Фантастика 2025-100 - Даниэль Дессан

I. Интерлюдия. Топливо

Мы, все трое, висели, прикованные цепями к крестам, изготовленным из стальных балок. И, как ни парадоксально, в этом бреде я даже не был в центре, мой распаленный мозг разместил меня на боковом кресте, на месте нераскаявшегося вора.

Центральный крест светился. Металл раскалился докрасна, и плоть с центральной фигуры этого триптиха слезала клочьями, но, тем не менее, шагающий еще жил, и находился в сознании. Цепи вплавлялись в его щиколотки и запястья, какая-то энергия утекала из него настолько сильно и быстро, что даже толщины сечения стальных балок не хватало, чтобы ее передать. Они послушно забирали и перегоняли энергию дальше, но разогрелись настолько, что жар опалял даже меня.

В контрасте я буквально чувствовал спиной ледяной холод своей собственной балки. Мой черед еще не настал. Бездумно, я начал крутить головой, от которой не избавиться теперь даже в бреду, стараясь рассмотреть место, в которое попал.

Корабль был соткан из света и энергии. Где-то на нем были и люди, наверняка, те, кто управлял этим кораблем, вели его через миры. Люди, или цифровой интеллект, но кто-то заставлял шагающего отдавать всю свою силу, тайную энергию, которая ему досталась. Я видел, как эта энергия, покинув балку, растекалась по голгофе, затмевала ошметки материального присутствия на корабле, и превращала сам звездолет в гигантского волшебного лебедя, раскинувшего крылья в пространстве.

Шагающий уже не кричал, сорвав связки. Наверное, он хрипел, я видел, как широко раскрывался его рот, шевелились жилы на шее, но не слышал ничего. Своей замедленной жестокой гибелью он питал корабль, отдавал его движению всего себя, позволяя этому кораблю, и всем тем, кого он нес, нарушить основы мироздания, проколоть проход между мирами и попасть в неизведанную часть вселенной, продолжить экспансию, захват новых планет, распространение своей власти на новые миры, и новых шагающих.

— Мы делаем свою работу в тени звезд, — пульсировала энергия, текущая по кораблю, раз за разом повторяя одну и ту же мантру, — делаем ее в свете галактик, на перекрестах созвездий. Мы живем в тени исчезнувших народов, работаем в тени огня сгоревших звезд. Мы идем, чтобы принести Слово в каждый уголок мироздания… Мы делаем свою работу в тени звезд…

Шагающий обвис, высох, даже непонятно — от жара или от того, что из него высосали всю энергию. Иссохшая мумия уже не была ни шагающим, ни даже человеком, лишь бесполезным отработанным брикетом. Но, похоже, хозяева корабля так не считали. Мумию тут же, без усилий, содрали с креста, залили в прозрачный материал вроде эпоксидной смолы, и этот саркофаг бережно уплыл куда-то вдаль корабля, ожидать своего часа быть использованным заново в виде ремикс-топлива.

Барабан провернулся, и я только сейчас понял, что третий крест был уже пуст.

Теперь я оказался в центре, и на меня с ужасом смотрел следующий на очереди.

Дальше была только боль. Воспоминания обо всех пройденных мною мирах, как живых, так и давно забытых.

Но именно в разгаре этого бреда и пришло решение. Я знал, куда мне отправиться дальше.

Часть II

Скиталец. Глава 1. Великий червь

Когда попадаешь в свой старый мир, особенно в тот, в котором бывал множество раз, — узнаешь его сразу. Не по видам вокруг, раньше — еще даже не открыв глаза, уже знаешь, где именно окажешься. Может быть, ощущения и сложно выразить, но их комплекс всегда практически однозначно дает ответ. Влажность воздуха, состав атмосферы, насколько легко или тяжело дышится, много мелочей, которые позволяют уже в первые мгновения абсолютно точно сказать, что за мир увидишь, открыв глаза.

В этом мире я был лишь однажды. И глаза можно и не открывать.

Бесполезно.

В мире бесконечного тоннеля, прогрызенного когда-то высокотехнологичной машиной, или низкотехнологичным, но очень упертым кротом, света нет и не предвидится.

Я постарался даже не шевелиться. Во-первых, потому что это был физически тяжело, в моем то состоянии. Во-вторых, потому что, если шагающий, что выдавил меня с орбитальной станции в новый мир, где-то здесь, то я как можно дольше не хотел бы выдавать свое присутствие.

Он же не просто там выбросил меня из того мира. Цель его была проста и понятна, быстро выскочить из плена, а раз у него были силы выкинуть меня из мира, то, почти наверняка, были возможности и последовать за мной.

Я не собирался ему помогать.

Там, в том бреду, на кресте, пришло решение, прыгнуть в мир, который не просто не имел ценности, но главное — в этом мире я не доживу до следующего прыжка. Если только мой наездник не умеет сокращать время между прыжками до нуля.

Верится слабо, но еще мгновения назад я не знал, что кто-то вообще обладает силой ускорять чужой прыжок. Поэтому я лучше полежу тихо. Может быть, умру раньше, чем он успеет что-либо сделать. Не стоит давать ему лишних шансов.

Интересное решение — там, на корабле моего бреда. Интересное, но слишком уж банальное. Да и зачем вся эта вычурность, кресты, голгофа — все это было явными признаками того, что это мой быстро прогрессирующий психоз, а отнюдь не реальность.

Может, мой мозг перестал справляться с ударами реальных смертей, и таким образом защищался во время переходов? Показывая мне смерти, выдуманные им же? Бредовая идея, но чего ждать от загнанного в угол сознания. Вполне может быть и такое.

Даже при этом, как рабочая модель использование шагающих в качестве топлива для кораблей, способных нарушать законы пространства, можно использовать как рабочую гипотезу. Лично я в нее не верю, но вот слегка отколовшаяся и начинающая шевелиться самостоятельно часть моего сознания считала иначе.

Даже из шизофрении можно вытаскивать полезные карты. И паранойю можно поставить на часы, если уж она все равно надоедает — пусть сделает хоть что-то полезное.

Даже психоз может защитить, если выпускать его лишь изредка.

И, кстати, а вот моя уверенность, что все это я могу контролировать — не мания ли величия?

Мозг разрывался, мысли путались, чему немало способствовало физическое состояние моего тела на грани, максимально близкой к смерти. Я лежал на спине и чувствовал под своей спиной влагу — пришло время попробовать в очередной раз напиться каменной росы.

Но не в этот раз. Я даже не стал переворачиваться. Нельзя шуметь. Надо умереть как можно скорее.

А что главное — у меня просто не оставалось сил даже перевернуться. Недели без еды доконали меня. Это