Люди как боги (Художник Ю. Чигирев) - Сергей Снегов

— МУМ снабжены системой самоконтроля, Эли.

— Я говорю о ситуациях, когда и самоконтроль может отказать.

— Ты уверен, что с Голосом подобные неприятности невозможны?

— Если он внезапно не сойдет с ума. Он мыслит целостными образами. Он и рассуждает, и высчитывает, но это у него лишь подсобный прием. Естественно, он имеет преимущество перед машинами.

— Я согласен с тобой. Считай, что ты опять подмял меня под себя и навязал свою волю. Трудные ситуации наверняка будут.

— Кто из нас скажет Эллону и Ирине, что их просьба вторично отклоняется?

Олег какое-то мгновение колебался.

— Скажи лучше ты. Мне трудно разговаривать с Ириной. Она без памяти от своего руководителя.

— Но это смешно! Наши звездные друзья — друзья, не больше. Любовь — чувство лишь для особей одной природы. Оно куда уже товарищества. Ирина путает два несходных чувства.

Олег рассеянно глядел мимо меня.

— Я слышал, ты влюблялся в некую Фиолу, змею с Веги. Разве змеи одной с нами природы?

— Юношеское увлечение! Все нас с Фиолой разделяло, а соединяло очень немногое. Я это скоро понял.

— Ирина тоже это поймет, но не уверен, что скоро.

7

Мы вступили в ядро. Как спокойно звучат слова «вступили в ядро»! Как будто была межа, отделяющая ядро от околоядерного пространства, и ту межу пересекли. Не было межи, не было даже особенного сгущения звезд — в любом шаровом скоплении их напрессовано гуще. Но мы вступили в ядро, сразу поняв, что уже в ядре. Звезды вдруг стали шальными. Я продиктовал «вдруг» и «шальные» и задумался. Астрофизик упрекнет меня в приписывании мертвым телам человеческих свойств. Ничего не могу поделать, самое точное описание поведения светил будет это: ошалели! То, что светила светили, было уже не самым характерным. Они неистовствовали, это было важней.

Этого не передать словами! Нужно самому окунуться в хаос бешено налетающих, дико отлетающих звезд, чтобы содроганием души, не одними глазами постигнуть: вокруг забушевал взрыв, и сам ты среди летящих и сияющих осколков не больше, чем темная пылинка!

Мы знали звездные скопления — и рассеянные, как Плеяды и два скопления Хи и Аш в Персее, и шаровые, вроде того, через которое пролетали. Там звезды были как звезды — висели в своих координатных узлах, их взаимные расстояния почти не менялись. Гармония звездных сфер там звучала мелодией всемирного тяготения, там был порядок.

А здесь господствовал хаос! Какая гармония во взрыве? И когда какая-либо звезда настигала соседку, из каждой выносились дымные протуберанцы — и у меня возникало ощущение, что одна вырывает у другой из головы клок волос.

— Эли, я не способна рассчитать траекторию ни одного из светил, — почти с испугом сказала Ольга, когда мы вчетвером сидели в командирском зале. — Законы Ньютона здесь перекрыты какими-то силами, вызывающими беспорядок. Ядро кипит. И я не могу понять, что вызывает кипение звезд. Какая гигантская мощь нужна, чтобы так нарушить звездное равновесие!

Олег задумчиво разглядывал звездоворот на экранах.

— Не кажется ли вам, друзья, что мы наблюдаем взаимное падение звезд в одну кучу? С последующим превращением их всех в разлетающуюся туманность!

— Это станет гибелью Галактики, — ответила Ольга. — В ней больше ста миллиардов звезд, половина сосредоточена в ядре. Если ядро взорвется, от других звезд, в том числе и от нашего Солнца, и от Персея демиургов и галактов ничего не останется, кроме пыли.

— Зато разумные наблюдатели на других галактиках обрадуются, что зафиксировали появление еще одного квазара, — утешил я их.

— Я начинаю думать, что мы поступили опрометчиво, ворвавшись в эту кипящую звездную кашу, — продолжала Ольга. — Олег, мне кажется, сверхсветовые скорости здесь опасны.

Теперь я перехожу к событию, показавшему, что беспокойство Ольги было оправданно. Мы опять вчетвером сидели в командирском зале. Осима вел корабль, Ольга производила расчеты, мы с Олегом тихо разговаривали. Внезапно Ольга с удивлением сказала:

— У меня получается, что нас несет к гибели. Наверно, я где-то ошиблась!

Я сказал великодушно:

— Ты почти никогда не ошибаешься, Ольга, но в данном случае наврала. Ничем не вызванная гибель двух звездолетов все-таки менее вероятна, чем арифметическая погрешность при расчетах. Переставь где-нибудь минус на плюс.

— Я проверю еще раз, — сказала она.

В этот момент раздались сигналы Большой тревоги: заревели сирены, заквакали пусковые реле боевых аннигиляторов, замигали аварийные лампы. На табло засветилась зловещая надпись: «Генераторы пространства — первая готовность!» Я схватился за переговорную трубку, но меня опередил Олег.

— Голос, что случилось? — крикнул он.

Мы услышали, что кучку беспорядочно мятущихся звезд, среди которых пробирались корабли, вдруг, словно судорога, охватило единое движение. Они все летят в свой геометрический центр, а в нем в данный момент находимся мы. Звезды рушатся одна на другую и при взрыве неминуемо захватят нас. Единственный выход — в канале новосотворенного пространства вынестись из звездной кучки.

— Мы делаем расчеты, — информировал Голос.

— Сомневаюсь в удаче, — спокойно оценила положение Ольга. — Запасов всей эскадры не хватит на прокладку туннеля наружу.

Я вызвал лабораторию. На малом экране высветился Эллон.

— Эллон, — сказал я. — Мы попали в опасную передрягу. Возможно, только гравитационная улитка может спасти звездолеты. Свяжись с Голосом.

Он ответил с мрачной веселостью:

— Улитка вышибла в ад целую планету, выбросить два звездолета проще. Пусть только ваш парящий любимец признается, что неспособен прокладывать курс меж звезд, и я выправлю ошибку.

Через минуту Голос сообщил, что аннигиляция активного вещества избавления от звездного взрыва не даст, и единственная надежда — выскальзывание по гравитационной улитке.

На звездных экранах зажглось около сотни светил размером с Венеру. Они увеличивались, зловеще накаливались. Я вспомнил, что в юности в Плеядах вот так же со стесненным сердцем следил, как со всех направлений звездной сферы на нас рушились недобрые огни. Но те огни, маленькие, пронзительно-зеленые — космические крейсеры разрушителей, — были пылинками в сравнении с гигантами, охватывавшими нас отовсюду. Сто солнц падало на нас! Они вскоре и стали размером с Солнце — ослепительно белые, голубоватые, радужные, мутно-багровые, темно-вишневые… Обе звездные полусферы превратились в исступленно пылающие костры. Было ясно, что еще до того, как звезды начнут сталкиваться и взрываться, оба корабля превратятся в облачко пара. Я вызвал Голос.

— Рано, Эли, — ответил он. — Мы с Эллоном поджидаем удобного момента.

Все источники энергии переключили на генератор метрики. «Змееносец» шел в кильватере «Козерога». Камагин прислал мне шутливое приободрение: «Адмирал, в мое время говорили: на миру и смерть красна. У нас она будет светла!» Шутка показалась мне мрачной. А затем мы увидели, как два солнца вырвались из общей массы и помчались навстречу одно другому, и на линии их движения оказались звездолеты. Даже того утешения, что перед смертью удастся полюбоваться вселенским пожаром, не было. Оба светила взорвутся раньше, чем остальные подоспеют в общее месиво, а до их взрыва испаримся и мы, если не выскользнем по искривлению пространства.

— Включение! — услышал я тройную команду, в ней смешались мелодичный даже в такую минуту Голос, выкрик Эллона, приказ Олега.

Страшная боль свела судорогой мое тело. Мельком, каким-то боковым взглядом, я увидел, как бьются в своих креслах Осима и Ольга, как Олег схватился рукой за горло, будто разрывая удушающие петли. А картина на экране была так фантастически непредвиденна, что я на какое-то мгновение забыл о боли.

Летящие солнца столкнулись, но взрыва не было! Одно проходило сквозь другое. Они мчались друг в друге, не смешиваясь, не растворяясь, не разжигаясь от страшного удара. Они даже не изменили шарообразной формы. Одно было ощетинено протуберанцами, протуберанцы показались мне огненными змеями на голове какого-то космического арана. Другое летело в короне, в светлом венце, в призрачно-нежном гало. И ни один протуберанец не изменился, когда солнце проносилось сквозь солнце, они так же прихотливо извивались, исторгались, вспыхивали, тускнели. И гало второго солнца лишь немного потускнело от яркости первого светила, но не исчезло, не истерлось, оно было такое же нежное, такое же призрачно-светлое.

Солнце прошло сквозь солнце, и теперь они разбегались. Столкновение совершилось — и его не было. Взрыв, неизбежный, неотвратимый, не произошел. Мы были в царстве фантомов. Не было другой реальности, кроме судорог и боли в каждой клетке и жилке!

Я кинулся к Олегу. Он с трудом просипел: