Рассмешить богов - Оксана Панкеева

Все вокруг ревело, выло и грохотало, с неба падал огонь вперемешку с обломками и останками, шатались прочные каменные стены и даже сама земля, казалось, дрожала, как испуганная девственница… Так, это опять внутренний голос… даже в аду от него нет покоя…

Впоследствии Кантор очень четко помнил, как лежал, закрыв руками голову и пытаясь своим телом продавить яму в каменной кладке. Не столько от страха, сколько от полнейшего непонимания, что происходит и как с этим бороться. Отвратительное сознание беспомощности перед неведомой, но грозной силой на время лишило его (как, впрочем, и всех товарищей) способности соображать и действовать. Невозможно было даже представить себе, какое же действие может помочь в такой ситуации, когда смерть падает с неба, а ее источник недосягаем. Единственная более-менее связная мысль, которая пришла на ум Кантору, была почему-то об Ольгином дедушке, погибшем на войне.

Через некоторое время общее оцепенение прошло само собой, — видимо, привыкли, освоились, поняли, что еще живы, и почувствовали необходимость что-то все-таки делать. А может, товарищ Пассионарио, как всегда, поколдовал.

Кантор приподнялся и огляделся. Рядом сидел Бандана, горестно обхватив руками голову, и с похвальным упорством вопрошал сам себя, отчего же он такой придурок и что же теперь делать. Заметив, что на него смотрят, писарь тут же прекратил свое недостойное занятие и, наклонившись пониже, прокричал прямо в ухо:

— Ты видел, что делается?

— Не ори, не глухой… — Кантор поднялся на четвереньки и осторожно выглянул в бойницу. Вражеская пехота, плотно сомкнув над головами щиты, медленно продвигалась к воротам. По всей видимости, они не собирались лезть на стены. Два танка, оставив в покое западную башню, с безопасного расстояния били по воротам. Судя по всему, как раз к тому моменту, когда пехота подберется ближе, ворота развалятся окончательно и первые ряды нападающих ворвутся в крепость.

— А минометы окопались по всем правилам, — заметил Бандана, тоже рассматривая поле битвы. — После того как ты их проредил, стали осторожнее.

— Тоже мне знаток правил! — фыркнул Кантор и в который раз пригнулся, заслышав знакомый вой. — Вот уж трепло…

— А погляди на ту башню, с которой ты стрелял, — тут же сменил тему посрамленный «знаток».

Кантор поглядел и сердито сплюнул, чтобы никто вдруг не заметил, как у него екнуло внутри. Башня еще стояла, но останься в ней люди — они уже давно были бы погребены под рухнувшими перекрытиями.

— Ну и дураки, раз думают, что я до сих пор там.

— Эй, Кантор здесь? — Над площадкой возникла чья-то голова, в которой Кантор с трудом, по одному лишь голосу, узнал болтуна Рико. Видать, дело и вправду серьезно, раз даже этот раздолбай сподобился надеть шлем.

«Сам-то!» — поддел внутренний голос. Кантор не ответил. Шлем мешал как следует прицелиться, и надел он его, только подчинившись категорическому приказу наставника.

— Здесь я, чего тебе?

— Тьфу, я тебя в шлеме не узнал! Тебя товарищ Пассионарио зовет, срочно.

Кантор подхватил винтовку и, пригибаясь, побежал вниз по ступенькам. То ли товарищу опять взбрело в голову куда-то Кантора спрятать, то ли желает быть приведен в чувство посредством двойной дозы непочтительных слов…

Кантор почти угадал. Вождь и идеолог ждал его под лестницей в обстановке строжайшей секретности — то есть поминутно оглядываясь на дверь штаба. И действительно с целью поднять собственный боевой дух. Но не тем способом, о котором самонадеянно подумал Кантор.

— У тебя что-нибудь есть? — жалобно вопросил вождь, зачем-то дергая бывшего наставника за рукав. — Скорее, я выскочил на минуточку, пока Амарго занят! Он же мне не даст, а увидит, из рук вырвет! Хоть что-нибудь! Трава, «пудра», грибы, только не фанга…

— Рико, пошел прочь! Будешь подслушивать — убью! — быстро прикрикнул Кантор, зная, что любой разговор, которому Рико окажется свидетелем, немедленно станет достоянием толпы. Когда же шустрый воришка исчез из виду, попытался пристыдить непутевого вождя и придать ему храбрости более традиционным методом. — Замечательно! — стараясь вложить в свои слова как можно больше язвительности и насмешки, произнес Кантор. — Нами будет командовать обкуренный полководец. Ни хрена себе война получится! Да неужели ты такой трус, что не можешь сражаться без травы?

Пассионарио сгорбился и закрыл лицо, руками. Ну вот, теперь он еще и разревется…

— Я могу сражаться… — срывающимся голосом выговорил он. — Я не могу заставить сражаться вас. Понимаешь, еще немного — и начнется паника! И я не смогу их удержать! Я должен хоть немного верить в то, что говорю людям! Мне не обязательно чувствовать то же самое, как это происходит у тебя, но хотя бы не противоположное!

— Перестань хныкать! Ты такой же мужчина, как и все, и справиться со страхом вполне способен сам.

— Это не страх. Это хуже. Пойми же ты разницу… Я не боюсь умереть. Но не верю, что это хоть чем-то поможет! Мы все умрем здесь. И не победим. Понимаешь, не верю я, что будет иначе! Не верю! И ничего не могу с этим поделать. А я должен хоть немного верить, чтобы заставить всех остальных.

— И что, стоит тебе курнуть — и ты сразу поверишь?

— Если курнуть — не знаю. Лучше всего подошли бы варварские грибы, они именно для военных целей и применяются… Но где ж их взять… Может, спросишь у Торнгрима?

Кантор вздохнул и выковырял из кармана засушенную палочку, облепленную мусором и табачными крошками и крепко попахивающую порохом.

— На. Специально просить бы нипочем не пошел, но я иногда верю в судьбу. Если Гиппократ мне эту дрянь насильно всучил, хоть я и отказывался, и она не потерялась до сих пор, и теперь ты ее у меня так настойчиво просишь… Наверно, так и надо.

— Кантор, ты спасешь нас всех! — мгновенно перейдя от слез к восторженному визгу, просиял дорогой предводитель и немедленно сунул свое сокровище в рот, будто боялся, что отберут. Даже не отряхнул.

— Давай мы подарим этот подвиг Гиппократу, — недовольно поморщился Кантор. — Лучше скажи, что там за проблемы у Шеллара, что он нас по-свински бросил в такой момент?

Пассионарио помолчал, сосредоточенно делая вид, будто занят тщательным пережевыванием, потом все-таки решил, что отказывать всеобщему спасителю не подобает.

— Жену у него похитили, — понизив голос до шепота, пояснил он. — И Мафея тоже. Просил хоть немного времени, чтобы поискать. Даже дракона как-то умудрились похитить, представляешь!

— И долго он собирается искать?

— Сказал — максимум до полуночи. Но скорей всего, к восьми управится.