Майкл Джексон (1958-2009). Жизнь короля - Рэнди Тараборелли

Что же значили эти переодевания Майкла? Часто он выходил без грима, и столпотворения не было. Похоже, гримировался, когда хотел привлечь внимание. Все его наряды такие нелепые, что он добивался требуемого результата. Иногда, однако, все шло не так, как задумывалось. Однажды Джексон отправился в ювелирный магазин в Сими-вэллей, Калифорния, в парике под бейсболкой, с поддельными усами и фальшивыми зубами. Он поправлял усы, смотрясь в зеркало. Охранник попросил подозрительную личность выйти из магазина и потребовал объяснений о фальшивых усах. «Мне приходится... Я в гриме... Я Майкл Джексон», — был ответ. Когда охранник настоял, чтобы грим был снят, он послушался. К этому времени прибыли три патрульных машины, собралась толпа. Все хотели получить автограф, и никто из них не догадывался, что цель достигнута — внимание привлечено.

Однажды такой интерес привел его в тюрьму. Майкл вел свой «Роллс-Ройс», будучи в гриме. Его остановила полиция, которая заподозрила угон машины. Даже сейчас некоторые полицейские офицеры особенно пристрастны, когда за рулем чорогих машин черный. У Джексона с собой не было прав. Хуже того, у него с собой была неоплаченная квитанция за штраф. Полицейский не поверил, что это действительно он, лаже когда тот снял грим. Артист оказался в тюрьме Ван Пайс. Билл Брэй освободил его под залог.

Заставила Майкла перестать прятаться в январе 1989 г. его сестра ЛаТойя. Ему было 30, последние 20 лет он был озабочен тем, как публика воспринимала его и его семью. В тот самый день, когда Берри Горди и Дайана Росс научили его лгать, называя свой возраст, Майкл понял значение паблик рилэйшнз. Он всегда помогал поддерживать образ единой дружной семьи Джексонов и даже участвовал в турне Victory вместе с братьями, хотя на самом деле не хотел этого. Теперь ЛаТойя грозила разрушить заботливо выстроенный образ дружной семьи своим участием в «Плейбое» (Playboy).

Съемки для этого журнала были кульминацией в цепи событий, которые разорвали ее отношения с семьей. ЛаТойя была травмирована, ее альбомы плохо продавались. «Я хочу платиновый альбом», — жаловалась она. Отец понимал, что у нее ограниченные вокальные данные и с этим многого не достигнуть. Он попытался убедить ее стать моделью, но такая работа ей не нравилась, хотя она была красивой девушкой, особенно после пластических операций. Как и у Майкла, у нее было несколько пластических операций — ей тоже не давал покоя собственный нос, хотя она всячески отрицала это. «Не знаю, кого она хочет одурачить», — смеялся Марлон.

Когда ЛаТойя решила, что Джозеф больше не будет ее менеджером, она последовала примеру Майкла и других братьев. Забросала его письмами от своего поверенного, хотя жила с ним в одном доме. Отец игнорировал их, и тогда она решила вступить с ним в открытую конфронтацию.

Когда ЛаТойя попросила Кэтрин о помощи, мать сказала: «Послушай, я не хочу вмешиваться в это. Это ваше с отцом дело», — повернулась и пошла наверх в спальню.

Надеясь успокоить ЛаТойю и уговорить ее остаться дома, родители наняли человека со стороны, Джека Гордона, чтобы он стал ее менеджером под началом Джозефа. Они надеялись, что так она не будет чувствовать себя как в капкане у отца. Гордон сидел в тюрьме за попытку взяточничества, имел отношение к сделкам в преступном мире и, как утверждают, четыре года держал бордель в Неваде. Он стал для дочери Джексонов чем-то большим, чем помощник по бизнесу. Никто в семье не знал, что происходит, а они вдвоем обдумывали способ, как освободить ЛаТойю от старших Джексонов.

«Гордон угрожал моей жизни, — утверждал Джером Говард, — когда я спросил его о крупных расходах, которые парочка делала за счет Джозефа. Этот человек опасен. Но ЛаТойя считала, ей следует бояться отца. «Ты знаешь его? — спросила она меня однажды. — Нет, ты его не знаешь. Ты не знаешь, какой он, Джером. Ты не знаешь, через что мне пришлось пройти».

В марте 1988 года — через три дня после того, как Майкл выехал из дома в Энсино, — 32-летняя ЛаТойя улетела с Гордоном, которому в это время было около 45. Она взяла только 2 чемодана, оставила свой «Мерседес» на дороге и с тех пор не возвращалась домой.

Семья обвинила Гордона. Джозеф не скрывал, насколько семья презирала его. Чувства были взаимными. «Я люблю его, как яд», — признавался Джек.

Кэтрин, услышав, что дочь планирует сняться обнаженной для журнала Хью Хефнера, не могла в это поверить. Как и все, кто знал ее. «Она всегда была пуританкой, — отмечал давний друг Джойс Маккрей. — Всегда носила длинные платья и свитера с высоким горлом. Никто и никогда не видел ее тела. Она была очень скромной».

«Я обычно всегда скрывала свое тело с головы до пят, — заявила ЛаТойя Playboy. — Я думаю, моя застенчивость возникла от того, в каких условиях я росла — в изоляции, при строгом отце».

Кэтрин позвонила дочери и спросила, правда ли это. «Ты действительно позируешь для разворота журнала? Пожалуиста скажи мне, что это неправда», - умоляла она. «Мама, - сказала дочь - где ты такое услышала? Конечно, это неправда». Позднее она объяснит, почему солгала. «Мать спросила меня позировала ли я для Playboy, но очень конкретно: «Позировала ли я для разворота?» Я ответила «нет», потому что это и было правдой. Я действительно позировала, но не для разворота».

Кэтрин позвонила Майклу и со вздохом облегчения сказала, что слухи о ЛаТойе и журнале - ложь. Но он уже слышал обратное и решил взять дело в свои руки. Сделав несколько звонков и узнав о встрече в особняке Хью Хефнера, посвященной публикации снимков, брат поехал и под предлогом, что хочет увидеть животных хозяина, решил все выведать В доме он сразу обратил внимание на группу мужчин, сидящих вокруг стола и нервно запихивающих фотографии в свои портфели. Майкл встретился с Хефнером, который пообещал прислать ему снимки с курьером на неделе, «после того как они будут окончательно готовы».

Когда Майкл получил фотографии, он испытал сильнейший в своей жизни шок. «Я не могу поверить, что это моя сестра - сказал он человеку, который до сих пор работает с ним - Это рушит имидж семьи. Все. Ничего не осталось». Сотрудник Майкла вспоминает: «Увидев эти фотографии он беспокоился только о матери и ее гипертонии. «Боюсь, когда она увидит их, у нее будет инфаркт, - сказал он мне - Я не собираюсь даже говорить ей, что у меня они есть. Я надеюсь, они, по крайней мере, заретушируют кое-что».

Майкл позвонил ЛаТойе, надеясь получить от нее копии окончательного варианта журнала. По ее словам, он сказал, будто фотографии восхитительны, что непохоже на правду. Потом попросил выслать ему окончательный вариант однодневной почтой «Федекс». Она отказалась. Через месяц вышел журнал.