Император Крисп - Гарри Тёртлдав

— Спасибо, — серьезно отозвался Фостий и легонько ткнул ее в ребра.

Оливрия взвизгнула и резко обернулась, разметав кудряшки своих пышных волос.

Фостий привлек ее к себе и утопил всяческие протесты в поцелуе. Когда ему пришлось сделать перерыв и вдохнуть, он тихо спросил:

— Как у нас получается?

— Сейчас неплохо. — Теперь она поцеловала его. — А об остальном спроси меня лет через двадцать.

Фостий на секунду поднял голову, проверяя, заперта ли дверь.

— Спрошу, — пообещал он.

Ощущая на голове тяжесть императорской короны, Крисп сидел на троне в Тронной палате, дожидаясь приближения посла из Хатриша. Перед троном стояли Барсим, Яковизий и Заид. Император надеялся, что этой троицы хватит, чтобы защитить его от едкого сарказма Трибо.

Лохматобородый посол вышагивал по длинному центральному проходу палаты между рядами придворных, бросающих презрительные взгляды на этого варвара и еретика. Трибо, в свою очередь, ухитрялся производить впечатление, что эти взгляды лишь веселят его, что еще больше уязвляло видессиан.

Приблизившись на полагающееся расстояние к трону, он распростерся на полу.

Пока голова Трибо упиралась в полированный мраморный пол, Крисп вел внутренний спор, решая, отдавать ли команду поднимать трон. В конце концов он решил обойтись без театральных эффектов.

Поднявшись, Трибо, как и прежде, первым делом поинтересовался:

— Механизм сломался, ваше величество, или вы решили не утруждаться?

— Решил не утруждаться, — ответил Крисп, подавив вздох. Пожалуй, вскоре придется распрощаться с лелеемой Автократорами надеждой изумлять послов из не столь цивилизованных краев. Он повернул голову к Трибо:

— С того момента когда ты попросил об аудиенции, уважаемый посол, я жду твоих слов с нетерпеливым любопытством.

— Вы хотите сказать, что гадали, как я сыграю на ваших нервах на сей раз.

Недипломатический язык Трибо вызывал возмущенное бормотание придворных. Судя по лисьей ухмылке посла, он этим просто упивался. Однако, продолжив, он заговорил более формально:

— Блистательный каган Нобад, сын Гумуша, повелел мне принести вашему величеству поздравления Хатриша в честь победы над фанасиотскими еретиками.

— Блистательный каган весьма любезен.

— Блистательный каган, принося свои поздравления, хочет и упрекнуть ваше величество, — продолжил Трибо. — Вы погасили пожар в вашем доме, но его искры перекинулись на соломенную крышу нашего и угрожают ее сжечь. Фанасиоты Хатриша и сейчас доставляют нам немало неприятностей.

— Мне очень жаль это слышать. — Крисп поймал себя на том, что произнес эти слова совершенно искренне. Фанасиоты Видесса распространили ересь на Хатриш, и точно так же зарубежные последователи светлого пути способны когда-нибудь вернуть ее в империю. — Но я не понимаю, каких еще действий ждет от меня каган сверх того, что я уже сделал в собственных владениях?

— Он считает, что несправедливо с вашей стороны экспортировать свои проблемы и забывать о них, когда они перестают вас волновать, — ответил Трибо.

— Но каких действий он от меня ждет? — повторил Крисп. — Быть может, мне отправить в ваши порты десант имперских солдат, чтобы помочь вашим солдатам искоренить ересь? Или прислать священников-ортодоксов для укрепления чистой и истинной доктрины?

Лицо Трибо стало кислым:

— Короче говоря, не настала ли пора Видессу проглотить Хатриш? Спасибо, ваше величество, нет уж. Если я сейчас отвечу вам «да», то мой каган, скорее всего, привяжет меня к лошадям и пустит их галопом в разные стороны… если только не придумает для меня иную воистину интересную и впечатляющую кончину. Вот уже триста лет Хатриш свободен от ярма империи. Возможно, вы не поймете наших доводов, но мы предпочитаем сохранить подобное положение.

— Воля ваша, — ответил Крисп. — Между нашими странами мир, и я этому рад. Но если вам не нужны наши солдаты и священники, уважаемый посол, то каких действий относительно фанасиотов в Хатрише вы от нас ждете?

— Вам следует выплатить нам компенсацию за то, что Видесс заразил наши земли своей ересью. Золото поможет нам справиться с проблемой собственными силами.

Крисп покачал головой:

— Если бы мы намеренно заслали к вам фанасиотов, то я счел бы ваше требование справедливым. Но Видесс только что завершил войну с фанасиотами, искореняя их у себя: нам они тоже не нужны. Мне очень жаль, что они пробрались в Хатриш, но нашей вины здесь нет. Быть может, мне следует выставлять блистательному кагану счет всякий раз, когда столь любимая вами ересь «весовщиков» поднимает голову в Видессе?

— Ваше величество, я знаю, что в империи есть поговорка: «Если ты в столице, ешь рыбу». Но до сих пор я и не подозревал, что под вашими роскошными одеяниями скрываются акульи плавники.

— Раз это сказал ты, уважаемый посол, то я сочту твои слова за похвалу, — отозвался Крисп, и Трибо еще больше помрачнел. — Велел ли тебе блистательный каган обсудить со мной и другие вопросы?

— Нет, ваше величество. Я передам ему ваш упрямый отказ поступить так, как диктует справедливость, и предупреждаю, что не могу отвечать за последствия.

Из уст макуранского посла эта фраза прозвучала бы объявлением войны. Но Видесс был неизмеримо сильнее Хатриша, и обе страны, несмотря на взаимные дипломатические покусывания, не воевали уже несколько поколений. Поэтому Крисп сказал:

— Передай его блистательному величеству, что я восхищаюсь его нахальством и что я подкрепил бы его финансами, если бы мог. Если ему нужны деньги, то вполне достаточно увеличить поток контрабанды через нашу границу.

— Я передам кагану ваши оскорбительные и унизительные замечания вместе с вашим отказом. — Трибо помолчал. — Что же касается контрабанды, то каган может поймать вас на слове.

— Знаю. Я остановлю его, если смогу. — Крисп мысленно начал составлять черновики приказов о более тщательном патрулировании границы с Хатришем и увеличении там числа таможенных инспекторов. В то же время он знал, что какая-то часть хатришского янтаря в любом случае преодолеет границу контрабандой.

Трибо вновь простерся перед троном, затем встал и начал, пятясь, удаляться, пока не отошел на достаточное расстояние, чтобы можно было повернуться, не нарушая дворцового этикета. Он был слишком опытным дипломатом, чтобы позволить такую грубость, как демонстративное самодовольство, однако, будучи превосходным мимом, он, вышагивая к выходу, ухитрился создать подобное впечатление.

Когда посол покинул Тронную палату, придворные также устремились к выходу.