Последний бой Звездного Ангела - Эдуард Наумов

– Скажи-ка мне, любезный, что за порядки в вашем городе? Мы давно не были и нас несколько смущают эти новшества, – начал выпытывать Аскольд ситуацию на месте. Не использовать такой шанс было бы не разумно. Глупый работяга должен из кожи лесть, что бы угодить спасителю. Не успел договорить, как заросший детина затараторил в ответ; но так как он видимо не привык работать языком, а побольше частью руками, то речь была невнятной, и скорее напоминала бормотание едока с набитым ртом.

– Вы спрашивайте, спрашивайте, я всё вам расскажу, – он лепетал так быстро, словно за ним кто-то гнался.

– Кто правит в этом городе и что с вами случилось?

– Вы не стесняйтесь, спрашивайте, я всё вам расскажу, – талдычил в ответ лесоруб, демонстрируя глупую рожу во всей красе. Он кивал в ответ, как бы соглашаясь с Аскольдом, хотя ничего не отвечал и этим еще больше его злил.

– Кто пра-вит в го-ро-де? – уже нервничая, по слогам повторил Аскольд, – ты понял вопрос?

– Конечно, понял, – кивнул тот, – кто правит в городе, – повторил он его зачем то опять, и заткнувшись опять вопросительно уставился на Аскольда.

Так они и смотрели вопросительно друг на друга. Первым не выдержал Старк и громко расхохотался. Он раскачивался в седле и то сгибался в три погибели, то выпрямлял спину в струну. Слезы текли по загорелому лицу. Он вытер лицо рукой и широко улыбаясь, обратился к Аскольду:

– Да брось ты его. Видать шибко прибило, и не только по ноге. Он же глуп как дуб. Ты взгляни на его рожу.

Круглое толстое лицо с выпуклыми вывернутыми наружу губами, окаймленное копной черных волос цвета вороньего пера, было не неподражаемо. Глупость и подобострастие слепили на нем такую живописную гримасу, что ждать от него дельного ответа просто не имело смысла. Аскольд, еще раз взглянув, плюнул в сторону с досады и уже хотел бросить затею, как заметил, что этот олух призывно машет рукой и подается всем телом в его сторону. Удивленный, Аскольд наклонился.

– ЧЁЁЁЁРНЫЫЫЫЙ МАААГИСТРРР, – толи прошептал, то ли прошипел в ухо работяга.

Толстые губы шевелились, готовые продолжить откровения, как вдруг, что-то в нем изменилось. Он плотно сомкнул рыбьи губы и уставился в одну точку. Красные глазки округлились, готовые вывалиться прямо на лопато подобный подбородок. Он весь затрясся и внутренне сжался. Аскольд развернулся в направлении взгляда. В их сторону, неловко перебирая ногами по разрытой почве, несся стражник. Свирепое лицо и занесенная рука с плетью говорили о не добрых намерениях. Лесоруб, как заяц, уставился в гипнотизирующий взгляд садиста, не смея даже пошевелиться. В одно мгновение кривоногий косолапый изверг подскочил к бедняге и опустил на него руку с карающей плетью…

Узкая, кожаная лента, покрытая узлами для нанесения жутких разрывов на теле жертвы, пролетела мимо и шлепнулась на землю невдалеке. Изумленный садист уставился на нее, вернее, на то, что от нее осталось. Обрубок карательного хлыста был жалок и напоминал хвост купированной собаки. Аскольд, положил на седло клинок, которым только что отсёк ядовитое жало хлыста и, сложив руки на груди, невозмутимо смотрел на удивленного надсмотрщика. Быстро разобравшись, стражник изменился в лице. Кровь, от гнева прилившая к наглой морде, грозила ему кровоизлиянием. Он хватал воздух как рыба, выброшенная на берег, с трудом подбирая слова для выражения негодования. Наконец, он пришел в себя, и по-бычьи насупив голову, прошипел в сторону Аскольда:

– Ты, пёс, сильно об этом пожалеешь и если бы….

Договорить он не успел, так как почувствовал своим кадыком твердую сталь смертоносного клинка. Еще, по-видимому, не совсем разобравшись в произошедшей перемене, он не предусмотрительно дернулся телом вперед. Остриё стали на полдюйма вошло в шею. Тонкая струйка крови пролилась за шиворот. Если бы не приличный слой жира, покрывавший тело, лежал бы он сейчас с проткнутой шеей в пыли дороги. Но испугать стража оказалось не так просто, садист был не из робких. Он презрительно скривил губы в ухмылке.

– Ты не посмеешь, собака, причинить мне вред, в этом городе тебе не уйти, – стражник, по всей видимости, действительно верил в то, что говорил, поэтому и не думал отступать.

Лицо Аскольда осталось невозмутимым, Старк, предусмотрительно обнажил клинок, готовый к любому развитию событий. Крепкие пальцы стража обхватили клинок, он попытался отвести его в сторону. Кровь наглеца тонкими ручейками заструилась по руке. Аскольд округлил глаза в немом удивлении. Ему мало приходилось видеть людей, которые осмеливались вести себя с ним подобным образом. В голове, что-то щелкнуло, в буйном мозгу всполохнуло пламя гнева. Он дернул клинком вверх; обоюдоострый меч отсекал плоть в любом направлении. Не успел наглец, и ойкнуть, как отсеченные пальцы взлетели вверх. Струйки крови, маленькими фонтанами ударили садисту в лицо. Он побледнел и осел на колени, ноги уже не держали. Он изумленно смотрел на руку, которая орошала дорогой кафтан липкой кровью, делая его похожим на накидку палача. Он обхватил кисть с отрубленными пальцами другой рукой, крепко сжал её у запястья и выпучив глаза, истошно заорал. Люди, до этого не обращавшие на них внимание, повернули к ним свои лишенные эмоций лица. В глазах не было не печали ни сочувствия мучителю, только тупая покорность баранов, которых выгнали на луг пожрать травы для увеличения привеса аппетитной плоти. После минутной паузы каждый вернулся к своей рутинной работе. Влезать в дела вельмож было, видимо, не в их правилах.

У орущего надсмотрщика перехватило дух, он заткнулся, переводя дыхание. Ненависть, сиявшая в бешеных глазах, не давала ему сделать разумных выводов. Вместо того, что бы исчезнуть, спасая никчемную шкуру, он отпустил запястье и потянулся целой рукой за клинком, висевшим на правом боку. «Да, в этих краях подзабыли об учтивости», подумал Аскольд и, не желая больше затягивать представление, сильно ударил его мечом плашмя по голове. Глупый надсмотрщик закатил глаза, мешком рухнул на землю. Кровь из его руки толчками брызгала на дорогу, где перемешиваясь с пылью, превращалась в обычную грязь.

– Вы..вы..вы убили его? – пробормотал смертельно перепуганный лесоруб. То, что он явился невольной причиной смерти надсмотрщика, вгоняло его в неописуемый ужас. Казалось, еще мгновение и он упадет рядом со своим мучителем.

Старк молча спрыгнул с коня и не спеша подошел, к казалось бы, бездыханному телу. Он одной рукой нащупал пульс на шее, другой рукой поднял веко и заглянул в мутный карий глаз.

– Живой твой хозяин, не бойся, – говоря это, Старк развернулся спиной к стражнику и повернулся к лесорубу.

Обмякшее тело негодяя преобразилось в мгновение. Он резким броском кинулся со спины на Старка и с размаху всадил в бок клинок, который уже успел каким-то образом вынуть из ножен. Старк ойкнул и упал на бок. Аскольд отреагировал мгновенно. Клинок, который он метнул в стражника вошел прямо в центр лица. Разрубленный пополам нос, из которого теперь торчал клинок, выглядел багровым, неожиданно распустившимся цветком. Хлынувшая кровь из раны сделала его похожим на старика с огромной кровавой бородой. Он замер на мгновение, из разжавшихся пальцев выпал кинжал, который с глухим стуком упал на землю. Жизнь покинула никчемное тело, он рухнул на землю уже во второй раз сегодня. В последний раз. Вокруг головы расплылась огромная темная лужа.

Аскольд уже разворачивал тело друга. К счастью, он дышал, хотя с трудом и смотрел через полуоткрытые веки. Сердце защемило у Аскольда, товарищ был слишком дорог и его потеря была бы невосполнимой. Раны на теле он не нашел, крови не было видно, он немного успокоился.

– Ты жив? – спросил он, хотя и сам видел, что тот еще жив.

– Да, наверное, – хмыкнул Старк и попытался улыбнуться, спазм боли заставил его скривиться.

– Хорошие кольчуги делают наши мастера, видимо и на этот раз она спасла жизнь, – он отвел заботливые руки Аскольда и сел на землю. Закатил кольчугу и, смешно выворачивая голову, как лебедь, который прячет голову под крыло, осмотрел на место удара. Огромный синяк расплылся под мышкой левой руки, но проникающей раны не было.

– Буду жить, – уверено пробасил Старк и, схватившись правой рукой за локоть Аскольда, поднял себя на ноги. По пути до коня он прихрамывал, держась за раненный бок, но как только ухватился за луку седла, его как подменили. Спина выпрямилась, с лица сползла гримаса боли, Старк слился с конем и как мифический кентавр стал с ним единым целым. Гордо выпрямившись в седле, он зорко оглядел округу.

– Остынь, вояка, – усмехнулся Аскольд, его позабавила яркая перемена в поведении друга. Он хорошо знал его и понимал, что тепло коня – боевого друга и холод стали – верного клинка придавали неимоверных сил, он по себе чувствовал это. Как только он соприкасался с атрибутами войны – вся лень и усталость слетала, как старая шкура с ядовитого змея. Он налился мощью, о которой мог только мечтать за миг до этого. Он понимал, что Старк еще слаб, но всё же был рад переменам, происходившим в нем.