Николай Львов - Никулина Наталия Ивановна

изготовить для кабинета писателя девять книжных шкафов, большой письменный стол «с подъемным

налоем», маленькое бюро и диван с двумя шкафами по сторонам, и специально отмечалось, что

необходимо «все оное сделать так, как договаривался с Николаем Александровичем Львовым». Иначе

говоря, вся обстановка кабинета была выполнена по эскизам Львова. Зодчий много занимался

вопросами внутреннего убранства зданий. Известно множество его черновых набросков с

изображением столов, небольших шкафов, люстр, фонарей, даже сервиза. А в одном из писем этих

лет к А. Р. Воронцову Львов сообщает, что отдал столяру «рисунки комодам». Неудивительно

поэтому, что дом, построенный, отделанный и меблированный по проекту такого мастера, как Львов,

был произведением искусства и хозяин не без основания называл его «храмовидным».

Дом Г. Р. .Державина на Фонтанке. Центральная часть фасада. Современная фотография.

Художественная фантазия Львова угадывалась и в оформлении большой овальной, как ее

называли, «соломенной» гостиной первого этажа. Стены комнаты были затянуты своеобразными

обоями из соломы, по которым разноцветной шерстью были вышиты орнаментальная кайма и целые

пейзажи. Причем вышивала эти обои, вероятно с помощью крепостных мастериц, жена Львова Мария

Алексеевна — великая искусница и рукодельница. Об этом Гаврила Романович упоминает в

стихотворении «Н. А. Львову» 1792 года:

...по соломе разной шерстью

Луга, цветы, пруды и рощи

Градской своей подруге шьет.

«Градская подруга» — первая жена поэта Екатерина Яковлевна, умершая в 1794 году.

Вполне возможно, что вышивала эти сцены Мария Алексеевна по рисункам своего мужа. Работа

была кропотливая, не одного года дело, и в сентябре 1794 года в письме к Львову Державин

обращается с просьбой и напоминанием, что «нужно окончить и бордюры к соломенным обоям,

которые шьются у Марьи Алексеевны, и за ними дело стало».

Наконец просторная овальная комната, выходящая своим застекленным выступом в сад, была

готова и надолго сделалась одной из достопримечательностей дома.

Любимой комнатой хозяйки (сначала первой жены Державина, а потом и второй его жены —

Дарьи Алексеевны, родной сестры Марьи Алексеевны Львовой) была небольшая квадратная комната

во втором этаже, которую называли «диванчик». Там принимали только самых близких и родных.

Перед большим зеркалом между окон стояли мраморные бюсты Гаврилы Романовича и Екатерины

Яковлевны, исполненные Ж. Д. Рашетом. Над убранством этой уютной комнаты явно поработала

мысль и рука Львова. У одной из стен ее стоял большой мягкий П-образный диван. Над ним

поднимался к потолку драпированный балдахин из белой кисеи-серпянки на розовой подкладке.

Внучка Николая Александровича, жившая девочкой в доме Державина, оставила подробное описание

«диванчика», поразившего некогда ее воображение. По ее словам, «драпировка поднималась к

потолку сводом, в центре которого над самыми головами вставлено было небольшое зеркало...

Вообще он был похож на красивую розовую ложу. . Вход в диванчик по двум ступеням, и весь пол

устлан парадным ковром. В углублении этой ложи висело большое зеркало; ровно против него на

стене между окнами такое же другое».

С большими удобными диванами, вкомпанованными в нишу или иным образом органично

связанными с объемом помещения, мы можем не раз встретиться в львовских интерьерах. Такой

диван с большим зеркалом за спинкой был в приписываемом Львову «Березовом домике» в

Гатчинском парке (домик погиб во время Великой Отечественной войны). Такую же композицию

можно увидеть в проекте будуара для московского дома графа Безбородко. Лист этот подписан

зодчим. Здесь зеркала также расположены и за спинкой дивана, и напротив его, — это явствует из

многократно повторенного отражения, видного на рисунке. Здесь те же воздушные драпировки,

шатром поднимающиеся к потолку, светло-розовые на просвечивающей из-под них более темной

красной подкладке. Аналогия державинского «диванчика» и изображения на подписанном зодчим

листе так очевидна, что последние сомнения в работе Львова для дома Державина невольно отпадают.

Н. А. Львов. Проект будуара в московском доме А. А. Безбородко. Публикуется впервые.

Дом Г. Р. Державина на Фонтанке. План. Обмерный чертеж 1827 г.

Итак, три разных, всякий раз оригинально решенных помещения обнаруживают руку одного и

того же мастера.

Шли годы, и хотя в семье Державиных не было молодежи, народу в их доме было постоянно

полно. Родные и друзья приезжали к радушным хозяевам с чадами и домочадцами и живали здесь

подолгу. Росла слава поэта, поднимался он и по служебной лестнице. Чаще устраивались в его доме

многолюдные приемы. А тут еще увлечение хозяина театром. Дом стал мал, надс было его расширять.

И вот в конце девяностых годов начинаются новые крупные строительные работы. Справа и слева от

основного объема выросли двухэтажные корпуса, садовый фасад которых украшен ионическими

полуколоннами. Восточное крыло заняла просторная столовая, которую использовали иногда для

танцев. К ней примкнули подсобные помещения, вроде буфетной, а также комнаты для приезжих.

Западное крыло было отведено под большой парадный двусветный зал с хорами, которые

опирались на колонны, покрытые искусственным мрамором. Простенки между окон были

обработаны сдвоенными пилястрами.

Этот зал воскрешает в нашей памяти картины литературной борьбы начала XIX столетия. В нем с

1811 года регулярно заседала «Беседа любителей русского слова» во главе с седовласым А. С.

Шишковым, в чей адрес летели острые эпиграммы литературной молодежи.

Из этого зала можно было пройти в примыкавшее к нему помещение домашнего театра. Державин

увлекся драматургией и не хотел верить, что пьесы его значительно слабее его стихотворений. Они

почти никогда не шли в публичных театрах, и автор тешил себя радостью видеть их на своей

домашней сцене.

Дом Г. Р. Державина на Фонтанке. Фасады. Обмерный чертеж 1827 г.

После создания пристроек дом Державиных сильно разросся, и если первоначально в сад выходил

корпус «на семь осей», то есть с семью окнами в каждом этаже, то теперь их было двадцать четыре. И

это было не все. Дом приобрел совсем иной характер и со стороны Фонтанки. Одноэтажные

кухонный и конюшенный флигеля были продолжены до набережной, и над ними был надстроен

второй этаж. Аскетически строгие торцовые фасады флигелей, оформленные лишь ритмично

расположенными дверными и оконными проемами (среди последних значительное место занимали

полуциркульные), были выведены на «красную линию» застройки набережной и связаны между

собой двойной колоннадой с решеткой. Так образовался большой замкнутый парадный двор,

который, в свою очередь, был окружен колоннадой высотой в один этаж с таким расчетом, чтобы она

поддерживала на уровне второго этажа своего рода галерею.

По окончании строительных работ небольшой усадебный дом превратился в оригинальный

городской особняк. Пристройки не испортили его, наоборот, они придали дому неповторимое обаяние

— дом получил собственное лицо. Его облик был высоко художествен, и чувствовалось, что весь он

создан рукой большого мастерд. О внешнем виде державинского дома в начале XIX века мы можем

судить по сохранившимся обмерным чертежам и по гравюре, исполненной в 1819 году.

Остается пожалеть, что великолепный памятник архитектуры конца XVIII века, памятник,