Лавр Корнилов - Александр Ушаков

Позднее разговоры о том, что смерть Корнилова связана с некой тайной, возникали не раз. Говорили, что тело Корнилова в последний момент было перепрятано, что глумились большевики над трупом совсем другого человека. По приказанию Деникина, Особая комиссия по расследованию злодеяний большевиков (образованная в декабре 1918 года) занялась изучением этого вопроса. Итогом стала пространная справка, резюме которой звучало следующим образом: «Произведенным расследованием приходится считать установленным, что все это безгранично дикое глумление совершено над телом именно генерала Корнилова (выделено в источнике. — А. У., В. Ф.), который был тут же опознан лицами, его знавшими»{667}.

Семья Корнилова после возвращения белых на Дон перебралась в Новочеркасск. Его жена Таисия Владимировна 20 сентября 1918 года умерла здесь в одной из городских больниц от крупозного воспаления легких. Старшая дочь Наталья, ранее состоявшая в фиктивном браке с морским офицером Маркиным, после развода в эмиграции вышла замуж за бывшего адъютанта Алексеева А.Г. Шапрона дю Ларре. Их сын, названный в честь деда, родился в 1931 году. Он был одним из первых представителей русской эмиграции, в годы перестройки посетивших Советский Союз. Лавр Алексеевич скончался в 2000 году и похоронен под Парижем на известном русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Наталья Лавровна жила в Бельгии и умерла в Брюсселе в 1983 году. Сын Корнилова Георгий (тот самый «башибузук»), которому ко времени смерти отца было 12 лет, позднее стал инженером-механиком и большую часть жизни прожил в США, где и умер в 1980-х. Младший брат первого командующего Добровольческой армией полковник П.Г. Корнилов (до Первой мировой войны служил на различных командных должностях в войсках Туркестанского военного округа, занимал должность русского военного представителя при хивинском хане, в годы Первой мировой войны воевал на Северо-Западном фронте) был расстрелян в июле 1918 года в Ташкенте после неудачной попытки антибольшевистского восстания. Сестра Корнилова Анна жила под фамилией мужа и потому некоторое время ей удавалось скрывать свое происхождение. Она учительствовала в Луге, но в 1929 году была арестована и расстреляна.

ЛЕГЕНДА.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Судьба участников «корниловской истории» сложилась по-разному. В мае 1925 года в Москве, во внутренней тюрьме на Лубянке, покончил с собой Б.В. Савинков. Семь лет он вел свою войну с большевиками, с тем чтобы в итоге нелепым образом попасть в руки врагов. Его бывший помощник М.М. Филоненко почти на тридцать лет пережил своего начальника. В Гражданскую он некоторое время находился в Архангельске, где играл заметную роль среди местных эсеров. Уже в эмиграции бывший инженер получил юридическое образование и стал популярным в русской среде адвокатом.

Удивительнее всего оказалась дальнейшая жизнь В.Н. Львова. Вихрь Гражданской войны буквально протащил его через всю Россию. За это время он успел побывать и в Оренбурге у атамана Дутова, и в Омске у адмирала Колчака. После разгрома белых Львов уехал в Японию, а оттуда во Францию. В эмиграции он попытался опубликовать свои воспоминания о деле Корнилова, но был обвинен во лжи и в результате подвергнут всеобщему остракизму. Долгое время он бедствовал и чуть ли не ночевал под мостами в компании парижских клошаров. Возможно, это толкнуло его к неожиданному решению — в 1922 году Львов вернулся в Советскую Россию. Здесь он работал в Высшем церковном управлении, был известен как сторонник «живой церкви». Далее начинается какая-то темная история. В феврале 1927 года он был арестован «по уголовному делу», как пишут справочники, не уточняя деталей. Постановлением коллегии ОГПУ Львов был отправлен в ссылку в Томск сроком на три года. После освобождения он остался в Томске и здесь же умер в 1934 году.

Самый долгий срок судьба отпустила Керенскому. Он умер только в 1970-м в Соединенных Штатах Америки, 89 лет от роду. Все эти долгие годы Керенский продолжал жить в 1917-м, в те революционные месяцы, которые ознаменовались взлетом и крушением его карьеры. Ни о чем другом он не мог ни думать, ни писать. Время и страстное желание видеть прошлое таким, каким бы ему хотелось, деформировали его память. В изложении Керенского Россия под его руководством уверенно шла в счастливое будущее и лишь деятельность многочисленных врагов помешала ему добиться этой цели.

Показательно, что в длинном перечне этих врагов Керенский ставит Корнилова даже выше Ленина. По его словам, большевики должны были бы поставить памятник Корнилову, так как именно он проложил им дорогу к власти. Нужно признать, что основания для такой оценки действительно были. Корниловский мятеж вдохнул новую жизнь в угасавший большевизм. После июльских событий авторитет большевиков был значительно подорван. Обвинение в сотрудничестве с немцами, неважно были или нет для этого реальные основания, было воспринято на веру значительной частью населения страны. Говорить о сочувствии большевикам стало просто неудобно, как несколькими месяцами раньше было неудобно признаваться в своем монархизме.

В такой ситуации мятеж стал подарком сторонникам Ленина. Прежний образ врага-немца уступил место новому: генерала-контрреволюционера. Большевики сумели очень удачно разыграть эту карту, объявив себя единственной партией, которая с самого начала и последовательно выступила против мятежников. Под предлогом борьбы с мятежом они начали формировать отряды своих боевиков — Красной гвардии, сыгравшие решающую роль в октябрьские дни.

Все это так, но нельзя не видеть и другое последствие августовских событий. Выступление Корнилова стало толчком к консолидации тех сил, для которых революция прежде всего олицетворяла анархию и развал. Людей, думавших так, было немало и ранее, но голоса их было не слышно за громкими дифирамбами в адрес свободы и демократии. Пример Корнилова показал, что «Родина» и «патриотизм» вовсе не являются бранными словами, что революция не только великий праздник, но и великое несчастье.

Среди тех кто думал таким образом, на первое место нужно поставить офицерство. Августовские события привели к новому всплеску гонений на офицеров. Тем показательнее, что большинство из них Корнилова в этом не винило; более того, в офицерской среде его имя вознеслось на небывалую высоту. Еще при жизни Корнилов превратился в легенду, а после смерти окончательно обрел черты мифологического героя. Это не просто образ, мы не ошибемся, если скажем, что в случае иного исхода Гражданской войны бронзовый Корнилов появился бы в самых различных вариациях. Не думаем, что он приблизился бы к рекорду позднейших памятников Ленину, но, несомненно, без этого бы не обошлось. Еще в 1919 году предполагалось открытие памятника Корнилову в Омске как выпускнику местного кадетского корпуса. Интересно, что автором этой идеи был скульптор И.Д. Шадр, чьи бюсты рабочих, крестьян и красноармейцев украсили позже советские банкноты и почтовые марки.