Волчий паспорт - Евгений Евтушенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Литературная газета», 1 марта 1967
«Поэт в России больше, чем поэт…»
Эти слова Евтушенко относятся к нашему кино не меньше, чем к поэзии. В них сосредоточена, мне кажется, самая суть русского искусства вообще, и разумеется, кинематографа.
Ан. Смирнов, кинорежиссер. Чем дорожишь? (ответы на анкету).
«Искусство кино», 1967
Знаменательна иллюзия, распространившаяся как поветрие. В последнее время то и дело встречаешь, нет классовых, нет идеологических противоречий, есть просто люди — хорошие или плохие. Вон и Евтушенко в недавно опубликованной повести «Пирл-Харбор» объявляет устами своего героя, русского поэта, беседующего с американцем: «Мы только думаем, что живем в разных странах. На самом деле границы проходят не между странами, а между людьми». Ну, предположим, изгоним из споров идеологию. А что останется, что взамен?
Л. Крячко. Не козел отпущения, а реальный противник.
«Литературная газета», 5 июля 1967
Вознесенский и Евтушенко представляют два противоположных понимания мира, два противоположных подхода к нему. Поэзия Вознесенского проникнута убеждением, что знакомый облик предметов, знакомые способы их существования скрывают их изначальные формы, изначальную сущность. Поэтому в нем ощутимо желание сорвать с предметов эти внешние, знакомые, но не истинные формы и пробраться к тем изначальным, «истинным», которые скрыты от нашего взгляда.
Евтушенко, напротив — весь доверен окружающему миру, его формам, его закономерному порядку. Его поэзия живет уверенностью, что мир, который окружает нас, есть «истинный» мир…
А. Бегиашвили, доктор философских наук. Два поэта — два миросозерцания.
«Литературная Грузия», 1967
Евтушенко хорошо понял, что читателю нравится откровенность, и он от стиха к стиху начал заниматься саморазоблачением и сделал недовольство своим амплуа. Но драмы не получилось. У героя Евтушенко никогда не было глубокой привязанности к жизни большого коллектива В дальнейшем эта же беспринципность и поверхностность обнаружились и в более серьезных вопросах — в стихотворениях, подобных «Бабьему Яру·, в безответственных и бестактных политических декларациях.
П. Выходцев. Поэты и время.
Л., «Художественная литература», 1967
Характеризуя наше время, Евгений Евтушенко среди важнейших примет его по праву назвал и такую:
«— а залы, где слушают люди стихи, переполнены»
Интерес нашего общества к поэзии за последние годы вырос необычайно. Вошли в обиход «Дни Поэзии», все рветут тиражи сборников.
выпускаемых под этим заглавием, в магазинах с удивительной быстротой образуются очереди, как только приходит книжка популярного поэта. Все это. конечно, не случайно…
Л. Финк. Острее видеть добро и зло. Статьи о литературе и нравственности. Куйбышевское издательство, 1967
Был Евтушенко… читал вдохновенные стихи… Читал так артистично, что я жалел, что вместе со мною нет еше десяти тысяч человек, которые блаженствовали бы вместе… Стихи такие убедительные, что было бы хорошо напечатать их на листовках и распространять их в тюрьмах, больницах и других учреждениях, где мучают и угнетают людей… 2 августа 1968
…Вечером от 6 до 11 Евтушенко. Для меня это огромное событие. Мы говорили с ним об антологии, которую он составляет… обнаружил огромное знание старой литературы. Не хочет ни Вяч. Иванова, ни Брюсова. Великолепно выбрал Маяковского. За всем этим строгая требовательность и понимание. Говорит, что со времени нашего вторжения в Чехию его словно прорвало — он написал бездну стихов. Прочитал пять прекрасных стихотворений. Одно — о трех гнилых избах, где живут три старухи и старичок-брехунок. Перед этой картиной — изображение насквозь прогнившей Москвы — ее фальшивой и мерзостной жизни… Потом — о старухе, попавшей в валютный магазин и вообразившей, что она может купить за советские деньги самую роскошную снедь, что она уже вступила в коммунизм, а потом ее из коммунизма выгнали, ибо у нее не было сертификатов… Потом о войсках, захвативших Чехословакию. Поразительные стихи, и поразителен он… Большой человек большой судьбы… 2 ноября 1968
К. Чуковский.
Дневники, т.2, 1968
Поступившие в Комитет госбезопасности материалы свидетельствуют о политически безответственном поведении поэта Евтушенко, действия которого используются враждебной пропагандой в идеологической диверсии против СССР и объективно причиняют ущерб престижу нашей Родины… Особенно резонирующим у общественности явилось провокационное обращение Евтушенко в адрес руководителей партии и правительства по чешскому вопросу. В сентябре 1968 года в разговорах с участниками юбилея Николоза Бараташвили в Тбилиси он критиковал внутреннюю и внешнюю политику СССР, считая ввод союзных войск актом насилия над независимым государством, а наши действия в Чехословакии «недостойными»… Стремясь приобрести в глазах Запада и обывателей сомнительный
авторитет, Евтушенко публично выступил в защиту осужденных пасквилянтов Синявского, Даниэля, Марченко. В его книге «Идут белые снеги» перепечатываются отдельные произведения тенденциозного содержания, как, например, «Мед», «Баллада о стихотворении Лермонтова «На смерть поэта» и о шефе жандармов», где в одном случае говорится о легкости сближения, взаимопонимания «сволочи», наживающейся на горе людей, а в другом случае делается предупреждение всем современным «подлецам, жандармам, придворным льстецам» о грозящей им расплате. Посвященные теме Родины циклы о путешествии по Северу и Сибири, по существу, показывают отход поэта от коммунистической идеологии, подмену ее «общечеловеческими идеалами», «правдоискательством». Круг его впечатлений в силу неверного взгляда узок, быт людей убог («По Печоре», «Изба», «Баллада о выпивке», «За молочком»), если в стихах упоминается начальство, то это либо председатель колхоза-браконьер («Баллада о браконьерстве»), либо «начальник раймасштаба, который был известный гад» («Тыко Вылка»). Наибольшие сомнения в отдельных произведениях Евтушенко вызывают социально-значимые обобщения по конкретным поводам. Например, проблема отношения к историческим традициям в стихотворении «Декабристские лиственницы», где посаженную декабристом лиственницу срубили и «обтесали в безголово напыщенный бюст».. Поступки Евтушенко в известной степени инспирируются нашими идеологическими противниками, которые, оценивая его «позицию» по ряду вопросов, в определенных ситуациях пытаются поднять Евтушенко на щит и превратить его в своеобразный пример политической оппозиции в нашей стране
Председатель КГБ Ю. Андропов в ЦК КПСС. Секретно.
7 июле 1969 N1 1660-а
Евтушенко и Хрущев стоят на разных полюсах системы и. одинаково привязанные к ней, по-разному ее выражают, лишь изредка сходясь, как две крайности. Политический выразитель системы не мог понять поэтического ее выразителя… Евтушенко и его поколение сделали в целом огромное дело. Они вернули поэзии значение общественного явления
Д. Самойлов. Литература и общественное движение 50—60-х годов.
Из книги «Памятные записки», вышедшей посмертно в 1996 году
Написано в конце шестидесятых.
…Двадцать лет без малого минуло с тех пор, как в газете «Советский спорт» стали появляться стихи Евтушенко — ко всем праздникам и ко многим будням. Двадцать лет минуло с тех пор, как он вошел в моду, сперва в московскую, потом всесоюзную, потом мировую Все эти голы мы слышим: мода, мода, мода. Но двадцать лет быть в моде у огромного народа нелегко и непросто. А может быть, и не мода это вовсе, а любовь?
Б. Слуцкий.
Предисловие к книге Е. Евтушенко «Я сибирской породы».
Иркутск, 1971
Я бы назвал «Ягодные места» агитационным романом в лучшем смысле этого слова. Это страстная и высокохудожественная, соединившая в себе высокую литературу и высокую гражданственность, агитация за все лучшее в нашем обществе, за все лучшее в человеке и лучшее в мире, когда мир за два-три последних десятилетия в несколько раз стал меньше, а в человеке открылись новые и, конечно, не только прекрасные высоты и глубины.
Одним словом, роман написан Евгением Евтушенко, и этим уже многое сказано.
В. Распутин. Слово о романе.
«Москва», май 1980
Раскол был неизбежен — как и при всякой революции. Он вызывался антинациональной направленностью событий 89–91 гг. Если одна часть литературы, космополитическая, откровенно издевалась над всем национальным и даже над русским именем, а вторая составляла содержание и дух этого национального — какое тут может быть братание?! По телевидению была устроена бессменная вахта черниченок и евтушенок, чтобы ни на минуту не умолкал поток проклятий по адресу советского и русского… Раскол в литературе был неизбежен и, думаю, полезен.
