Психология конфликта - Наталья Гришина

Важным показателем характера отношений сторон является та «цена», которую участники готовы «заплатить» за достижение своей цели. Как уже отмечалось, человек может искать способы решения проблемы, которые не ставили бы под угрозу его дальнейшие отношения с партнером, а может стремиться к «победе» над ним. Можно задать специальный уточняющий вопрос, например: «Как вы полагаете, если вам удастся добиться того, что вы хотите, это может как-то повлиять на ваши последующие отношения с ним?» Возможные ответы – тревожные, уклончивые («Вот этого я и боюсь», «Мне бы этого не хотелось», «Не знаю, трудно сказать») или отражающие желание «наказать» партнера («Раньше надо было думать», «Справедливость должна восторжествовать») – прямо или косвенно свидетельствуют об отношениях участников конфликта.

Не может быть жесткой схемы описания беседы, ее «методика» выбирается психологом в зависимости от конкретной ситуации работы, прежде всего от особенностей клиента и его состояния. Следует избегать, однако, долгого «проговаривания» человеком своей позиции, ее объяснения и аргументации, так как в этом случае он «закрепляет» свою позицию, что уменьшает надежды на ее возможное изменение.

В этой части процесса посредничества психолог, помимо аналитических задач, решает задачи, фактически уже представляющие собой работу по урегулированию конфликта.

При описании возникновения конфликтов мы уделили много внимания роли «определения ситуации» в этом процессе: определяя ситуацию как конфликтную, человек начинает далее действовать в соответствии со своим определением. Одна из важнейших целей процесса психологического урегулирования состоит в «переопределении» ситуации, так чтобы это новое определение открывало возможность для альтернативных действий во взаимодействии участников конфликта.

О какого рода переопределении может идти речь? Ранее говорилось о тех позициях человека, которые оказываются препятствием к эффективному разрешению межличностных конфликтов, поэтому новое видение ситуации предполагает прежде всего изменение этих позиций.

Фактически важнейшее изменение, которое необходимо для успешной работы с конфликтом, – это изменение позиции человека с точки зрения принятия на себя ответственности за происходящее с ним. И. Ялом, говоря о психологических защитах, связанных со снятием с себя ответственности, указывает на принятие позиции «жертвы» и отрицание возможности контролировать ситуацию. Своеобразие конфликтов в том, что, считая себя правым, человек нередко рассматривает свои действия как ответные, «вынужденные», а разрешение конфликта – как следствие необходимых изменений позиции партнера.

Первый шаг терапевта, направленный на то, чтобы помочь принятию ответственности пациентом, состоит не в применении той или иной техники, а в установлении собственной позиции, на которой будет основан последующий выбор техник. Терапевт всегда должен действовать исходя из тезиса, что пациент сам сотворил собственное неблагополучие. НЕ по случайности, НЕ из-за злой судьбы и НЕ из-за генов пациент одинок и изолирован, страдает бессонницей, с ним постоянно плохо обращаются. Терапевт должен выявить роль данного конкретного пациента в его собственной дилемме и найти способы донести это знание до пациента. Пока человек не осознал, что сам сотворил собственную дисфорию, мотивация к изменениям отсутствует. Пока мы продолжаем верить, что причиной нашего неблагополучия являются другие, или невезение, или не удовлетворяющая работа – короче говоря, нечто вне нас, – зачем нам вкладывать энергию в личностное изменение? При такой убежденности стратегия действий, очевидно, должна быть не терапевтическая, а «активистская» – направленная на изменение собственной среды.

И. Ялом

«Я не могу» – один из характерных способов описания своей межличностной проблемы человеком. Высказывания этого типа могут означать отсутствие или недостаточность необходимого навыка; наличие необходимых навыков, но существование трудностей в их реализации (в этом случае «я не могу» точнее звучит как «я не могу себя заставить»); существование внешних обстоятельств, препятствующих реализации возможностей человека. Понятно, что характер психологической работы будет зависеть от значения, вкладываемого человеком в это «не могу». Однако с точки зрения принятия на себя ответственности «не могу» фактически означает ее снятие с себя. Ялом приводит пример терапевтического приема, когда ведущий группы звонит в «не-могущий» колокольчик каждый раз, если кто-либо из членов группы говорит «я не могу», и предлагает пациенту повторить свою фразу, сказав «я бы не хотел» вместо «я не могу».

Конечно, было бы ни на чем не основанной иллюзией думать, что человек легко изменяет свою позицию, принимая новый способ ответственного отношения к своим межличностным проблемам. Достаточно послушать, как иногда почти механически, как бы заученно человек повторяет историю своего конфликта, иногда говорит о нем с такой выстраданной болью, за которой стоит сотни раз передуманное, чтобы понять, что попытаться изменить его позицию было бы нелегко, если не невозможно. «Лишь в редких случаях терапевт может успешно стимулировать принятие ответственности, имея дело с пересказываемой информацией» (Ялом, 1999, с. 263).

На помощь ориентированному на современные практики психологу приходит принцип «здесь и сейчас». Мы не можем изменить прошлое человека или вынудить его взять на себя ответственность postfactum. Однако можно использовать ту возможность, которую нам предоставляет приход клиента к нам и его просьба о вмешательстве в его жизненную ситуацию. Используя этот новый для него опыт, мы должны попытаться исключить из его привычного репертуара неэффективные способы отношения к проблеме, например, не дать этой женщине – невинной жертве своего грубого и несправедливого мужа – возможности предстать перед нами такой беспомощной и неуверенной в себе, что только очень жестокий человек отказался бы взять на себя ответственность за решение ее проблем. Это можно считать началом работы по «переопределению» ситуации – новые правила, по которым клиент строит свои отношения с людьми, в данном конкретном случае с психологом.

В конфликтных ситуациях обращение к психологу и ожидания психологической помощи часто связаны со стремлением изменить другого – «я хочу, чтобы он (она)… перестал(а) постоянно критиковать и обижать меня,…изменил свое поведение по отношению ко мне,…не вмешивался в работу моего подразделения,…меньше времени проводил со своими друзьями,…поняла, что так дальше работать нельзя, и т. д. и т. п.».

Как правило, психологи оценивают подобную позицию клиента как неконструктивную и стремятся к трансформации его запроса к другим в запрос к себе. При этом возможно выделение отдельных стадий в изменении позиции клиента: 1) «меня не устраивает, как обстоят дела в настоящий момент»; 2) «то, что меня бы больше устроило, это…»; 3) «чтобы достичь этого, мне необходимо…»; 4) «я изменил то, что мог и хотел, и пришел к соглашению с тем, чего я на данный момент не могу достичь или изменить» (Психологическая помощь и консультирование… 1998, с. 73).

Другой важный акцент в изменении позиции человека в конфликте – это переход к восприятию проблем конфликта как общих для его участников. Ранее об этом немало говорилось в связи с принципами семейной терапии. Минухин пишет об этом в своих терминах применительно к схеме семейной терапии: «Это нелегкая задача – трансформировать поставленный семьей диагноз: „Мы все стараемся помочь больной дочери, одержимой какой-то непонятной болезнью“, – в другой: „Мы все вовлечены в дисфункциональный танец, который нагляднее всего проявляется в симптоме дочери“» (Минухин, Фишман, 1998, с. 135).

Цель переопределения – изменить восприятие семьей проблемы. Переопределенный симптом перестает быть чуждым элементом, лежащим вне системы, и становится существенной ее частью. Поведение, поддерживающее симптом, определяется как мотивированное благотворным стремлением сохранить стабильность семьи. Гнев определяется как забота, страдания – как самопожертвование, дистанцирование – как способ укрепить близость и т. д. Терапевт не пытается прямо изменить систему, а поддерживает ее, проявляя уважение к внутренней эмоциональной логике, которой она подчиняется.

С. Минухин, Ч. Фишман

Еще один возможный аспект переопределения ситуации состоит в смягчении обвинительной позиции участников конфликта, которая часто выражается в их упреках в адрес оппонента. Н. Пезешкиан приводит многочисленные примеры позитивной переинтерпретации традиционных негативных установок в отношении проявлений пациента. Например, лень, которая обычно рассматривается как невыполнение деятельности, отсутствие прилежания и слабость характера, в позитивной интерпретации трактуется как способность избегать требований достижения, дифференцировать и осознавать собственные способности; агрессивность – как способность спонтанно, эмоционально и расторможенно реагировать на что-либо и т. д. (Пезешкиан, 1993, с. 106–107). Минухин во фрагменте своей терапевтической беседы переадресует упрек своей клиентке: