Звездный Лес - Кевин Андерсон

Петер не мог вспомнить, когда за последнее время он позволял себе просто… расслабиться и поиграть. Но это была первая брачная ночь – показное начало медового месяца. И нет ничего плохого в том, чтобы порадовать себя в такую ночь.

Когда он позже взглянул на край бассейна, то увидел, что компи-учитель стоит с двумя большими купальными полотенцами. Петер не знал, сколько прошло времени, но, по всей видимости, было уже поздно.

– Я думаю, ОКС намекает нам, что пора и честь знать, – сказал он, и Эстарра оглянулась.

– Тогда, я полагаю, нам лучше закругляться, – на этот раз она удивила Петера, поцеловав его, чуть дольше и менее застенчиво, чем он вначале. Девушка выбралась из бассейна, похожая на экзотическую пурпурно-бирюзовую рыбу, роняя капли и искрясь под лучами светильников купальни.

ОКС протянул ей полотенце и она завернулась в него, поглядывая на Петера, все еще болтавшегося в бассейне.

– Что же ты? Иди ко мне! Или ты хочешь заставить меня ждать?

Они переоделись в наряды, заботливо предложенные слугами.

Когда они под водительством ОКСа вышли из купальни, королевская стража верно охраняла молодоженов, не показывая недовольства по поводу их странного поведения. Теперь Петер и Эстарра чувствовали себя друг с другом намного комфортнее. Дойдя до королевского крыла, они даже взялись за руки – и вошли в покои, которые разделят с этого дня…

ОКС удалился, закрыв за собой дверь. Наконец в личных королевских апартаментах не осталось ничего, что могло бы отвлечь внимание и прервать общение королевской четы.

Эстарра взглянула на Петера.

– Я и не думала, что так по-настоящему и не поцелую моего мужа до свадебной ночи, – она сделала один шаг ему навстречу. Казалось, она его дразнит. – Может, попытаешься завоевать мое сердце, завершив наконец долгое романтическое ухаживание?

Петер обнял Эстарру за талию и привлек ее к себе. Прикосновение к ее телу заставило его сердце биться тяжелее, и каждая частица его, каждый атом, казалось, трепетал в ожидании. Соленые капли с ее мокрых после купания волос щекотно стекали на шею.

– Наша свадебная ночь – не конец долгого ухаживания, Эстарра. Почему бы не начать его заново? – король приподнял брови и впервые по-настоящему вольно улыбнулся. – Хотя, чтобы произвести впечатление на тебя, мне нужно обладать всеми богатствами Ганзы.

Он поцеловал ее еще раз, пока не растерял всю свою решимость, и Эстарра ответила на поцелуй. Король целовал супругу все медленнее и продолжительнее. Сначала он почувствовал привкус соленой воды на губах девушки, но вскоре остался только ее вкус и ощущение близости ее тела… и Петер удивился, почему Бэзил держал их порознь так долго. Через несколько секунд, задыхаясь от волнения, они прервали поцелуй, но продолжали обнимать друг друга. Эстарра нервно хихикнула:

– Я делаю не так, как это полагается делать? – спросил Петер.

– Я не знаю, – отозвалась Эстарра. – Может, нам не хватает практики?

– Я организую мое королевское расписание, чтобы предоставить нам… время для практических занятий, моя королева, – сказал Петер и они снова поцеловались. На этот раз вышло легче. И дольше.

Только потом Эстарра заметила, что король принес для нее маленький росток, молодое вселенское деревце, одно из тех, что она сама привезла с Терока, и поставил его около кровати.

Наконец-то они были вместе, наконец-то остались наедине! Первая брачная ночь для Петера и Эстарры была вдвойне интимной – не только потому, что они впервые занимались любовью, но и потому что в первый раз им представилась возможность искренне поговорить друг с другом.

104. ТАСИЯ ТАМБЛЕЙН

После битвы при Оскувеле тяжелораненых солдат и поврежденные корабли оставили в Новой Португалии, ближайшей колонии Ганзы с предприятиями EDF. Девятнадцать раненых было из экипажа Тасииного крейсера. Двадцать восемь солдат лежало в холодильных камерах ее «манты». По прибытии на Землю каждому убитому будут оказаны все воинские почести. Больше дюжины членов экипажа были выброшены в вакуум через пробоину в нижней части корпуса.

Закончив неотложный ремонт, уцелевшие боевые корабли один за другим тащились домой, каждый с той скоростью, с какой мог. Основная переборка и полная проверка механизмов ожидают их в главных доках EDF.

Тасия прошла полный спектр медицинских проверок и доктора признали ее здоровой, не считая нескольких волдырей и ожогов, которые заживали быстрее, чем она ожидала. А Тасия тем временем возвращалась на марсианскую базу.

EDF раздавали советы направо и налево, не скупясь, и психологи консультировали всех выживших, но для Тасии это было бы пустой тратой времени. Мягкие всепонимающие голоса специалистов увещевали ее, что сарказм не ускорит душевного восстановления после травмы, которую она перенесла. Никто к Тасии не приставал с предложениями «проконсультировать» после смерти Росса или после того, как на Плумасе скончался ее отец. Никого, казалось, не беспокоило, что Робб Бриндл геройски погиб во имя недостижимой цели.

От всей своей большой души генерал Ланьян дал возвращающимся солдатам целую неделю отпуска. Тасии приказали расслабиться.

Вместо этого она отправилась к родителям Робба.

Чтобы найти их, было достаточно всего лишь воспользоваться записями EDF. Командир крыла Бриндл был из семьи военных, и отец, и мать сделали прекрасную карьеру как офицеры EDF. Хотя последние пятнадцать лет они работали в частном секторе, оба их патента на звание восстановили во время гидрогской войны. Сейчас они служили инструкторами, но если EDF будут по-прежнему терять офицеров и корабли с такой астрономической скоростью, то родителей Робба могут призвать к исполнению воинского долга на передовой.

Тасия нашла их на старой антарктической базе, учебном комплексе на ледяном щите Южного полюса Земли. Несмотря на напряженные тренировки и учения, проводимые на улице в полярном снаряжении, у офицеров были комфортабельные казармы. Антарктический комплекс был теплым, и все прелести цивилизации были доступны в нем. Любой Скиталец в таких квартирах почувствовал бы себя баловнем судьбы.

Перед встречей с матерью и отцом Робба Тасия надела форму. Робб Бриндл, без сомнения, получит сполна посмертных благодарностей и медалей за отвагу и героизм. Как будто только в этом и дело…

Мать Робба, Наталья Бриндл, казалась поблекшей, ее лицо не выражало никаких эмоций. Его отец, Конрад, был зол и раздражителен, хотя не Тасия являлась причиной его недовольства. Тем не менее, Конрад Бриндл пытался взять себя в руки.