Невидимые знаки - Пэппер Винтерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этот момент я перестала быть женой и матерью.
Я превратилась в монстра.
Когда-нибудь ты станешь популярной певицей, а я буду тереть тебе спину в ванне наполненной пеной.
Я швырнула леденец в свою сестру Гейл.
— Поправочка. Ты будешь тереть мне спину в спа-салоне во время круиза по Таитянскому морю.
Мэделин захихикала.
— Вы обе ошибаетесь. Ты будешь тереть мне спину, а я стану менеджером этой успешной особы и буду забирать все гонорары себе.
Я закатила глаза после слов своей семнадцатилетней подруги.
Будучи единственным ребенком, Мэди не имела подруг, как Гейл и я. Мы познакомились в первый день учебы в начальной школе, и я взяла её под свое крыло. Гейл (которая была на два года старше) тоже.
Если происходила какая-то беда, то в нее вмешивались именно мы.
— Вы идиотки. — Я рассмеялась. — Я не собираюсь петь, я буду писать тексты для других. Я до ужаса боюсь микрофонов и толпы... помнишь?
Мэди обняла меня, глядя на наше отражение, пока мы наносили последние штрихи в макияже. Мы собирались на вечеринку по случаю окончания учебы. Она заставила меня поклясться, что я приду на вечеринку еще в средней школе, так как я не ходила на светские мероприятия.
— Ты и я, Стелли. Мы им покажем.
Гейл присоединилась к нашему дуэту, придав нашим одинаковым желтым платьям тройное золотое сияние.
— Один за всех и все за одного. Я люблю вас, сумасшедшие.
…
Слезы катили по моим щекам, щекоча горло, вырывая меня из сна.
Мне очень давно не снилась моя сестра. Мой разум словно блокировал болезненные воспоминания, потому что она умерла слишком молодой.
Почему сейчас?
Почему смерть прилепилась ко мне, словно смрад разложения?
Гэллоуэй.
Как только его имя всплыло в моей голове, образы его улыбки, прикосновений, смеха, поцелуя... все закружилось в голове, вдавливая меня все сильнее и сильнее в гибкий матрас.
Я перевернулась, обнимая белую подушку, скорбя всем сердцем и душой в ее накрахмаленное совершенство.
Не знаю, сколько времени я проплакала.
Мне было плевать, как долго я буду тонуть в слезах.
Я бы отчалила в их потоке, без якоря и незамеченная, пока не встречу Гэллоуэя в другой жизни.
Однако я не могу этого сделать.
Я не могла быть такой эгоисткой.
Пиппа
Коко.
Они нуждаются во мне.
Мужчины.
Они схватили их. Они ранили моих детей.
Воспоминания о выстреле заставили меня подняться на ноги, я подняла кулаки, осматривая комнату в поисках мужчин, которые причинили боль моей семье.
Где они?
Где мои дочери?
Адреналин бурлил в моей крови, словно набегающие волны, выискивая жертвы.
Но вокруг никого не было.
Это был кошмар?
Не реальность?
Смахивая слезы, я моргнула, ожидая увидеть яркое сияние девственного солнца, услышать тихое шипение прибоя и влюбиться (как делала каждое утро) в образы моей семьи, спорящей и смеющейся у оживленного костра.
Только...
Ничего нет.
Больше нет.
Я находилась в комнате.
В комнате!
Я не была в комнате три с половиной года.
Я лежала в кровати.
С простынями.
И подушками.
И кремовым хлопчатобумажным одеялом.
Здесь был телевизор, шторы, обои, выключатели. На стене, словно издеваясь, висела картина, с нежными морскими коньками и анемонами, покачивающимися на несуществующем течении.
Вместо того чтобы почувствовать облегчение от того, что меня наконец нашли, я сосредоточилась на том, как это произошло?
Где я?
Кто они?
Где Пиппа и Коко?
Как это могло произойти без моего ведома?
Выскочив из постели, я одернула белую ночную рубашку, прикрывающую мое пропитанное солью, худенькое тело. Растрепанные обесцвеченные волосы выглядели почти такими же белыми, как и ночнушка. Странный привкус обжигал язык, а маленький пластырь прикрыл колотую рану на внутренней стороне локтя.
Какого черта произошло?
Я в раю?
Неужели я погибла вместе с Гэллоуэем?
Босыми ногами пробежала по ковру с коротким ворсом, направляясь к выходу.
Я прошла мимо ванной и остановилась.
На меня смотрела женщина.
Люди, которые пытались навредить моей семье, были незнакомцами, точно так же как и это зеркальное отражение.
Потребовалось три удара сердца, чтобы узнать себя. Еще пять, пока торопливое дыхание в зеркале не совпало с моим. Мои глаза были дикими, волосы цвета морской волны, растрепанными. Ключицы выглядели так, словно находились под слоем кожи, свободно летая на скелетных крыльях. Ноги превратились в палки. Полная грудь была в основном плоской, с каплевидными бугорками, напоминавшими мне, что я кормила грудью Кокос. Я выросла из наивного интроверта во властную мать, и все это время боролась за выживание.
Чужеземка.
И я никогда не чувствовала себя такой одинокой.
Мгновенно навернулись слезы, но у меня не было времени на такие глупости.
Я уже наплакалась.
Позже я снова поплачу.
Сейчас я должна найти своих дочерей. Я дала обещание. Гэллоуэй умер, веря, что я выполню это обещание.
Отвернувшись, я с силой распахнула дверь и выскочила в коридор.
В коридоре я увидела ряды одинаковых дверей. Сверху на них были указаны цифры в порядке убывания, смотровые окна поблескивали в искусственном свете, на тумбах стояли ракушки и скульптуры рыб-клоунов и черепах.
Где же я?
Из-за угла появился мужчина в светло-сером брючном костюме с подносом, уставленным едой и водой.
Вода.
Да, пожалуйста.
Неиспорченная вечнозелеными растениями вода с наших деревьев или слегка землистая дождевая вода из наших водоемов.
Чистая, чистейшая вода.
В стакане со льдом.
Лед!
Неужели такое чудо все еще существует?
— Ах, вы проснулись. Я как раз собирался к вам.
Мой разум вышел из водного транса, и я резко обернулась, ожидая увидеть позади себя еще кого-то.
Он не мог говорить со мной... правда? Я никогда не видела его раньше, но он говорил так, словно знал меня.
Я повернулась к нему лицом, указывая на себя.
— Вы со мной говорите?
Он улыбнулся. Он был старше, чем скитальцы на моем острове, но в его глазах светилась доброта. На шее у него висел стетоскоп, согласно бейГэлку, его звали Стефан.
— Да, конечно. Вы женщина, спасенная с острова.
Во рту пересохло.
Поставив поднос на сервант с резвящимися рыбками-клоунами, он протянул руку.
— Рад встрече. Ночью вы не спали, но я сомневался, вспомните ли вы. В конце концов, такие травмы иногда приводят к тому, что разум на время забывается.
Я не могла отвести взгляд от его руки. Я очень давно
