Разведка и контрразведка - Андрей Шаваев

В XXI веке мировая наука и техника будут двигаться семимильными шагами. В авангарде — находящие все большее применение информационные и биотехнологии. Технологии будущего поставят перед разведслужбами вопрос, способны ли они конструктивно взаимодействовать с научным сообществом, если они хотят не только понимать, но и адекватно реагировать на все возможные прорывы в науке.

К 2015 году революция в области биотехнологий проявится в победах над различными болезнями, в увеличении производства продовольствия, в сокращении загрязнения окружающей среды и в повышении качества жизни людей. Многие из этих достижений, особенно в области медицины, потребуют больших расходов и поэтому будут доступны в основном на Западе.

Технологии, создающие новые материалы, предоставят широкий круг товаров не только сложных и «замысловатых», не причиняющих вреда окружающей среде, но и изготовляемых под заказ. Достижения в нанотехнологии приведут к изменениям почти во всех областях — от создания новых вакцин до нового поколения компьютеров, от автомобильных покрышек, до предметов, которые мы сегодня не можем себе представить. Перед разведывательными и правоохранительными органами встанет задача отслеживать и пресекать попытки противника получать информацию о новых технологиях для использования в своих интересах.

Один из важнейших факторов качественно нового построения взаимоотношений в звене «наука — спецслужбы» — это стремительное развитие информационных систем. Область фундаментальных исследований как никакая другая форма человеческой деятельности удобна для расширения международного сотрудничества, поскольку она не сопряжена непосредственно с экономической конкуренцией и в то же время обладает колоссальным разведывательно-информационным потенциалом.

Информационные технологии станут краеугольным камнем в развитии международной торговли и вовлечении все более набирающих силу негосударственных игроков. К 2015 году информационные технологии широко распространятся не только в городах, но и в сельской местности, однако некоторые страны не смогут извлечь из этого больших преимуществ. Среди развивающихся стран Индия останется главным разработчиком информационных технологий, в то время как Китай будет лидировать в их использовании. Интернет найдет широчайшее распространение в Латинской Америке. В Европе Интернет уже сейчас используется повсеместно.

Совсем иначе будут развиваться события в области прикладных исследований. Это — поле жесткой конкурентной борьбы, на котором не может быть такой же открытости, как в фундаментальной области. Международное взаимодействие здесь будет идти по пути борьбы за заказы и разработки в рамках крупных проектов. Примеров тому много уже и сейчас в энергетике, авиации, судостроении и других областях. Очевидная тенденция — развитие международных тендеров по заказам стран, не имеющих своей научно-технической базы. Этот процесс приведет к тому, что в прикладной науке выживут сильнейшие и произойдет разделение труда и рынка научных услуг между развитыми странами. Это обстоятельство уже сегодня стимулирует руководителей государств к проведению более активной научно-технической политики, ориентированной на конкретные приоритеты.

Известно, что конкуренция в любой отрасли — это применение прежде всего разведывательных технологий, а конкуренция в научно-технических отраслях без спецслужб немыслима в принципе.

В 1950-х годах исключительную важность научно-технической разведки, особенно в области ракетной и ядерной техники, обосновали видные ученые США. В одном из их докладов американскому правительству говорилось, что важнейшие научно-технические идеи и открытия, где бы они ни появлялись, «должны безотлагательно становиться неотъемлемой частью американской научной мысли... Мы не должны быть захвачены врасплох вследствие того, что не узнали, не признали или недооценили ту или иную идею или научное открытие». Эту мысль более конкретно изложил американский обозреватель Силк в книге «Научно-техническая революция»: «На протяжении многих лет нам придется полагаться на системы информации и разведки в деле предвосхищений неожиданных открытий врага в методах применения техники и технических средств. Эта конкуренция в области техники превращает лаборатории и полигоны в важнейший театр действия разведок».

В СССР научно-техническое направление в разведке существовало с 30-х годов XX века. Выдающихся успехов в этой области достигла резидентура советской разведки в США под руководством разведчика Г.П. Овакимяна.

Его агенты (14 ценных источников, не считая групповодов) представляли сведения по авиационным и морским приборам, бомбоприцелам, звукоулавливателям, теплоэлектронике, технологиям производства автобензинов прямой перегонкой, о переработке газов на нефтеперерабатывающих заводах, о каучуке и масляных дистиллятах для выработки в них различных масел и парафинов, новейших американских разработках того времени: вискозе, водному раствору йода, производству иприта, проекте стратосферного самолета, кислородных масках, использовании глицерина в военных целях и технологии его производства.

На основе анализа разрозненных донесений Овакимян сообщил в Центр начавшихся в США работах по атомной тематике.

Добытые резидентурой Овакимяна материалы (чертежи, схемы, расчеты, инструкции и описания по проблемам математики, физики, химии, атомного ядра, бактериологии) дали толчок развитию неизвестных ранее направлений в советской науке.

Классическим примером плодотворного результативного взаимодействия спецслужб и научно-исследовательских структур является история создания СССР атомного оружия. Как известно, взорванная 29 августа 1949 г. в Советском Союзе атомная бомба была действительно сделана по американскому образцу. Но решающую роль сыграло наложение добытых разведкой материалов на высочайший научный потенциал советских ученых. По мнению академика В.И. Гольданского, можно утверждать об огромной роли советской научной школы в создании ядерного оружия прежде всего потому, что сама идея о разветвленных цепных реакциях — основном принципе ядерного взрыва, принадлежит советскому ученому Н. Семенову. Именно за создание теории протекания таких реакций он получил Нобелевскую премию. Экспериментальное открытие химических реакций этого класса совершил в 1926 году ученик Семенова Юлий Борисович Харитон.

В 1940 и 1941 годах, задолго до того как начала функционировать лаборатория в Лос-Аламосе, появились статьи Зельдовича и Харитона о механизме деления ядер урана. В них было впервые рассчитано количество урана для возникновения цепной реакции; указано, что это должен быть не природный уран-238, а его изотоп — уран-235, и что в качестве замедлителя реакции нельзя использовать вещества, поглощающие нейтроны.

Неизбежный вопрос: что случилось бы, если бы те же разведданные попали не в СССР, а в другую страну? Означало ли бы это, что получивший из рук разведки ядерный секрет автоматически сделался бы в то время обладателем атомной бомбы?

Разумеется, нет. Попади эти сведения в государство, где уровень науки бы ниже, они бы ровным счетом ничего не дали. По шпаргалке атомную бомбу построить нельзя, отмечает В. Гольданский.

Водородная бомба была впервые создана в СССР. В 1952 году американцы взорвали на атолле Эниветок громадную стационарную термоядерную установку. Этот первый термоядерный взрыв не имел и принципиально не мог иметь военного значения. Вообще в течение многих лет американцы в своих работах по созданию водородной бомбы шли по пути, который оказался тупиковым. Если бы наши ученые пользовались данными разведки, поставлявшимися вплоть до ареста Клауса Фукса в начале 1950 года (когда ошибочность американских расчетов еще не стала ясной), а не собственными соображениями, то они попали бы в своеобразную ловушку, потеряв уйму сил и времени.

В XX веке наука совершила за исторически короткое время огромный качественный скачок. И тогда же началось широчайшее проникновение шпионов в науку. Но вторжение шпиона в науку само по себе не в состоянии обеспечить ни опережение противника, ни даже возможность догнать его. По мнению В.И. Гольданского, нужна почва, интеллектуальный гумус. Академик Несмеянов сравнил развитие науки с боем за овладение зданием: прорыв на новый этаж и затем — распространение по этажу. Такой прорыв становится, как правило, под силу лишь коллективам. Поэтому никакие шпионские достижения ничего не дадут, если в стране нет научного сообщества.

Шпион может принести огромный ущерб своей стране. Он может принести большую пользу неприятелю и даже сыграть значительную роль, например, когда выдает оперативный план решающего наступления. Да, в этом случае он может принести гибель десяткам тысяч людей и победу неприятелю — но не в войне, а в битве, в сражении.