Год Крысы. Путница - Ольга Громыко

— А вдруг они по бездорожью поехали?

— Им скакать, а не ехать надо, идиот! Поломают коровам ноги на кочках.

— Так ведь и погоне по кочкам придется.

— Она наперерез может пойти. Заткни пасть, а?! — Саврянин тоже чувствовал себя паскудно. Пока — да, он был уверен. Но что произойдет, когда похитители въедут в большое селение? Догнать их до ближайшего города не получится, а если Райлез там, он закроет девушку своей удачей. Альк даже не сможет определить, бросили ли Рыску в какой-нибудь подвал или повезли дальше.

Жар вытерпел не больше пяти щепок:

— А меня ты как нашел?

— Не я. Крысы.

— Может, попросишь, чтоб и Рыску поискали?

— Ты видел, как они ищут?

— Ну как умеют, — признал вор.

— Вот потому больше и не хочу. — Альк врал. Если совсем выбора не останется, придется. Но саврянин еще не успел отдышаться с прошлого раза. Ощущения были — будто в омут с камнем на шее прыгнул, и когда уже захлебнулся, вытащили и откачали. Крыса, нагулявшись, притихла, однако Альк чувствовал — ей понравилось. Отоспится и потребует еще, с куда большей силой, чем прежде. И тогда его не хочу, возможно, уже не будет ничего значить.

— Альк!

— Ну чего тебе еще?!

— Он хочет ее в свечу превратить, да?

— Не мели ерунды.

— Почему?

— Превратиться может только обученный видун. И то если сам захочет.

— А ты хотел?!

— Я не знал. Никто из учеников не знает, кем он выйдет из зала испытаний. А делают они там одно и то же.

— Что?

…Ночь. Зал, освещаемый лишь луной через прозрачную крышу. Легкий сквозняк, щекочущий обнаженное тело. Холодные плиты под пятками. Ученики, кучкой жмущиеся у двери снаружи. Наставники, неподвижно стоящие по углам внутри.

И лежащая на столе крыса. То ли подготовленная для свечи, то ли уже свеча. Все, что нужно сделать ученику, — зажечь ее. Выполнить простенькое задание: скажем, вслепую вытянуть из мешочка с монетами единственную золотую. Или пусть стеклянный шарик, прокатившись по столешнице, упадет на пол и не разобьется.

Если тебя назначили путником, то… ничего не получится. В зале испытаний дар как будто вывернут наизнанку: чем сильнее стараешься, тем хуже выходит. Монета подворачивается медная, позеленевшая. Шарик не то что трескается — разлетается вдребезги, а осколки впиваются в босую ногу.

Говорят, большей радости от неудачи испытать невозможно.

Но если крыса — пустышка… Так муха с размаху влетает в паутину. Чем крупнее жертва, чем сильнее она бьется, тем быстрее и крепче запутывается.

А потом уже ты лежишь на столе и видишь, как в комнату заходит следующий ученик…

Альк тряхнул головой, пришпорил трофейную разбойничью корову. Можно ее не жалеть, устанет — пересядут: рядом порожняком скакали еще две.

— Отстань. Я же тебе сказал: свеча из Рыски не получится.

— Тогда что Райлезу от нее нужно?!

Саврянин этого тоже не понимал. Проще всего было убить девушку, а потом спокойно отправиться на охоту за Альком.

— Гляди, там какие-то люди на дороге! — обрадовался Жар. — Давай спросим, не видали ли они наших беглецов.

— Все еще не веришь, что правильно едем?

— Верю, — покривил душой вор, так переживавший за подругу, что мысль об ошибке (пусть и с крохотной вероятностью) не давала ему покоя. — Но хоть узнаем, намного ли они нас опережают.

Альк, напротив, отнесся к случайным встречным настороженно. Что-то они там не то делали, разбежавшись к обочинам при приближении всадников, и друзья заметили, что поперек дороги лежит ель с ярко-желтым, издалека видным свежим спилом. Не похоже, чтобы ее повалили на дрова: слишком зеленая и пышная, в то время как сухостоя рядом хватает.

— Эй, мужики! — на ломаном саврянском окликнул Жар — все лесорубы были белокосыми. — А что тут у вас?

Мужики, не отвечая, ощетинились кто топором, кто мечом, кто окованной по концам рогатиной.

— Боюсь, дорогу они нам не укажут, — мрачно заметил Альк, с прищуром глядя на ель. Объехать-то можно, да не так быстро, чтобы коров не успели пырнуть рогатинами. Разве что развернуться и дать деру. Но время, время! — Так, я беру на себя трех справа. Ты — двух слева.

— Почему это я двух? — возмутился вор.

— Хочешь поиграть в героя? — оскалился на врагов саврянин.

— Нет, я имел в виду — ты мог бы взять четырех! Альк уделил взгляд и Жару. Вор вжал голову в плечи.

— Да шучу я, шучу! Двух так двух. Хотя правые как-то хлипче выглядят.

Врагам тем временем надоело ждать, пока их поделят, и они первыми бросились вперед.

— Уговорил. Правые — твои. — Альк спрыгнул с коровы, хлопнул ее по шее, заставив развернуться и попятиться — не хватало еще, чтобы это недоумки скотину попортили.

Увы, спор был напрасным: мужиков оказалось много больше пяти. И из кустов вылезли, и из-за ствола. Все — по-весчански одетые, сердитые, вооруженные абы чем.

— А ну сдавайтесь, выродки! — велел саврянин с рогатиной, ткнув ею в лицо Альку.

— Ха, — мрачно ответил тот, взмахивая мечом.

Мужик тупо уставился на палку, оставшуюся у него вместо рогатины. Видун же мешкать не стал и, ухватив его за руку, швырнул на двух других, прорываясь вперед, к ели.

Жар, напротив, отскочил назад. За ним бросились всего трое, зато с мечами. На счастье вора, савряне оказались еще худшими вояками, а мечи — ржавьем времен последней, а то и предыдущей войны. Один сломался от первого же удара, но мужик, не огорчившись, подобрал с земли такую корягу, что Жару захотелось с ним поменяться.

Альк прыгнул на ствол, собираясь развернуться и держать оборону с него, — но тут еловые ветки раздвинулись, и высунувшийся из них мужик хладнокровно, в упор разрядил видуну в грудь арбалет.

Трудно сказать, кто изумился больше — стрелок или шлепнувшаяся ему на лицо крыса. Но Альк опомнился первым.

— А-а-а! — Весчанин, выронив арбалет, заскакал, как пьяный под плясовую, пытаясь выковырять из-под одежды рассвирепевшую тварь.

— Что тут происходит?! — Над полем (точнее, полянкой) битвы раскатился знакомый голос, разом остановив драку, как кошачье мяуканье — мышиную возню у сырной корки. Жар тоже опустил меч, и вора тут же схватили за обе руки и шиворот. Но бить не стали, поволокли за собой.

Нетопырь неспешно приблизился к ели, остановился. Мужики сгрудились вокруг путника и начали наперебой объяснять. Причем голоса у них — самое удивительное! — были не виноватые, а сердитые и обиженные.

По словам саврян, несколько лучин назад через их веску — вон там, за лесом! — проскакали трое всадников, девушка и двое мужчин. Один остановился у молельни, откуда как раз выходил народ, и крикнул, что за ними гонится разбойник, за голову которого назначена большая награда. Дескать, они вырвали из его лап купеческую дочку, которую негодяй держал в заложницах, и теперь он очень зол. Девушка была бледная и запуганная, с подбитым глазом. Весчане поверили (а скорее, возжаждали обещанных денег) и устроили заграду.