Мой адрес – Советский Союз! - Геннадий Борисович Марченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На прощание Лихтер попросил передать привет Казакову, что я клятвенно пообещал выполнить. Домой я шёл в приподнятом настроении, после тренировки и особенно спарринга я пребывал в состоянии приятного расслабона. Ну и по-прежнему в голове бродили мысли относительно проявившегося в недавнем спарринге дара небес или уж не знаю кого. Одноразовый он или теперь со мной будет идти по жизни, что называется, рука об руку? Если навсегда, то… Бляха муха, это ж какие преференции я теперь получаю на ринге! Аж дух захватывает. Капитан Выносливость! Только тут ещё неизвестно, пригодится ли мне этот перк, так как пока непонятки с тем, сколько мне опушено в этом моём прошлом?
Из раздумий меня выводит чей-то окрик:
– Бля, это ж Женька Покровский!
Я обернулся и увидел сидящими на лавочке у штакетника двух парней, в которых признал своих давних обидчиков – Федьку Грузинова и Олега Листвянского. Собственно, в какой-то мере благодаря им я и занялся боксом, а где-то через полгода занятий, осенью того же года, судьба снова свела меня с ними. В тот раз их было двое, Олег и Колька, вот они и решили мне припомнить эпизод с тренером.
– Чё, козёл, сёдня некому за тебя заступиться?
Но к тому времени я уже кое-чему научился, в том числе умению бить первым, и бить при этом точно и акцентированно в намеченную цель. Пусть Борис Янович и говорил нам, что применять на улице навыки бокса против не владеющего теми же навыками человека сродни преступлению. Но в то же время добавлял, что исключения возможны, если тебе противостоят превосходящие силы врага. А Олега с Колькой я вполне мог считать превосходящими силами. И потому раздумывал недолго, можно сказать, совсем не раздумывал, отправляя крепко сжатый кулак в кончик Колькиного подбородка. Булавинцев ойкнул, осоловело выпучил глаза и попятился назад. А я выразительно посмотрел на Олега, который замер в нерешительности, переводя взгляд с Коляна на меня и обратно.
– И пусть только кто из вас попробует рыпнуться на меня или моих друзей, – выразительно заявил я, поднял с земли портфель и как ни в чём не бывало отправился дальше.
После этого я эпизодически встречал кого-то из этой троицы, но каждый раз хватало одного многообещающего взгляда из-под нахмуренных бровей, чтобы решительности у потенциальных соперников поубавилось. И вот сейчас, годы спустя, судьба уготовила мне встречу с Федькой и Олегом.
Честно сказать, в прошлой жизни я с ними тоже как-то пересекался, знал, что у обоих, в отличие от Кольки, закончившего, как ни удивительно, военное училище и ставшего офицером, жизнь не удалась. Один спился и помер к 40 годам, второй до старости был не пришей к одному месту рукав, отсидел вроде как за воровство, потом подрабатывал где придётся и так же имел склонность к употреблению горячительных напитков.
Выглядели оба сейчас не то что как бомжи какие-то, но взгляд всё же замечал детали, характеризующие эту парочку не самым лучшим образом. В частности, по початой бутылке «Жигулёвского» в руках у каждого.
Я подошёл и пожал парням руки.
– Здорово!
– Здоров, как сам?
– Да ничё, учусь, первый курс Уральского политеха заканчиваю, – сказал я, присаживаясь рядом. – Приехал вот на выходные своих повидать. А у вас что нового в жизни?
Никакой обиды или ненависти я к ним сейчас не испытывал. Скорее даже чувство лёгкого сострадания, зная о грустном будущем, которое их ожидало.
– Да так, я отслужил в Казахстане, Олегыч вон по здоровью непригоден…
– А Колян в Омске, в общевойсковом училище, будущий офицер, ёпта, – хмыкнул Олег с таким видом, будто и сам не верил в этот факт. – Пиво будешь?
Я посмотрел на протянутую бутылку, представив, как к этому горлышку только что прикладывался своим слюнявыми губами, и меня едва не вывернуло.
– Не, спасибо, у меня режим.
– Ну, как знаешь, – сказал, как мне показалось, с некоторым облечением Олег и присосался к бутылке.
– А ты чё, всё ещё боксом занимаешься? – спросил Федька.
– Ага, в институте секция есть, там и занимаюсь. За институт на первенстве СДСО «Буревестник» выступаю.
– О-о-о, – протянул он наигранно, – это с тобой опасно связываться.
– Я думал, вы это уже давно поняли, – усмехнулся я. – Ладно, пойду, вечер уже, и есть охота – в животе оркестр играет.
На часах было четыре часа, но после тренировки и впрямь жрать хотелось неимоверно. Да и в ресторан я планировал заявиться не совсем, скажем так, голодным, о чём и сообщил матери, а та на скорую руку сварганила макароны с сосисками. К чаю мама успела испечь на общей кухне пирог с чёрной смородиной, к счастью, в это время единственная духовка никому не понадобилась.
– Эх, сюда бы телевизор, хотя бы чёрно-белый, – мечтательно сказал я, падая на диванчик.
– Да на кой ляд он нужен, – отмахнулась мама, убирая со стола. – Ты как отец, тот тоже ноет, что ни футбол, ни хоккей не посмотреть. Мне и радио хватает, там вон и песни передают по заявкам радиослушателей. А ежели что интересное, фильм там какой про войну или комедия – так это мы к Тимохиным спускаемся. Они нас сами зовут.
Ну да, ну да… Только через два года всё равно телевизор купите. И будешь ты, мамуля, просиживать возле него вечера напролёт, с отцом или одна, если тот работает во вторую смену.
В восьмом часу я уже шлёпал в направлении ресторана «Ландыш». Единственный мой костюм сейчас находился на мне, перед выходом мама настояла на том, что его нужно отутюжить, и сама же этим и занялась. А перед моим уходом прыснула на меня отцовским «Шипром», я в последний момент почти успел увернуться от струи ядрёного аромата, но на одежду всё же немного попало. Так что в заведение общепита я шёл при полном параде, только шляпы и гвоздички в петлице не хватало.
По моим расчётам, оркестранты к этому времени уже должны объявиться в ресторане, самый прайм-тайм. Мои предположения оправдались, когда я возле двери ресторана услышал приглушённые звуки песни «Эти глаза напротив». Вот только внутрь попасть так просто мне не удалось. «Мест нет!» – гласила табличка на двери. А за дверью немолодой швейцар в тёмном, на размер больше костюме сидел за столиком с газетой в руках, не обращая внимания на десяток толпящихся у входа людей.
– Да есть там места, – возмущённо
