Кровь Заката - Вера Камша

2871 год от В.И.

9-й день месяца Иноходца.

Арция. Тагэре

Клирик с красивым и строгим лицом в последний раз провозгласил: «Да не коснется ушедших в садах горних, в садах пышных скорбь земная и тоска человеческая» – и замковый иглеций наполнили звуки органа. Маленький лысый брат Валериан был музыкантом от бога, и он очень любил Шарля и Эдмона. Говорят, есть боль, которую не выразить словами. Валериану повезло, он мог излить свои чувства в звуках. Маленький смешной эрастианец, узнав о беде, заперся у себя. Его никто не видел почти два месяца. Когда монах вновь появился, он был бледен, будто побеленная стенка, одежда болталась на нем, как на вешалке, но на лице застыло выражение отрешенного покоя. Свою боль ему удалось излить в реквиеме.

Эстеле Тагэре казалось, что музыкант подслушал то, что творилось в ее собственной душе, подслушал и выплеснул в переполненный иглеций. Здание было немалым, но оно не вместило и сотой доли тех, кто пришел проститься с Шарлем и Эдмоном. Дворы замка и все подходы к нему были запружены людьми. Воины, оборонявшие Тагэре, воины, пришедшие с Бетокского поля с Филиппом и Раулем, нобили с севера, жители Эльты, окрестные крестьяне… Мало кого провожают столько и таких несхожих людей, и уж совсем немного тех, кого оплакивают искренне.

Вдовствующая герцогиня стояла вместе с уцелевшими детьми. Сегодня она хоронила мужа и сына, через кварту бросит серебряные монеты в открытые могилы отца и братьев. Тагэре и ре Фло все-таки победили. Ее старший сын – король Арции, как она когда-то хотела. Как же она мечтала об этом! Направлять красавца Филиппа, подыскать ему достойную жену, стать истинной хозяйкой Мунта, вытравив саму память об ифранской мерзавке. Сколько раз она представляла, что Шарля смертельно ранят в битве, он перед смертью во всем признается, просит прощения, и она прощает. И начинается новая жизнь, жизнь королевы-матери…

Святой Эрасти! Как часто то, о чем мы мечтаем, на поверку оказывается кошмаром. Ей казалось, что она ненавидит и презирает Шарля, терпит его лишь из долга и ради детей, а их примирение было обусловлено политической необходимостью и просьбой отца. Она думала, что это договор – она забывает о Делии, он соглашается принять корону. Как же она была глупа. Шарль думал не о ней, а об Арции. Она не знала, любил ли он ее хоть когда-нибудь, а вот она больше лгать себе не могла. Она любила мужа и всегда будет любить, потому-то сначала не видела его измен, а потом не смогла простить. А теперь прощать некого. Там, куда он ушел, земные голоса не слышны.

Завтра она с детьми выедет во Фло и увидит Делию. Ей придется стоять в иглеции рядом с ней, ведь в глазах других они – женщины клана Тагэре – Фло, потерявшие мужей. Но почему, почему ее ненависть не умерла вместе с Шарло?! Да потому, что она ВИДЕЛА и СЛЫШАЛА, каким он был с другой. Это была именно любовь, а не приступ похоти, как она пыталась себе внушить. Для Шарля она была лишь хорошенькой влюбленной в него девочкой, которая скорее всего станет его женой, потому что так нужно. Он ничего не имел против, тем паче властители не могут себе позволить брака по любви. Только по расчету. А для души и тела всегда будут фаворитки. Она же так хотела большего, что убедила себя самое в его любви, а Шарль… По-своему он был привязан к ней, она ему нравилась, но никогда он не был с ней таким, как с Делией. И это особенно оскорбляло. Что он в ней нашел? Пустышка, кокетка, не красивее и не моложе ее и к тому же жена родича и лучшего друга!

Если Шарль решился нанести оскорбление Раулю, значит, эта любовь была не просто «сильна, как смерть», как поют менестрели, а сильнее чувства дружбы и чести, что Шарло ценил много дороже собственной жизни… Если бы его избранница была достойна его, если б только Эстела могла понять, что в ней было такого, чего не было в ней самой, она бы еще могла простить. Оплакать кровавыми слезами, но простить, так как в глубине души всегда была справедливой, но, отдав свою душу пустенькой вертлявой Делии, Шарль оскорбил саму Любовь. Любовь, которая пережила его самого, так же, как и ненависть. И поэтому Эстела ре Фло не поедет завтра во Фло, сказавшись больной. Филипп и Рауль справятся сами, а видеть Делию выше ее сил. Пусть она предает отца и братьев, это лучше, чем не совладать с собой на глазах у тысяч людей.

Вдовствующая герцогиня Тагэре вздрогнула от внезапно наступившей пронзительной тишины. Служба кончилась, и все смотрели только на нее. Эста медленно, словно во сне, прошла к стоящим у возвышения гробам, накрытым синими знаменами. Магики постарались, Шарль и Эдмон казались спящими. Высокие воротники скрывали раны на шее. Эстела медленно коснулась губами ледяных губ мужа, поцеловала сына в лоб и кивнула стоящим наготове воинам, сноровисто поднявшим гробы на плечи.

Процессия медленно поползла в подземный иглеций, где покоились останки прежних властителей Тагэре и ее умершие дети. Шестеро из двенадцати. Но все они умерли в младенчестве, только Эдмон, красивый, добрый, веселый, никогда ничем не болевший, принял смерть под топором палача. А его горбатый брат жив и здоров. Монах сказал, что его жизнь – это чужая смерть, что он проклят еще в материнском чреве. И это так и было. Этот ребенок – несчастье их рода, который переживет их всех. Она должна была от него избавиться, но не сделала этого, потому что хотела привязать к себе Шарля. Его рождение – это смерть, именно так сказал монах, а его жизнь – это смерть за смертью. Святая Циала, неужели это правда?! Неужели она родила пособника Проклятого?!

Нет, не может быть! Просто она не любит младшего сына, не любит, потому что, пока она, беременная, лежала в своих покоях, Делия увела у нее Шарло. Потому что, видя Александра, она вспоминает весь тот ужас, который пережила… Все осуждают ее, считают дурной матерью, но разве они знают?! Шарль велел прогнать клирика, не поверил ему. А она, Эстела Тагэре, урожденная ре Фло, разве она не верит?! И не потому ли их спасла та женщина-кошка, что они были избраны зачать Пособника? Теперь только она знает тайну. Шарль и Рауль мертвы, а о Геро никто не слышал. Она исчезла. Шарль сказал, что ей принадлежит его жизнь и кровь, понимал ли он сам, ЧТО говорит и кто она была? Ведьма? Или нечто большее… Темная Звезда с колоды сестры, которую та потом так и не смогла отыскать.

– Матушка, осторожнее, – Филипп почтительно протягивал ей руку, – здесь слишком круто. – Эстела сжала губы и, старательно отогнав неуместные в храме мысли, ступила на узкую ступеньку.

2871 год от В.И.

9-й день месяца Иноходца.

Ифрана. Авира

Короля Жозефа мало кто любил, и бланкиссима Елена не была исключением. Видимых причин у нее для этого вроде бы не было, но Елена, хоть и отказавшаяся ради неба (или не неба) от того, что составляет смысл существования любой женщины, не перестала быть таковой. Ей была неприятна скупость Жозефа, его заношенные рубашки, стоптанные сапоги, сальные волосы, сухой неприятный голос. Король Ифраны был отменным союзником, но удивительно неприятным человеком, и Елена всякий раз удивлялась, до какой степени второе перечеркивает первое. Жозеф ни разу ее не подвел, правда, это было ему невыгодно, но это на небе ценят мысли и чувства, а на грешной земле пока главенствуют поступки. Жозеф делал то, что было нужно Елене, но после встреч с ним циалианку всегда тянуло искупаться.