Дороги. Часть вторая. - Яна Завацкая

Торлин внимательно посмотрел на членов ДС, рассевшихся вокруг стола. Взгляд его остановился на Арнисе.

— Вы — Кейнс?

— Да, — Арнис кивнул.

— Я познакомился с вашими предложениями, — заговорил Координатор, — прежде всего, как вы понимаете, мне бы хотелось услышать о кнасторах. Я изучал эти легенды и раньше, но Служба Информации считала их именно легендами, причем с положительным знаком. Юношеский романтизм, борьба, самопожертвование... Однако если эти легенды имеют под собой реальное основание, это меняет дело. В таком случае нам необходимо определиться в отношении кнасторов. Либо они действительно наши союзники, либо враги. Если они наши союзники, то почему до сих пор ни разу не связались с правительством, с Дозорной службой? Если они объясняют это тем, что наш уровень слишком различается, по крайней мере, мы, люди, должны были каким-то образом ощущать присутствие и помощь кнасторов. Энджер?

Легат кивнул в сторону Кассии. Женщина выпрямилась.

— Координатор, наш отдел, аналитический отдел проанализировал все операции ДС с момента ее основания. Возможно, мы могли бы говорить о присутствии кнасторов, если бы существовали какие-то моменты, не объяснимые с нашей точки зрения. Но таких моментов не существует. Мы всегда точно определяли количество сагонов на данной планете, момент, когда и кем они были убиты, да и все, даже мелкие детали операций поддаются анализу. Проще говоря, ни разу в наших операциях не было так, чтобы сагон погиб необъяснимым образом, всегда их ликвидировали наши бойцы.

Торлин кивнул.

— Да, я ознакомился с вашей работой. Вы правы. Таким образом, вряд ли можно утверждать, что кнасторы — наши союзники. Скорее из анализа обстановки следует, что их просто не существует.

Кассия добавила.

— Анализ также не исключает того, что кнасторы — наши противники.

— Но все же главное для нас здесь — показания Арниса и Ильгет Кейнс, — Торлин взглянул на них, — Арнис, не могли бы вы подробнее рассказать об этом. Фактическая сторона дела мне уже известна. Интересны ваши соображения.

Арнис выпрямился и чуть придвинулся к столу. Ильгет заметила, что он тоже волнуется... все-таки волнуется.

— Здесь мы сталкиваемся с феноменом так называемого духовного развития, — заговорил Арнис, — мы вынуждены уйти из чисто материальной, физической плоскости и коснуться тех областей, где важно состояние человеческой души и духа. В конце концов, сама война с сагонами обязывает тщательнее относиться к этому вопросу. Сейчас для нас — я говорю не о христианах, и не о верующих, а о любом среднем квиринце вообще — уже очевидно, что человек обладает не только физическим телом, что существование разума в форме бестелесной, духовной вполне возможно, сагоны доказали это своим существованием и деятельностью.

Сейчас это для нас не отвлеченно-абстрактный вопрос. Мы знаем, что в бестелесной форме разум обладает совсем иными возможностями. Будучи в физическом теле, можно научиться, как это сделали сагоны, тесно взаимодействовать с миром духовным (возможно, это подпространство), и это даст человеку ряд возможностей нефизического характера, назовем их магическими. Зачатки магических способностей развивают, например, те системы национальных единоборств, которые подключают владение своей энергией и использование ее в борьбе.

С очень давних времен существовало два взгляда на духовное развитие. Первый, наиболее простой и очевидный: овладевать силами нефизического мира — полезно и необходимо. Особого вреда это не приносит, а преимущества может дать огромные. По этому пути пошли сагоны, и в сочетании с благоприятной мутацией, это привело к известному нам результату.

Второй введен, наверное, впервые в Библии: людям следует сосредоточиться именно на физическом мире, овладение миром иным даже вынесено в разряд греха. С чисто практической точки зрения второй подход не вполне понятен. Почему нельзя заниматься тем, что полезно и, вроде бы, безвредно? Но этот подход подкреплен смертью Христа и Его воскресением, обетованием, которые нам даны. Поэтому не только христиане, но даже и не каждый неверующий решится прямо возражать против таких аргументов.

Чтобы объединить первый путь со вторым, был введен такой аргумент — сам термин «духовное развитие». То есть овладевать миром иным следует не ради практических благ и не из любопытства, а с целью лучшего познания себя и познания Бога. Ну и просветления мира в дальнейшем. И тут же объясняется, что Бог запретил лишь познание мира иного в личных целях, а в благородных — пожалуйста.

Но в любых целях деятельность остается все той же — овладение силами нефизического мира, овладение собственной нефизической составляющей.

По-видимому, запрет Библии не случаен. Я не знаю случаев, когда овладение миром иным приводило бы к хорошим результатам, к действительному духовному росту. Духовный рост — это прежде всего любовь и мир в душе. Прежде всего любовь. Любовь, направленная на мир вокруг, на ближнего. И второе — здравомыслие и неискаженное видение реальности. Сосредоточение на том, чтобы проникнуть в духовный мир, приводит к известному заблуждению гностиков: физический мир ХУЖЕ и ниже духовного, он грязен и низок, в нем ничего нельзя сделать и нельзя достичь Любви. Но мы знаем, что это не так, что величайшие святые жили и действовали именно в физическом мире.

Духовный мир полон эмоций, ощущений, чувств. Среди них можно найти и те, что близки душе, и приятные. Кнасторы, развиваясь, опираются именно на эти приятные чувства и ощущения, считая их уже проявлениями Божественной Любви. Они на первых ступенях уверены, что движутся к Богу-Любви по ступеням некоей невидимой иерархии. О здравомыслии и неискаженном видении даже речи быть не может для того, кто пытается проникнуть в мир иной.

Пусть кнастора предназначен для чистого, хорошего молодого человека, искренне желающего приблизиться к Богу и сражаться со злом. И эти лучшие побуждения, к несчастью, используются сагонами — через кнасторов. Кнасторы высших посвящений уже отлично понимают, кому служат. Им внушают, что в мире нет добра и зла, а есть два великих начала, которые лишь в сознании людей преломляются как добро и зло, на самом же деле едины.

Анализ показал, что с годами влияние кнасторов, точнее, легенд о них, в квиринском обществе растет. Это начинает требовать нашего вмешательства. В нашем обществе есть внутренний враг. Раскрытие деятельности ДС обязательно приведет к тому, что этот враг активизируется и начнет доказывать, что борьба с сагонами — дело рук кнасторов, а не таких примитивных людей с окровавленными руками, как мы.

Арнис умолк. Чуть прищурившись, он смотрел на Координатора. Торлин опустил голову, видимо, размышляя.

— Деятельность кнасторов может облегчить доступ сагонов на планету?

— Да, — быстро ответил Арнис, — может.

— Но у нас слишком мало фактов, — произнес Торлин и взглянул на Нилу. Начальница СИ тряхнула пышными кудрями.

— В последние 12 лет влияние эзотерических потоков резко усилилось. Вы видели это в моем докладе. Необходимо разворачивать противопотоки. Причем лучше, если мы сможем противопоставить что-то именно легендам о кнасторах. Рассказать о них правду, по возможности. Но факты — мы практически ничего о них не знаем, кроме того, что завязано на семью Кейнс.

— То есть вам нужны еще факты?

— Их может найти наше спецподразделение, — тихо сказал Энджер.

Торлин энергично кивнул.

— Одной из задач вашей... как вы ее назвали? — Команды Минакс — будет поиск фактов о кнасторах. Кстати, название...

— На латыни, но не слишком откровенное, — пояснил Энджер.

— Факты нужны нам и для того, чтобы начать процесс принятия законов о кнасторах. Энджер, я хочу предупредить сразу. На запрещение деятельности любых эзотерических групп мы не пойдем. Это нереально.

— Я понимаю, — кивнул Энджер. Рэнкис коснулся своей панели, требуя слова. Все обратились к нему.

— Предположим, Минакс выявит кнасторов. До принятия закона.

— До принятия закона вы можете арестовать кнасторов или их учеников, — тихо сказал Торлин, — и охранять их как можно тщательнее. Я не могу дать вам официального согласия... но я понимаю, что у нас нет другого выхода, и в случае возмущения я поддержу вас, насколько смогу.

Он помолчал.

— Поймите, товарищи... Похоже, что Квирин вступает в совершенно новую фазу. Такого у нас еще не было. Это даже не военное положение. Мы вводим по сути тайную полицию. Враги где-то здесь, среди нас. Мы объясняем населению суть деятельности ДС. Мне бы хотелось, чтобы Квирин и в этих условиях не потерял своего основного предназначения. Чтобы он остался миром науки и космической экспансии. Не превратился в один из бесчисленных миров, где информационный эфир полон грязи, крови, подозрений. Я понимаю, что речь идет о нашем физическом существовании, и у нас нет другого выбора... — Координатор умолк.