Возвращение колдуна - Вольфганг Хольбайн

Неужели все мои попытки избавиться от преследования безнадежны? Я бежал настолько быстро, насколько мне позволяла трясущаяся поверхность вагонов. Прыгая с одной крыши на другую, я понемногу увеличивал расстояние между мной и этим ужасным человеком.

Вскоре я почти добежал до конца поезда и в нерешительности остановился. Передо мной был последний вагон, а за ним — пустота. Получалось, что мое бегство подошло к концу, едва начавшись. Я затравленно огляделся по сторонам, схватился за шпагу, скрытую в трости, которая была заткнута за ремень, и посмотрел на своего противника со смешанным чувством ужаса и злости. Я не знал, кто он такой и что ему от меня нужно, но не собирался так легко сдаваться.

Внезапно далеко впереди я увидел тень, быстро приближающуюся к локомотиву поезда, но пока еще находящуюся на достаточном расстоянии от меня. В моей голове созрел безумный план. Если бы у меня было время продумать все до мелочей, то я, скорее всего, не допустил бы, чтобы дело дошло до схватки с моим врагом. Но чего-чего, а времени у меня не было.

Я еще раз оглянулся, перепрыгнул на крышу последнего вагона, перекатился по ней и, стараясь унять дыхание, занял надежное положение. Моя шпага, казалось, сама по себе выскочила из ножен и сверкнула в темноте словно молния. Тень, за приближением которой я следил, добралась до локомотива и пронеслась над ним. «Еще две секунды, — подсчитал я, — не больше».

Незнакомец остановился на расстоянии менее шага от края крыши вагона. Его холодные, стеклянные глаза внимательно рассматривали оружие в моих руках. По-моему, на какой-то момент он даже засомневался, оценивая опасность, исходящую от шпаги, которая угрожающе поблескивала в темноте. Немного помедлив, он взмахнул руками, напрягся и прыгнул.

Я упал на бок, пригнулся, закрыл глаза и, задержав дыхание, перекинулся через край крыши вагона. Все произошло настолько быстро, что я и сам не понял, было ли это на самом деле или же мне только причудилось.

Крыша подо мной бешено затряслась, как только мой преследователь с грохотом приземлился на нее. Словно ударив по наковальне, он оставил после себя внушительную вмятину и, расставив руки, сумел сохранить равновесие. На его лице появилась злорадная улыбка. Тем временем к нам неумолимо приближалась тень, которую он, естественно, не видел, поскольку стоял к ней спиной. Локомотив издал резкий свисток, и тень моста упала на наш вагон. Незнакомец резко повернулся и попытался пригнуться. И хотя он сделал это в два раза быстрее, чем обычный человек, ему не хватило времени. Поезд на всей скорости прогрохотал под мостом.

Это был очень низенький мост, как я и надеялся. Если бы он был еще немножко пониже, то…

— Извините, месье, как вас зовут? — спросил лакей, открывший дверь дома 17 по улице Ру де Гасконье только после третьего стука. Он рассматривал двух странных гостей, преграждая им вход. Затем он демонстративно наморщил лоб и повторил: — Так как?

— Говард, — ответил худощавый, строго одетый джентльмен с заострившимися чертами лица. Он дымил тонкой сигарой, распространяя вокруг себя жуткий запах, и поигрывал зонтом-тростью. — Вы могли бы немедленно сообщить месье Бенуа о моем приходе?

Лакей, словно протестуя, поднял руку и произнес:

— Боюсь, тут какая-то ошибка, месье, — сказал он и почти враждебно посмотрел на спутника Говарда — здоровенного, мускулистого мужчину, похожего на боксера из-за своего широкого приплюснутого носа. — Месье Бенуа здесь не проживает. Это дом месье Гая де Мортиньяка. А о месье… э-э-э… Бенуа я никогда не слышал. Возможно, что это бывший владелец дома.

— И давно он тут живет, этот месье Мортиньяк? — поинтересовался здоровяк на таком ужасном французском, что лакей скривился. — Может, вы его позовете? Вдруг он что-то знает о Бенуа.

Лакей побледнел и, бросив взгляд на огромные, как лопаты, руки Рольфа, решил, что будет намного лучше, если он сделает вид, будто не заметил оскорбительного тона.

— Боюсь, что это невозможно, месье, — ответил он с твердостью в голосе, а затем поспешно добавил: — Владельцы дома уехали в свое загородное поместье, и я даже не знаю, когда они вернутся назад.

Рольф едва не затеял ожесточенный спор, но Говард быстро схватил его за плечо и мягко произнес:

— Ничего страшного, Рольф. — Потом, повернувшись к лакею, он сказал: — Извините, пожалуйста, за беспокойство, мой друг. Я давно не был в Париже. Наверное, я действительно перепутал адрес. До свидания.

— До свидания, месье.

Лакей удивленно посмотрел на обоих мужчин, которые резко развернулись и пошли прочь от дома. В это время дня они были почти единственными прохожими, оказавшимися на Ру де Гасконье. Со спины незнакомцы выглядели даже немного смешно — уж очень они были разные: один был похож на широченный шкаф, а другой напоминал длинную жердь. Лакей так и не понял, что же его напугало в этих мужчинах. После того как он закрыл богато украшенную дверь, по его коже все еще бегали холодные мурашки. Чтобы немного успокоиться, он решил воспользоваться баром своих хозяев.

Лакей почувствовал, что эти два человека были близки к отчаянию. А отчаявшиеся люди способны на неоправданные и опасные поступки.

— А какой там был адрес?

Громкий голос Рольфа отвлек Говарда Лавкрафта от его мрачных мыслей. Они свернули с Ру де Гасконье и побрели по оживленной Ру де Риволи. На каждом шагу им встречались прогуливающиеся пары. Молодые дамы, одетые преимущественно в белые платья, шли по улице под руку со своими кавалерами. Нарядные дети в своих голубых матросских костюмчиках и светло-розовых платьицах вместе с родителями переходили от витрины к витрине, задерживаясь у дорогих магазинов. Это была своеобразная гонка, от которой у многих начинало сильнее биться сердце. Среди этой нарядной, веселой толпы они с Рольфом выглядели слишком мрачно — два черных пятна на светлом фоне из света, воздуха и ярких летних красок.

Говард приехал в Париж не для того, чтобы отдохнуть в этой негласной столице цивилизованного мира. Он приехал сюда, потому что хотел добровольно предстать перед судом ордена тамплиеров. Ему надоело бегать от палачей, которые следовали за ним по пятам с континента на континент, пытаясь его убить. Теперь же, когда он приехал в город, где ему вынесли смертный приговор, все делали вид, что слышат о нем впервые.

Говард вздохнул и поднес ко рту еще одну тонкую сигару, едва успев выкурить предыдущую, догоревшую почти до коричневых, пропитанных никотином пальцев. Он сделал несколько глубоких затяжек, пока вокруг его головы не появилось голубое зловонное облако.