Украинский футбол: легенды, герои, скандалы в спорах «хохла» и «москаля» - Артем Франков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лобановский втайне заказывал кассеты со всеми матчами «Динамо»
В 1996 году у нас было много оппонентов, считавших, что Лобановский исчерпал себя. Причем самое важное, — это были люди, которые раньше работали с Валерием Васильевичем и кому он дал дорогу в жизнь. Будь то тренеры, игроки, журналисты…
Сквозь призму времени скажу: вероятно, тогда мы считали, что совершили нечто невозможное, вернув Лобановского в украинский футбол. Ведь нам рукоплескали. А теперь убежден: мы сделали только то, что должны, обязаны были сделать.
То, что Лобановский по своей сути был порядочным человеком, не вызывает никакого сомнения. Великим тренером – тоже. Интеллектуалом высочайшей категории – тоже. И о том, что он в силу всего комплекса своих качеств оказался «бывшим», не могло быть и речи! Что он вскоре и доказал. Взяв команду Сабо, которая проиграла все, что могла, он с этим же составом стал полуфиналистом Лиги чемпионов и снял скальп с Луи ван Гала и его великой «Барселоны» – 7:0 в двух матчах.
Спустя годы я размышляю о том, чего тут было больше – мы ждали Лобановского в Украине или сам Лобановский хотел вернуться, но вслух этого не произносил? И прихожу к выводу, что в равной мере. Потому что если бы Валерий Васильевич не жаждал возвращения, то никакие Суркисы никакими посулами никогда бы не заманили его в Украину.
В качестве доказательства – простой пример. Как выяснилось уже спустя несколько месяцев после его приезда, Лобановскому передавали в Кувейт все кассеты с записями игр киевского «Динамо». То есть он готовил себя к возвращению! Точнее, тестировал через видеозаписи, на что эта команда способна. И может ли он, Лобановский, с ней что-то сделать.
Думаю, что все было именно так. И мы сами, вступая в переговоры, очень рассчитывали именно на это. Только вот спросить, как было на самом деле, больше не у кого. Нет с нами гениального тренера…
Вот вы сейчас берете у меня интервью. И представьте себе: заканчивается двухчасовой разговор, вы выходите из этого кабинета – и тут же выбрасываете запись этого интервью в мусорный ящик. Возникает вопрос: для чего вы сидели и со мной разговаривали? И точно так же по аналогии можно спросить: для чего у Лобановского было желание видеть, просматривать, получать кассеты? Да вот именно для того, о чем я говорю!
Да, до определенного времени он не верил, что Суркис и Ко пришли в этот клуб в том числе для того, чтобы воплотить в жизнь его идею и построить новую инфраструктуру. Нельзя говорить плохо о людях, которых с нами больше нет. Имею в виду бывшего президента «Динамо» Виктора Безверхого. Мне его искренне жаль. Потому что, к сожалению, скорее не его вина, а беда, что он как руководитель не воспользовался теми возможностями, которыми обладал в конце 80-х – начале 90-х. Но, простите, это была не только личная беда Берзверхого и его команды функционеров. Это была беда всего украинского футбола. Беда киевского «Динамо». Люди, получив десятки миллионов долларов за проданных блистательных игроков предыдущего поколения, не сумели этими деньгами воспользоваться для того, чтобы, во-первых, сохранить боеспособную команду, а, во-вторых, одновременно с этим выстроить инфраструктуру, о которой мечтал Валерий Васильевич. Имею в виду строительство медико-реабилитационного центра «Динамо». Эта база должна была быть построена задолго до нас!
Еще раз подчеркиваю: Лобановский не возвращался, пока не убедился в том, что Суркисы и наши партнеры – это серьезно, это не только желание приобщиться к славной истории киевского «Динамо» и ею воспользоваться, чтобы прославить себя, родных. А чтобы, получив такую возможность, вывести фактически клуб-банкрот из плачевного состояния души и тела, насытить новыми импульсами для продолжения жизни уже в новом, постсоветском измерении.
И как только Лобановский это понял, то захотел вернуться. Кто именно настраивал его против нас, знаю точно, но никому не скажу. Это уже не имеет никакого значения, тем более что этих людей я простил и они еще работают в украинском футболе. Но сам приезд Лобановского спустя непродолжительное время ведения переговоров говорит о том, что мы быстро нашли общий язык.
Валерий Васильевич уезжал на Ближний Восток, возможно, не полностью понимая, куда едет. Уезжал, видимо, в какой-то мере будучи обиженным на тех людей, кто периодически назначал его главным тренером сборной СССР, а потом снимал с нелицеприятными формулировками. Даже после ЧМ-90. При том, что серебро первенства Европы 1988 года стало лучшим результатом советской команды после 1964-го и до бесконечности! К счастью, у него всегда были родные пенаты и куда вернуться.
Но имелись, конечно, и другие причины для отъезда. Те материальные возможности, которые ему предложили в Азии, были несколько иными, чем в киевском «Динамо». Лично я понимаю ситуацию так. И ни в чем его не осуждаю.
Возможно, сказалось и некоторое разочарование от того, что в 1989 году он участвовал в выборах народных депутатов, баллотировался в Днепровском районе Киева – и проиграл. Оказалось, что народная любовь к народному тренеру не имеет ничего общего с тем, чтобы сделать политическую карьеру в ранге депутата парламента. А у него было желание что-то изменить. Можно предполагать, что если бы он был избран, то не счел бы возможным уехать. Но произошло так, как произошло.
Мог отправить Шевченко в «Юве» на 10 миллионов дороже, но дал слово Берлускони
Соблазн осуществить трансфер Андрея Шевченко был и у «Милана», и у других клубов. Но долгое время он противоречил полнейшему нежеланию его продать со стороны людей, финансировавших киевское «Динамо». Мы не хотели, а нас «насиловали». Мягко говоря.
Руководство «Милана» звонило мне и предлагало приехать в Милан на переговоры по Шевченко. Я отвечал: не могу, если хотите, прилетайте в Германию, в частности, в Штутгарт, на базу в Руйте. Это было еще в январе 1997 года. Нет, говорили, в Штутгарт не можем. И в Берлин – тоже не можем. Зато, пожалуйста, мы пришлем за вами личный самолет Берлускони, поскольку нам очень хотелось бы, чтобы вы прилетели.
Моя реакция: «Не надо присылать самолет Берлускони, я пришлю свой самолет – прилетайте ко мне!» Так и занимались перетягиванием каната. Тогда нам не хотелось… нет, не продавать Шевченко, не нравится мне это слово. Лучше – «производить трансфер». Так вот, нам не хотелось производить трансфер Андрея не только потому, что тем самым мы ослабляли команду. Но и поскольку мы не считали, что Шевченко – уже готовый для больших дел футболист.
Короче говоря, долгие телефонные переговоры привели к тому, что в конце 98-го года, под Рождество, мы в Милане все-таки встретились с Берлускони. И действительно достигли договоренности. Если помните, мы тогда вышли в четвертьфинал Лиги чемпионов, и продать Шевченко накануне выступления в нем было бы просто безумием. И мы договорились, что Андрей присоединится к «Милану» следующим летом.
Надо еще отметить, что у самого Андрея к тому моменту было огромное желание уехать. И оно вызвало к жизни колоссальные психологические проблемы: он страшно боялся получить травму. Он верил как отцу и мне, и моему брату. Так вот, я лично, своим словом, гарантировал ему, что если вдруг случится что-то непоправимое, он получит миллион долларов! Вы понимаете, что такое в 1998 году был миллион долларов?! Как показала жизнь, очень хорошо, что Андрей к нам прислушался.
Когда вся эта история начиналась, нам за трансфер Шевченко предлагали 9 миллионов долларов. Затем – 16–17 миллионов марок. А сошлись и пожали с Берлускони руки мы на 25 миллионах долларов. При этом ничего не подписывали.
И тут в мае 99-го, когда мы находились в одном шаге от оформления этого перехода (Андрею оставалось только приехать в Милан и пройти медобследование), «Ювентус» предлагает за Шевченко 35 миллионов долларов! Включился в гонку и «Манчестер Юнайтед».
Агентство «Рейтер» разнесло этот слух по всему миру. После этого мне позвонил Адриано Галлиани. И сказал: «Так что, Шевченко переходит в «Ювентус»?» — «Нет, с чего вы так решили?» — «Так сколько же нам надо за него платить? 35 миллионов? А то все уже раструбили…»
Я говорю: «Двадцать пять».
Думаю, что в «Милане» еще долгое время не понимали, как это можно: иметь возможность получить 35, а продать за 25. Но купеческое слово – дороже денег. А мы с Берлускони пожали друг другу руки и договорились.
Мы с партнерами, во-первых, были верны этому купеческому слову, а во-вторых, показали себя просто как солидные люди, которые не размениваются даже на такие большие деньги, как 10 миллионов долларов. Потому что держат слово. И сегодня дружба по-прежнему сопровождает нас по жизни как со всей семьей «Милана», так и лично с Галлиани, с Берлускони. В основу этой фундаментальной дружбы, суть которой состоит в рукопожатии, а не в деньгах, легла именно та история.