Закон крови - Олег Микулов

Все же хорошо, что они оторвались от нежити! Дрого не боялся лашии : он надеялся, что найдет у елей свое оружие – дротики и копье. А с ними он спокоен: пусть попробуют напасть! Анга боится лишь потому, что не знает, на что способен ее спутник! Может, она и огня не знает? Дрого улыбнулся, представив, с каким восторгом будут смотреть эти серые доверчивые глаза на пляшущее пламя! Это не рваная накидка, это посерьезнее! А если нападет лесная нелюдь, он покажет, что такое металка и дротик в умелых руках! Они ведь никуда не делись, коль скоро лашии не захватил его оружие. Лежат себе где-нибудь в снегу, хозяина дожидаются.

До ельника добрались на закате. Старую ель, с которой с ним говорила белка, Дрого узнал издали. (Дошли! Хотя бы сюда дошли! Теперь хоть ясно, как до зимовья добраться!) И тут его поджидала еще одна неожиданность. Палка, косо торчащая из сугроба, показалась чем-то знакомой. Взяв ее в руки, Дрого вспомнил: дубинка Каймо! Та самая, что он взял, опасаясь лашии! Но где же сам хозяин? Что случилось с ним?

Дрого беспокойно озирался вокруг, опасаясь увидеть в снегу распростертое тело своего сородича. Он чувствовал, что горят уши: как же так? Как мог он до сих пор ни разу не вспомнить о Каймо? Не спросить!..

Он постарался как можно понятнее объяснить Анге, что хотел бы знать, что произошло со вторым, владельцем вот этой палки? Но когда Анга, поняв вопрос, нет ли, принялась рассказывать с помощью все того же языка жестов о Каймо, ее рассказ, а точнее, «показ» оказался настолько чудовищным, что Дрого отказывался верить собственным глазам.

Видя его растерянное, недоумевающее лицо, Анга постаралась объяснить еще раз. Она (пальцем себе в грудь ) и тот лашии (жест в сторону, откуда они пришли, и гримаса ) прятались за елями. (Она потащила Дрого за руку к месту засады. Действительно, сомневаться не приходится: лашии были именно здесь! ) А он, Дрого…

Анга подвела его и поставила точно на то самое место, где Дрого остановился, чтобы растереть нос и щеки, показав, как он это делал. Взяла из его рук дубинку. Дала понять, что сейчас будет изображать того, второго, в одежде. Встала на его место и, взмахнув дубинкой, изобразила удар. Показав рукой на место, где пряталась она и лашии, скорчила испуганную гримасу и, швырнув дубинку туда, где нашел ее Дрого, пробежала несколько шагов в том направлении, куда ринулся Каймо, спасаясь от лашии … Сомнений не оставалось: сородич и бывший друг пытался убить его предательским ударом. И если бы не лашии, Дрого уже уходил бы сейчас по ледяной тропе!

Мучительно разболелся затылок, словно по нему только что нанесли новый удар. Дрого без сил опустился в снег и, привалившись головой к стволу ели, прикрыл глаза…

И вновь, в третий раз за этот бесконечный день, его тормошат и оттирают снегом. На лице Анги – неподдельный ужас, его зовут идти дальше. И старый длиннохвостый приятель, с той же самой ветки, похоже, о том же трещит: «Скоррей-скоррей-скоррей!» Но как идти? Куда? Смеркается, вот-вот настанет ночь, – а до стойбища еще идти и идти. Даже будь он в полной силе – и тогда путь долог, и тогда все равно пришлось бы в лесу ночевать: нежить осталась позади, но старый запрет в силе. Можно, конечно, пройти по тропе еще, поближе к дому, но стоит ли? В глухую пору с тропы и сбиться можно, а здесь – чем плохое место для ночлега? Вдвоем наломают лапник, он огонь разведет; еда есть. Вот с оружием плохо: видимо, Каймо забрал. Ну да кинжал и дубинка – не так уж и мало!

Плохо было и другое: Анга упорно, настойчиво звала идти дальше, никак не хотела оставаться здесь на ночлег. И лишь поняв, что Дрого не изменит своего решения, принялась помогать обустраиваться на ночь. Дрого сразу увидел: она прекрасно понимает, для чего нужен лапник; маленькие, но недюжинной силы руки ловко управлялись с работой, которая, похоже, была ей знакома. Это хорошо: у самого Дрого сейчас каждое неосторожное движение отдавалось резкой мучительной болью в затылке. Так пусть Анга готовит лежбище, а он сам займется костром.

Мешочек с огневыми палочками и трутом был надежно прикреплен к внутренней стороне пояса, защищен от снега и от всяких случайностей. Анга, удобно устроившись на лапнике, с интересом наблюдала за действиями Дрого, даже о страхах на время забыла. Зачем он вытоптал в снегу ямку и собрал туда ни на что не пригодные палки и ветви? И для чего так старательно трет сейчас одной палкой другую? Когда закурился дымок и искорка начала разгораться, она придвинулась еще ближе, забыв обо всем остальном. Когда пламя занялось, девочка в испуге отпрянула, но, глядя на Дрого, быстро успокоилась и даже стала протягивать к огню руки, подражая своему спутнику. Дрого с удовольствием заметил, что прежние страхи Анги если не исчезли вовсе, то по крайней мере уменьшились. Очевидно, помог огонь. Следовало еще навести Огненный круг, но Дрого чувствовал, что он просто не в силах сдвинуться с места. В конце концов, тот, против кого эта защита направлена, далеко позади, а тех же лашии она не остановит.

Они вновь поели строганину и стали коротать ночь, зарывшись в лапник и тесно прижавшись друг к другу. От костра шло ровное тепло: Дрого уложил топливо так, чтобы оно давало долгое низкое пламя. Он почувствует, когда настанет пора подкормить огонь, а пока можно поспать.

Дрого не знал, дремал ли он? Сон, полуявь, на грани Миров… Лесные приходили, грозили чем-то. Или предупреждали?..

Он очнулся от того, что понял: Анга не спит, дрожит от страха. Почему? Вроде бы все тихо, все спокойно. Огня еще достаточно – для тепла, но можно и подкормить, чтобы стало повеселее.

– Не бойся, Анга, не бойся! Никого нет, никто нас сейчас не тронет; нас огонь защитит. А утром дальше пойдем…

Он говорил мягко, успокаивающе, но чувствовал, что страх не отпускает девочку. И пламя не помогало. В чем же дело?

Дрого стал прислушиваться к лесу – не одним лишь слухом, всем своим существом. Он был уверен: поблизости нет никаких лашии… Но в то же время начал ощущать: издалека… откуда они пришли… …надвигается НЕЧТО. Темное. Знакомое. То самое!

(Почему он не навел Огненный круг?! Теперь не успеть! Нужно хотя бы попытаться…)

Дрого хотел встать, но Анга вцепилась в его рукав изо всех сил, всхлипывая, прижимаясь…

(Ого! А сила-то у нее изрядная!)

Издали донесся волчий вой (действительно волчий?), и где-то поблизости ему ответило свирепое рычание тигрольва.

– Анга, пусти! Пусти, а то пропадем!