Путь к свободе - Иван Митрофанович Овчаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всюду слышались стоны людей, ржание лошадей, треск горящей соломы. Мы быстро начали тушить солому, загоревшуюся от опрокинутых коптилок.
Женщины, схватив маленьких детей, бросались туда, где располагался штаб. Дети и подростки плакали, хватали партизан за полы, старались не отставать от них, боялись потеряться.
Штабные и партизаны из сил выбивались, помогая жителям переселяться в нижний этаж каменоломен через прорезанное отверстие. Раненых брали санитары, детей забирали женщины, и все бежали к отверстию.
Взрывами динамита в нескольких местах галерей было прорвано множество воронок и отверстий, откуда шли внутрь галерей пронизывающие сквозняки. Это всполошило всех, и действительно, вскоре страшное известие полетело по галереям:
— Пали солому! Газы!
Быстро хватая солому, мы жгли ее в проходах галерей. Но газ начал проникать к нам. Люди падали на пол, мочили тряпки слюной, своей мочой, завязывали ими рты, окутывали головы.
— Газы!.. Газы!..
Когда все почувствовали, что опасность не угрожает более отряду, принесли женщин с детьми, отравленных газами. У детей были раскрыты иссохшие, почерневшие ротики, а глазки неподвижно глядели вверх, в потолок галереи. Матери их лежали с распущенными волосами, с бледными лицами, с синими, пересохшими губами.
Женщины сняли с себя кресты и надели на мертвых.
А наверху нарастал новый непрерывный гул от взрывов, и было слышно, как белые замуровывают все заходы…
Интервенты и белое командование придумали новый метод осады и ликвидации каменоломен. Они решили разрушать каменоломни поодиночке. Все основные силы белых должны были сосредоточиться на каких-нибудь одних каменоломнях и окружить их таким кольцом, чтобы ни в коем случае партизаны не могли выбираться наверх и совершать свои вылазки. Каждый заход решено было забросать землей, камнем, железом, окутать колючей проволокой и залить цементом. После этого готовить массовые взрывы и пускать газ. Покончив так с одной каменоломней, переходить к следующим…
Петровские каменоломни уже были разрушены именно таким методом.
Теперь Губатов взялся за Старокарантинские каменоломни и, покончив с ними, перекинул силы на самые большие, Аджимушкайские — центр революционного и партизанского движения на Керченском полуострове.
Военно-революционный штаб и городская подпольная организация, увидев, что Старокарантинский полк партизан окружен и на глазах всех терпит гибельную осаду, зверски уничтожается всеми видами орудий истребления, делали все, что могли, чтобы как-нибудь спасти товарищей.
Город в эти дни кишел белогвардейцами, отступающими с фронта. Улицы были загромождены обозами богачей, офицеров и их семей. Все они спешили к морю, на корабли.
В это время аджимушкайцы и организовали налет на город, напали на телеграф, почту и телефонную станцию. Потом совершили набег на деревню Булганак, потрепали гвардейскую конницу и выгнали ее из деревни.
В день этого налета Аня Березко доставила комиссару Коврову из города копию белогвардейской телеграммы.
«Керчь, комкреп, дегенкрая — полковнику Махрову.
Осваг — Кирпичникову.
В 12 час. 20 мин. батарея красных обстреляла наши окопы в районе ст. Акмонай и станцию в 17 час. 30 мин. Обстреляла наш бронепоезд в том же районе. Судовая артиллерия разогнала работавших в районе Царкова и разъезд восточнее Дальних Камышей. Операция у каменоломен продолжается, начаты взрывы. Задержано много лиц, причастных к бандитам. В ночь на 30 апреля бандитами произведено нападение в Керчи на телеграф, почту и телефон. Нападение отбито. Семь Колодезей, 1 мая.
22 часа № 14693.
Полковник Аметистов».
Следующей ночью прибыл комиссар отряда Петровских каменоломен Люльченко, тяжело раненный в полость рта, потерявший все зубы. Люльченко не дался в руки белым палачам, вылез через прорванную взрывом воронку и ночью пробрался в Аджимушкайские каменоломни. Люльченко не мог говорить и записками отвечал на вопросы Коврова. Так он доложил Военно-революционному штабу о гибели партизанского отряда в Петровских каменоломнях.
18
На следующий день войска Губатова плотным кольцом окружили Аджимушкайские каменоломни.
С северо-восточной стороны на рысях спускалась с хребта в долину кавалерия — два эскадрона гвардейцев, которые были сняты с позиций Старого Карантина. Там более половины заходов было уже взорвано и замуровано, что позволяло теперь Губатову снять оттуда часть своих войск. Губатов определил по действиям партизан, что они настолько ослабли, что уже не способны на серьезные вылазки и прорыв кольца осады.
Начинался тот решительный скачок белых на Аджимушкай, какой имел в виду сделать генерал Губатов по заранее разработанному плану.
Весть о приближении белых войск быстро разнеслась по всему подземелью и по территории Аджимушкая. Послышались сигналы тревоги и голоса команд.
— Товарищи, к бою! Стройсь!
Колдоба проходил вдоль строившихся партизан и отдавал последние приказания.
В темноте подземелья сквозь гул команд, щелканье затворов все явственнее и громче вырывалась песня:
Смело мы в бой пойдем
За власть Советов
И как один умрем
В борьбе за это…
Майский утренний воздух наполнился зловещим грохотом, напоминающим раскаты грома.
— Ого! С моря бьют!
— Это с крейсера!
— Англичане стараются…
В селе Аджимушкай в разных концах вспыхнули пожары. Горели крестьянские хаты.
После артиллерийской подготовки, длившейся более часа, белые повели наступление.
Поднялась яростная пулеметная и ружейная стрельба. Быстрыми бросками белые приближались к деревне. Партизаны, отстреливаясь, отходили к каменоломням. Вот уже и кавалерия ворвалась в деревню…
Поднявшееся солнце освещало груды развалин известняка. В стенах домиков зияли черные дыры, валялись расщепленные двери, бревна, кирпичи. Отвалившиеся стены обнажали убогую внутренность лачуг.
Деревня опустела. Только одинокие кавалеристы носились по разрушенным улицам и быстро исчезали в дыму.
Не успели войска неприятеля подойти вплотную, как с моря, с военных англо-французских судов, начался новый артиллерийский обстрел.
Бум-бум! Гу-у-у! Гу-у-у!..
Под прикрытием англо-французской артиллерии цепи белых, как муравьи, полезли по огородам и ямам, пригибаясь, прячась, ища защиты от пуль партизан.
Канонада нарастала, белогвардейцы плотной цепью продвигались вперед, заходили с флангов и все плотнее сжимали каменоломни в кольцо.
Наконец лавина белогвардейских войск прижала партизан к заходам и как бы силой вдавила их в темное подземелье…
К разбитой церкви, которая находилась недалеко от главных заходов в каменоломни, подъехала серая, забрызганная грязью английская автомашина, на которой стоял, держась за борт кузова, высокий, грузный Губатов.
Он скупым жестом подозвал молодого офицера с забинтованной головой и медленно, но громко, так, чтобы слышали солдаты, продиктовал:
— «Семь Колодезей. Полковнику Аметистову. Бунтовщики разбиты. Жалкие остатки их закрыты в подземелье. Губатов».
Офицер отдал честь и бросился к лошади, которую держал юркий казак.
— Капитан! — властно остановил Губатов офицера. — Запишите и пошлите еще срочную: «Семь Колодезей. Полковнику Аметистову. Необходимо просить англичан доставить нам в Керчь удушливых газов пятьдесят тысяч килограммов. Губатов».
