Чужая осень (сборник) - Валерий Смирнов

— Так все равно, чтобы он про нас не говорил, с этим никто…

— Береженого Бог бережет, — напоминаю Рябову его же присказку.

— Тогда почему ты его отпускаешь? Пусть летит за Камоловым.

— Петр Петрович — не эта шестерка, думаешь, его так же легко убрать? И так весь город гудит, что в Южноморске легче подорваться в собственной машине, чем на мине во время фронтовой атаки. Кроме того, финансовые вопросы — это исключительно моя прерогатива. Ты уже убедился, как отработал свой грех и наши потери в связи с консервацией «точек» Камолов. Теперь — очередь Петра Петровича.

— Камолов, да… Четыре миллиона, — с уважением смотрит на меня Рябов. Что касается денежных операций, Сережа со мной никогда не спорит. Так что, насчет Петра Петровича, я, кажется, его убедил. Пойдем дальше.

— Говоря с Велигуровым о приобретении его коллекции, можешь обещать ему что хочешь. Василий Васильевич то же самое делал, прежде, чем подследственным пулю в затылок пускать. Но не вздумай экономить, мы люди честные. Можешь платить даже в свободно конвертируемой валюте. Я оцениваю его коллекцию плюс личный архив в миллион долларов. Минус расходы по вине клиента. В конце концов наводить порядок в городе мы начали из-за его некорректного поведения. Так что уже полмиллиона.

— Четыреста тысяч, — подчеркнул Рябов. — Аппаратура для поднятия боевого духа «Сокола». И аренда вертолета. И двадцать пять тысяч семье вертолетчика.

Я с уважением посмотрел на Рябова. Волей-неволей, он начал перенимать мои методы работы. Тем более, что ему легко быть добрым за чужой счет.

— Ты такой щедрый, Сережа, — раз в жизни позволяю себе похвалить Рябова. Однако, эти слова почему-то особого восторга у него не вызвали, слишком хорошо меня знает.

— А что? Хоть вертолетчик себя сдал, но семья его причем?

— Стареешь, Сережа, убийство Фотографа вспомнил. Хорошо, какие еще затраты?

— Заработная плата, премиальные, оплата этих, как они, стукачей в общем, им тоже нужно подбросить. А съемка в течение трех месяцев генерала в отставке…

— У меня тоже съемка была. Довольно дорогая. Это кино сегодня столько стоит. Но дешевле, чем генеральские погоны. Ты об этой своей затее помнишь?

Рябов качнул головой и добавил:

— Боеприпас прикупить тоже нужно. Потратились. И на развитие производства выделить. На личные нужды уже было? Значит, премия.

— Ну так сколько же, Сережа?

— Тысяч триста пятьдесят, минимум.

— Ничего не забыл?

— Вроде бы нет.

— У меня еще расходы были, вспомнил. Значит, штуку Косте, чтобы он главного инженера кормил. И еще Константину же — ящик «Гри Пала» вкусного по поводу травмы на производстве, подарки сотрудникам к годовщине революции, нет, это за мой счет… Содержание артиста до ста двадцати лет. Да, бумага для факса, она же бешеных денег стоит. И доллар я Гарику был вынужден дать, чтобы рэкет не мешал. Нет! Стой, доллар я у него забрал, но еще Саша машину угнал, хозяину потом заплатили…

Я вынул из кармана калькулятор и подбил итог затрат фирмы по вине Велигурова. Все правильно, не рыпался бы — дешевле стоило. Даже если не иметь в виду дальнейшую судьбу всей его компании.

— Значит шестьсот плюс триста пятьдесят, плюс сорок восемь. Тут еще остается. Рябов, мы не переплачиваем?

Все-таки до чего хорошо мы изучили друг друга. Сережа посмотрел в сторону Марины, медленно прогуливающейся за моей спиной, и пробормотал:

— Еще две тысячи баксов.

— Вот теперь дебет сошелся с кредитом. Так что с Велигуровым мы по нулям.

Есть в нашей профессии еще один плюс. Мы всегда стараемся восстановить историческую справедливость. И в конце концов, я ведь не спросил у Марины, куда она дела две штуки. А ее многочисленные украшения, необходимые для производственных нужд, догадываюсь, стоят недешево.

46

Способность мгновенно анализировать события вырабатывалась долго, главным образом, при помощи синяков и шишек. Сперва я даже удивился: отчего это придавил газ, как только гаишник, поравнявшись с окошком машины, небрежно бросил руку к виску.

Учитывая, что Рябов задействовал на свои операции всех людей, а от помощи подчиненных Вершигоры я отказался в категорической форме, Марина приклеилась ко мне так плотно, что волей-неволей нужно готовиться к очередному скандалу в семействе, которое я бы благородным не рискнул назвать при всем моем желании. Потому что я жлоб. Именно так охарактеризовала меня любящая супруга, когда через три дня после свадьбы я впервые послал ее. И послал хорошо. Однако, с тех самых пор Сабина не обзывает меня жлобом, а я выбираю в разговоре с ней более нейтральный тон.

Жлоб — наше слово, южноморское. Давным-давно, сразу после того, как русский штык померился силой с турецким ятаганом, на месте татарской крепости, принадлежавшей хану Чубею, началось строительство нового города — Южноморска. Вместе с Южноморском Россия получила выход к теплому морю, однако опыта строительства портов по мировым меркам не имела. Англия в те далекие годы по праву считалась владычицей морей, в устройстве гаваней ей не было равных. Вот и выписали в Южноморск английских специалистов, ставших прорабами нового порта. Подгоняли англичане наших мужиков на своем родном языке одним коротким словом «джоб», то есть — работай. А мужики, не долго думая, стали именовать друг друга производным выражением — жлоб. Потом это понятие потеряло первоначальное значение, но я имею полное право считать себя жлобом. В том числе — и работягой.

Тогда, после моего филологического пояснения, Сабина сходу врубилась, что назвать меня жлобом — это комплимент сделать. Тем более, святое слово «работа» служит для меня дежурным оправданием даже после посещения подшефной школы. Это Рябов придумал, когда мода на подшефных возродилась. Подъезжал к средней школе после уроков: старшеклассницы домой спешат, а он стодолларовой бумажкой им маячки кидает. Обязательно какая-то из школьниц тут же заинтересованность проявит. А Сережа ее запросто спрашивает: «Хочешь, я стану твоим спонсором?» Еще бы не хотеть; хотя по заскокам нашего Уголовного кодекса — они дети неразумные, но даже семиклассницы прекрасно понимают, что за сто долларов их родители несколько месяцев на работе потом обливаются.

Я тоже пробовал быть спонсором несколько раз, но вскоре это занятие наскучило. Потому что, сейчас такое время, когда все стоит денег. Это в школе девушкам еще на шару учиться позволяют, но какого дьявола я должен преподаванием бесплатно заниматься? Тем более, что ученицы безграмотные еще и на оплату своего времени нагло намекали.

Пока Марина дремала, доверчиво прислонив голову к моему бицепсу, я думал о семейных последствиях наших прогулок и собственном жлобстве в связи с ними. Мы ехали за город. А зачем, скажите, во время рабочего дня директор с секретаршей за город отправляются? Очень просто, чтобы в специализированной мастерской по ремонту автомобилей проверить состояние тормозных колодок. Хотя Сабина, узнай об этой экскурсии, снова подумает о чем-то другом. Пусть я с Мариной любовью никогда не занимался, жена почему-то все время об этом намекает. Зато о школьницах или их мамах, а также прочих девушках — ни слова. Марина для нее — просто кость в горле. Хорошо бы было, если б она ею подавилась.

Машину, конечно, можно и в городе ремонтировать. Но там условия плохие. Мучайся, переминайся с ноги на ногу, даже присесть негде, пока мастер с твоим авто управится. Не говоря уже о том, сколько времени нужно ждать, пока дойдет до тебя очередь.

А за городом — тишина и благодать; вместо авторемонтной пыли можно подышать незагазованным воздухом на лоне природы. За столиком, с чашечкой кофе. Тем более, что механик мой сам позвонил по телефону, мол, приезжайте, пожалуйста, лишний раз доказывая, что сервис и у нас иногда хоть на какой-то высоте бывает.

Колеса уверенно пожирали километры дороги, трасса была почти пустой и тем не менее вдруг вынырнул на обочину мент и начал махать своей полосатой палкой, одновременно засовывая свисток в рот. Гаишников я не боюсь, хотя в отличие от Рябова постоянно превышаю скорость. Иногда менты журят меня за это, говорят, что ездить нужно помедленнее. А я им честно отвечаю: если бы мне хотелось помедленнее, на трамвае бы катил. И тут же показываю спецпропуск, после чего менты уже не протестуют по поводу моего безразличия к показаниям собственного спидометра и их радара.

Так что, пока я погасил скорость, остановил машину, мент сзади метров на сто оказался. Он немного постоял на месте, привык, наверное, что по его желанию водитель вылетает из-за руля с нездешней силой и бежит к нему навстречу, сжимая в руках документы. Хрен им, согласно правилам дорожного движения из машины я выходить не обязан, а если я эти правила нарушаю в одностороннем порядке, так у меня спецпропуск есть. Или менты думают, что только им позволено ездить под запрещающие знаки, предварительно хлебнув водки?