Хроники Рыжей (Трилогия) - Татьяна Устименко

Но он улыбнулся ласково и тепло, и сердито покачал головой, словно угадывая мои мысли:

– Я люблю тебя, моя удивительная, моя Сумасшедшая принцесса! – произнес он проникновенно, и меня, в разгар бушующей вокруг нас вьюги, удивительно согрело нежное тепло этих простых слов.

За нашими спинами гневно сопела Гельда. Но мы не замечали никого и ничего. Я поняла голову и в упор встретила взгляд его золотых глаз, самых прекрасных в мире, единственных для меня. И что–то незримое проскользнуло между нами, соединив нас в одно, неделимое целое на веки вечные, создав золотой ободок в глубине мои зеленых глаз и густо напитав изумрудными точками его золотистые очи.

– Я тоже тебя…, – начала я, но Твари стужи, разъяренные непредвиденной заминкой, толкнули нас в спину холодными щупальцами, убийственное прикосновение которые чуть не остановило, чуть не заморозило наши сердца, и вынудили начать подниматься по ступеням черного храма, ведущим, как сказал принц, в логово величайшего зла.

– Ульрика, – в голосе любимого слышались мука и раскаяние, – хочу подготовить тебя. Мне искренне жаль, я сам не понимал раньше что творю… Но твой сводный брат Ужас отдал мне одного не безразличного тебе мужчину, которого принесли в жертву Ледяному богу. Боюсь что он…

Принц не успел договорить. Коридор закончился, и мы очутились в обширном, ярко освещенном зале. На некоем подобии грубого алтаря громоздилась огромная глыба чистейшего, ослепительно искрящегося льда. Множество тонких нитей, с непрерывно циркулирующей в них яркой, алой кровью начинались в бронзовых чашах и тянулись к ледяной глыбе, присоединяясь к конечностям заключенного в них существа. От фигуры питаемой кровью твари веяло мощью и страшной, древней магией. Это был высокий, мускулистый мужчина, облаченный в богатые черные одежды. Буйные кудри цвета воронова крыла каскадом падали на широкие плечи, вились вокруг белой колонны сильной шеи. Его склоненное лицо ужасало и восхищало одновременно. Чуть опустив голову и сонно прикрыв глаза, Бог невесомо парил внутри прозрачного ледяного куба. Неожиданно по его мощному телу прошла волна дрожи, мужчина поднял веки и гордо вскинул подбородок. Левая часть бледного лика оставалась безобразной, усеянной шрамами и язвами, но правая поражала безупречной красотой, оказавшись как две капли воды похожей на благородное лицо моего младшего брата – короля Ульриха и на мое собственное не состоявшееся, виденное мной только в Зеркале истинного облика. Я вскрикнула, словно молнией пронзенная страшной догадкой, подпитанной подсказкой белокурого принца. Эти хорошо знакомые миндалевидные глаза – черные, а не зеленые, эти густые кудри – антрацитовые, а не рыжие… Тот, кого не нашлось ни среди живых, ни среди мертвых. Ледяной бог получил тело моего бесследно исчезнувшего отца, короля Мора!

Потревоженный моим криком, Бог еще выше поднял голову, окидывая нас холодным, засасывающим взором угольно–черных глаз, не имевших ни зрачка, ни радужки. Два бездонных озера тьмы и силы. Не вынеся психологического давления, Гельда обморочно пискнула и без чувств повалилась на холодный, мраморный пол. Я упрямо сжала губы, услышав, как Нурилон тихонько звякнул в ножнах, осознав близкое присутствие заклятого врага. Принц протянул руку и крепко сжал мою ладонь, подбадривая меня, давая понять, что он здесь, рядом. Вокруг нас снежным вихрем бесновались Дети холода, возмущенные нашей непоколебимостью.

– На колени, ничтожные! – пророкотал голос, подобный вою ветра и грохоту камнепада.

Я почувствовала, как волосы мои встают дыбом от ужаса, и мелкая, рефлекторная дрожь сотрясает подгибающиеся колени. Этот голос проникал в душу и в мозг, возрождая спящий там подсознательный страх смерти. Трепет подобный тому, который мы испытываем стоя на краю бездны, отделяющей нас от потустороннего мира. И мрачный, пожирающий сознание отзвук, рожденный голосом Бога, не умолкал, а наоборот все ширился и разрастался, вытаскивая наружу все мои тщательно запрятанные кошмары и опасения. Тот, кто долго смотрит в бездну, в итоге – сам становится ею. Перед моим мысленным взором кружился беспорядочный сонм всего самого отталкивающего и неприятного, что мне уже пришлось пережить – гибель от руки принца Ужаса, поход по Лабиринту судьбы, полет через Портал смерти, мерзкий облик Хранителя в Галерее трех порталов… Я понимала, что еще миг, и я сдамся – рухну на колени, и стану униженно умолять Ледяного бога усмирить эти воспоминания, прогнать мои ужасы, одеть мой разум в нерушимую броню изо льда и равнодушия, отстраняющую плоть и душу от всего человеческого… Но, неожиданно, я ощутила, как острые ногти принца впиваются в мои пальцы, раздирая их до крови и болью возвращая меня в мир живых. Я судорожно моргнула и увидела ровный, теплый свет сочувствия и нежности, непрерывно льющийся из его золотистых глаз, и уносящий прочь все мои сомнения, страх и одиночество. И под ободряющей улыбкой любимого мужчины я гордо выпрямилась и бестрепетно встретила завораживающий взор Ледяного чудовища, более не имеющий надо мной никакой власти.

– Сильные! – возмущенно протянул Бог. – Дерзкие и смелые! Как смеете вы, безумцы, противостоять мне?

– Бог, ты кажется забыл, кто сейчас стоит перед тобой! – с вызовом бросил принц, окутываясь коконом белого пламени.

Издевательский хохот наполнил Храм. Звук вибрировал, поднимался вверх, раскачивая стены, осыпая каменную крошку со свода и перекрытий потолка. Звук болезненно бил по барабанным перепонкам, пробуждая желание немедленно заткнуть уши и сжаться в комок, но мы стояли все так же прямо, не стирая с губ ироничных, высокомерным усмешек.

– Жалкий червяк, – соизволил просмеяться и успокоиться чересчур развеселившийся Бог, – уж не хочешь ли ты меня напугать? В моих владениях твоя магия бессильна и ты никогда не сможешь накопить ее в количестве, достаточном для сопротивления моей мощи!

– Ты не боишься пойти против всех? – приподнял бровь принц. – Против демонов, богов и даже демиургов?

Бог возмущенно махнул рукой, словно отметая в сторону всех перечисленных:

– Боги? Жалкая кучка марионеток. Демоны? Зарвавшиеся наглецы. Демиурги? Их время прошло, они постарели и впали в маразм, деградировав от игры, затеянной ими самими. Настает срок моей власти. Скоро по моей воле весь мир превратится в царство льда и холода, заполненное тенями моих детей. Какая сила сможет противостоять подобной мощи?

– Любовь! – громко выкрикнула я, чувствуя, как в ответ на это слово, еще сильнее сжались пальцы принца, крепко обхватывающее мое запястье.

Бог противно хихикнул:

– Что есть любовь? Важно ли это чувство для выживания? В основе бытия любой особи лежат страх, голод, жадность, зависть, власть!

– Любовь и голод движут миром! – вспомнила я фразу, вычитанную когда–то очень давно, лишь сейчас начиная постигать ее истинный смысл.

– Вот видишь, ты сама сказала про голод. – Благосклонно улыбнулся Ледяной бог. – А ты не безнадежна, упрямая девочка! Поэтому я дам тебе возможность понять значение моих слов.

– Не смей трогать принцессу! – выкрикнул принц, задвигая меня себе за спину. – Если ты посмеешь прикоснуться к ней хоть одним из твоих мерзких пальцев, то я…

– То, что ты тогда сделаешь? – глумливо хмыкнул Бог. – О–о–о, – черные глаза пораженно расширились, – так значит, это и есть то, что вы называете любовью?

– Да! – гордо вскинул голову белокурый красавец. – Ты взял нас в плен, ты можешь убить наши тела, но тебе никогда не покорить наш дух и не вытравить из нас любовь, которая сильнее всего!

– Любовь сильнее всего? – по буквам, недоверчиво протянуло чудовище в глыбе льда, разглядывая нас словно чудные, нелепые диковинки. – Сильнее жажды жизни?

– Да! – хором ответили мы, понимая, что наша любовь – единственная в мире сила, которую мы можем противопоставить власти жестокого Бога.

Бог снова расхохотался, еще громче и продолжительнее.

– Глупцы! – торжественно провозгласил он. – Да вы просто наивные дети, еще не постигшие смысла бытия и тешащие себя нелепыми выдумками! Очутившись перед ликом смерти, вы узнаете, что единственная настоящая, заслуживающая внимания и уважения сила – это моя власть, и только я могу даровать вам ту форму существования, которую я избрал для моих преданных слуг. И вы еще станете умолять меня о милости и спасении, начисто позабыв о своей никчемной, бесполезной любви!

– Никогда! – дружно возмутились мы.

Бога затрясло в приступе неудержимого, необузданного гнева:

– Разлучите их! – приказал он, взбешенно всплескивая пучками питающих его нитей с кровью. – Принца и эту падаль, – он брезгливо указал на так и не пришедшую в себя некромантку, – отправьте на арену. А ее, – он окатил меня холодной волной черного света своих мертвенных глаз, – бросьте в Колодец пустоты. Посмотрим, на что тогда окажется способна их никчемная, хваленая любовь!