Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 3 - Макар Троичанин

- А так остаётся одно: уезжать со мной осваивать Terra Incognita – неведомую землю восточной России, где легко затеряться и начать жизнь с листа, - подсказал Фёдор. – С соседом тебе, конечно, крупно не повезло, но и там, в американском лагере, вспомни, тоже не повезло с эсэсовцами, но ведь жив! Судьба пробует тебя на зубок – терпи и не сдавайся. Никогда не поздно начать всё с начала, надо уметь и не бояться обрубать концы, не оглядываясь. Едем?

Владимир как будто и не слышал всё более настойчивых предложений Немчина, не решаясь так сразу, без раскачки, без оглядки, прыжком сойти с одной дороги на другую. Если бы сейчас у него был выбор – Германия или Россия, он, наверное, вопреки разуму выбрал бы, всё же, первую.

- Ты знаешь, я здесь недолго, а начал привыкать к русским. Они мне перестали казаться, как поначалу, дикими и совершенно иными, чем мы, - уговаривал он сам себя, помогая Фёдору. – Конечно, пугает их непредсказуемость, раздражает неумение и нежелание думать и жить на перспективу, но восхищает предельная открытость и готовность на любую помощь. В них совершенно нет практического эгоизма…

- Не отчаивайся, - перебив, утешил Немчин, - пройдёт сотня-другая лет, и они станут такими же занудами, как твои немцы, если не вымрут под прессом европейской цивилизации, смердящей в тесноте загаженной Европы. – Немчин перешёл на раскладушку, усевшись поперёк и прислонившись спиной и затылком к стене. – Русские, верно, живут не так, как надо по понятиям всяких европейцев, а так, как хочется, ближе к законам природы, а не цивилизации, и если им чего-то не хочется – не делают, наплевав на практическую выгоду. Это-то больше всего и раздражает вас, немцев. Они, как и все народы, не поражённые насквозь заразой цивилизации, интуитивно исповедуют главный природный принцип жизни: береги себя.

- Это русские-то с их наисовременнейшим оружием и технологиями не цивилизованы? Победившие самую мощную армию в мире и освободившие цивилизованную Европу?

Фёдор потёрся затылком о стену, привольно вытянул длинные ноги, обутые в домашние тапочки.

- Ты не замёрз?

- Да нет, - поёживаясь, ответил Владимир, - ещё живой.

Немчин встал, отыскал в куче сложенной на полу, на газетах, одежды пушистый серый свитер с большим стоячим воротником на молнии, кинул гостю.

- На, облачайся: топить печь нечем, - а когда увидел, что тёплая одежда впору, добавил: - Носи, дарю.

- Нет, - отказался Владимир, хотя свитер ему очень понравился, - тебе в морозной Сибири самому понадобится.

- Тогда, вот, - Фёдор достал из чемодана небольшую коробочку, обтянутую бордовой тиснёной кожей, отщёлкнул изящную застёжку-замочек и показал внутренность, где в алом алькове покоилась бронзовая безопасная бритва с набором лезвий. На внутренней стороне крышки золотой готикой было выведено: «Sollinger». – Не вздумай отказаться: насмерть обидишь. Я хочу, чтобы она постоянно напоминала тебе о брате. Как и твои часы - мне о тебе.

- Спасибо, - зарозовел брат, впервые в жизни получивший дорогой подарок, да ещё от дорогого человека.

- Не томись за столом, не уведут твой «Студик», примащивайся рядом по-родственному. – Фёдор подвинулся на раскладушке, уступая место Владимиру, и когда тот осторожно сел, боясь, что деревянная времянка не выдержит, обхватил рукой за плечи. Сидеть так было не очень удобно, но очень и очень приятно.

- Да, немцы, несмотря даже на нашу шпионскую помощь, бездарно проиграли главную в своей истории войну, - вернулся Немчин к прерванной теме. – А как хорошо начали! Но и русским победа досталась нелегко – впору плакать кровавыми слезами: Пиррова победа. И одолели, скорее, массой, чем цивилизованным уменьем, выучкой и хорошим оружием, которое появилось в достатке только к середине бойни, когда Гитлер потерял большую часть техники и элитных войск. Владение современным оружием и военными технологиями ни о чём не говорит – это малая толика характеристик социального развития общества. Американские индейцы очень быстро и более эффективно, чем завоеватели, овладели винчестером, конём и засадой, но от этого не стали цивилизованнее, и до сих пор в резервациях, сотрясаемых промышленным и промтоварным бумом, живут по своим обычаям, хотя и используют предметы цивилизованного быта как полезные игрушки.

Фёдор убрал руку, и они сидели, тесно прижавшись плечами, и каждый хотел, чтобы так продолжалось вечно.

- Внутренний мир человека, его внутреннее состояние консервативны и не способны на революционные изменения.

- Ты хочешь сказать, что единожды приобретённая душа неизменна, что бы ни случилось?

- Да, - с силой глубокого внутреннего убеждения подтвердил Фёдор, - гены даются человеку при рождении раз и навсегда. Во всяком случае, эволюция души происходит значительно медленнее, чем эволюция внешнего мира. И ещё: прирождённый убийца или мошенник никогда не станет праведником, как бы ни сдерживал свои страсти, как и праведник никогда не опустится до уровня негодяя, как бы ни терзали тело. Иначе нарушится гармония природы, неподвластные нам законы её развития.

Всевышний с негодованием захлопнул досье подопытного, вызвав внезапные тайфуны, торнадо, землетрясения и вулканические извержения на земле и погубив массу невиновных людишек, ставших побочной жертвой небесного раздражения. Все мифологии отмечают нетерпимость, своеволие и гомерические страсти богов разного калибра. Родитель ничем не отличался от них. Да разве не обидно, что земные козявки не повинуются его воле, смеют противоречить, выдумывая свои объяснения судеб? Он нарочно дал подопытному порочного брата, а они, встретившись, договорились и смеют утверждать, что воля божья ничто по сравнению с волей природной энергетики, что раз данное – не отнимется, губят его опыт? Он даже не сразу сообразил, что пара в открытую, на его глазах и помимо его воли, меняет себя сама и не в худшую сторону, как он задумал, а в лучшую, изначально данную природой, очищая родительские гены от накипи суровой божьей жизни.

- Зачем люди такие разные, - задумчиво посетовал Владимир, перебрав в памяти знакомых, - и почему душевных людей среди нас гораздо меньше, чем скотов? – вспомнил Вайнштейна.

Фёдор хмыкнул, очевидно, довольный вопросом.

- Зачем – не знаю, но предполагаю, что изначально в древних человеках наблюдалось большее равновесие между защитным злом и беззащитным добром. Гены добра и зла дремлют в нас, для их оживления нужен толчок. Самым мощным является какой-нибудь из природных катаклизмов – землетрясения, вулканические извержения, наводнения, тайфуны, засухи, эпидемии и т.д. Все эти и другие интенсивные природные явления не проходят для человека бесследно, возбуждая и интенсифицируя гены зла и агрессии, или по-другому – предприимчивости, оставляя в подавленной дремоте гены добра.

Немчин поднялся, заходил по комнате, помогая движением, усиливающим ток крови, мыслительному процессу.

- Помнишь закон сохранения энергии, придуманный русским гением Ломоносовым?

- Что-то когда-то слышал.

- Энергия, говорил величайший из русских, которому Эйнштейн и в подмётки не годится, не исчезает и не появляется вновь – она переходит из одного состояния в другое. Вот и физическая энергия Земли, усиливающаяся в периоды природных катастроф, не испаряется в космос, а переходит в эмоциональную биоэнергетику всего живого. Давно подмечено, что эмоциональные всплески, массовый психоз, выражающиеся в необъяснимых народных волнениях, как и беспокойство животных, предшествуют стихийным бедствиям – разрядке земной энергии, а наиболее психованные живут там, где Земля особенно неспокойна. Пока ей ломает суставы, и нам быть разными, с преобладанием не в лучшую сторону. Даже тогда, когда суровые условия сменяются мягкими, благодатными или привычными, ненужная диспропорция возбуждённых генных нервных клеток остаётся – человек не только не успевает расслабиться, но и боится меняться к лучшему, опасаясь новых трудных времён. Сверхнетерпимая диспропорция генов зла и добра выливается, в конце концов, в мгновенные катастрофические разрядки через войны, революции, восстания, расовые и религиозные столкновения, геноциды, репрессии и массовые стрессовые увечья и самоубийства. Не в этом ли секрет стадной гибели китов и дельфинов, необъяснимо выбрасывающихся на берег, и мелких зверьков, добровольно уходящих в морские волны?

Фёдор встал перед сидящим Владимиром, скрестил руки на груди, всем своим видом утверждая незыблемость изрекаемых категорических утверждений.

- Прошло много веков и даже тысячелетий, сменилось много народов и поколений, ослабли земные катаклизмы, природные условия стали меняться не так контрастно, а людишек с возбуждённой агрессивной психикой не убыло, а, наоборот, прибыло. Даже там, где она не нужна и опасна, не требует защитного выхода: эмоциональная энергия всё слабее поглощается ослабевшей физической энергией Земли. Всё чаще стали обнаруживаться странные феномены появления серийных убийц, патологических насильников и извращённых маньяков в добропорядочных семьях, суммирующих наследственные перевозбудимые гены агрессии многих поколений. Добряки превращаются в отмирающие реликвии, сравниваемые с дебилами. Гены добра с усилием прорываются сквозь завесу зла и только на краткое время.