Лживая птица счастья - Светлана Борисова

Новые коллеги в первый же день пригласили ее с собой на обед в ресторан и устроили там форменный допрос. За столом у Лизы почти сразу же пропал аппетит под перекрестным обстрелом, и она не столько ела, сколько с натянутой улыбкой отвечала на вежливые вопросы своих сотрапезников. Особенно ее нервировали их разговоры на незнакомом языке и понимающие переглядывания, но внешне все держались в рамках приличий. Обстановка несколько нормализовалась, когда к их столу подошла красивая зеленоглазая женщина. Она на том же незнакомом языке сказала что-то резкое в адрес ее соседей по столу и, ласково улыбнувшись поникшей девушке, представилась ей как Лина Кеннеди, секретарь Палевского. Присев к ним, она завела общую беседу. Женщина оказалась очень обаятельной и, похоже, пользовалась большим уважением в среде новых коллег Лизы. Когда Лина Кеннеди поспешно встала из-за стола, сказав, что ей пора на самолет и со значением, глядя на присутствующих, выразила уверенность, что все отнесутся с пониманием к трудностям их новой сотрудницы, то получила в ответ искренние пожелания хорошо отдохнуть, и заверения в том, что ей не о чем беспокоиться.

С тех пор никто не донимал девушку вопросами, но и не искал с ней более тесного общения. И не то, чтобы это делалось намеренно, просто у ее коллег не было ни секунды свободного времени. У офис-менеджеров царила такая напряженная рабочая атмосфера, что Лиза смирилась с одиночеством и в обед старалась удрать к своим девчонкам из экономического отдела. Они сочувствовали девушке, и там она расслаблялась. Равиля, узнав, где обретается Лиза, сразу же безапелляционно заявила, что ее новые коллеги — жуткие задаваки и воображалы, это всем известно и многие на дух их не переносят, называя офис-элитой.

Когда девушка немного освоилась на новом месте, ей страшно захотелось стать одной из офис-менеджеров, чтобы с такой же легкостью решать наисложнейшие задачи. Но, увы! Подготовка ее коллег находилась на таком недосягаемом уровне, что стать одной из них ей в обозримом будущем не светило. Тем больше вызывало у нее недоумение, за каким чертом ее перевели сюда. Она чувствовала себя первоклашкой в профессорской среде.

Палевский за неделю, что Лиза проработала на новом месте, так ни разу не появился у офис-менеджеров. Впервые они встретились, когда ее послали с каким-то документом к нему на подпись. Она хотела, как обычно оставить его у секретаря, подменявшего Лину Кеннеди, но неожиданно он по селектору велел войти девушке внутрь. Дойдя на ватных ногах до дверей, она заглянула внутрь.

— Сэр, разрешите?

Палевский смерил девушку долгим взглядом и холодно произнес:

— Заходи, что ты мнешься у входа? Я же сам тебя вызывал.

Не помня себя, Лиза подошла к столу и положила документ.

— Вот. Подпишите, — пересохшими губами прошептала она. Палевский удивленно приподнял бровь.

— Что ты шепчешься? Хочешь мне что-то сообщить по секрету?

— Н-нет.

— Тогда я тебя не задерживаю, — невозмутимо произнес он, протягивая девушке подписанный документ.

— А?.. спасибо, — пробормотала она и стремительно бросилась к двери.

Обрадовавшись скорости, с которой Лизе удалось получить подпись неуловимого начальства, офис-менеджеры стали с тех пор злоупотреблять вниманием Палевского к ней. Девушку с кучей документов уже не единожды посылали на его розыски. Если ей удавалось его отловить, то он мгновенно визировал все, что она ему приносила на подпись. Правда, ощущение того, что Палевский подписывает не глядя, оказалось обманкой. Как-то раз он сразу же выкинул два документа и, хмыкнув, пообещал устроить шутникам веселую жизнь.

— Самих вас пора пороть за такие шуточки, — усмехнувшись, сказал Палевский, прочитав написанное, но этим дело ограничилось.

По дороге Лизе стало любопытно, и она заглянула внутрь неподписанных бумаг. Один документ оказался обещанием подарить ему сердце, а второе — просьбой выпороть Штейна за хамство. Перед тем как отнести бумаги в отдел, Лиза, пристроившись на подоконнике, нарисовала фломастером на одном из забракованных документов сердце, пронзенное стрелой и рядом жирную фигушку, а на другом — написала: «безумству храбрых поем мы славу». Получив ее художества кое-кто из офис-элиты высокомерно фыркнул, но в целом к ней стали относиться теплей. «Примерно, как к убогому, но своему ребенку», — весело подумала девушка, окончательно примирившись с надменностью коллег.

Светские развлечения вампирского бомонда

Поздно вечером на загородной дороге машины попадались редко, к тому же в зимнее время отсутствовали дачники на своих колымагах. Поэтому Мари промчалась с ветерком по гористому шоссе, гоня под двести свой псевдоопель (машина только внешне выглядела как обычная известная марка). Но вскоре они свернули на проселочную дорогу, и скорость машинки пришлось резко убавить. Это не особенно огорчило девушку, она с удовольствием стала смотреть по сторонам, восхищаясь стоящими вдоль дороги высокими заснеженными елями и пушистыми искрящимися сугробами, выхватываемыми лучами фар. Она даже приоткрыла окно, вдыхая чудесный морозный воздух, такой необыкновенно чистый и вкусный здесь за городом, но тут уж запротестовала Соня. Эта неженка боялась простудиться, и Мари с сожалением подняла стекло.

Девушки подъехали к загородному особняку уже в полнейшей темноте. В небольшом поселке они по карте нашли нужный дом и прямиком отправились к нему. При их приближении ворота бесшумно отъехали в сторону, и они въехали внутрь большой усадьбы, направляясь к ярко освещенному дому, из которого уже доносилась музыка, веселые голоса и прочие шумы, сопровождающие начавшиеся веселье. Подъехав к широкому подъездному крыльцу, они остановились. Дверца машины со стороны пассажиров открылась, и к ним заглянул улыбающийся Иван.

— Опаздываете, красавицы! Нехорошо. Труды ваших крестных фей пропадут даром. Всех окрестных принцев уже порасхватали местные золушки, но на ваше счастье остались мы с Анжеем неохваченные их вниманием, — произнес он, подавая жене руку.

— Скажи уж, просто по-быстрому сделали ноги, пока нас не пристегнули к какой-нибудь юбке, — раздался знакомый ехидный голос, и Мари содрогнулась при его звуках.

— А мы не золушки, мы потомственные принцессы и нам всякая голытьба не соперницы! — насмешливо ответила Соня, протягивая мужу руку. Поздоровавшись с Сапковским, она выпорхнула из салона. Парочка тут же исчезла в доме, оставив Мари на растерзание юному церберу.

— Черт, как же так? А я так надеялась, что избавилась от тебя. Как ты тут оказался, горе мое? Я не могу уже и вечером отдохнуть от тебя в кругу друзей? — с расстройством пробормотала Мари, заслышав уже ненавистный ей голос Сапковского. Ее хорошее настроение стало понемножку испаряться.