Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин

Никита. Ты всё же подумай, Игнат! Не торопись, подумай, ага. (Потупясь, ждёт чего-то. Но ждать нечего.)

Раннее утро. Клавдия идёт на работу. У конторы её встречает Никита.

Никита. Ишь как несёшь себя! Будто золотом начинена!

Клавдия. А может, чем подороже.

Никита. Чем это?

Клавдия. Где тебе понять, дупло сухостойное!

Никита. А ты не глумись! Ещё неизвестно, как повернётся!

Клавдия. Дай пройти! Стоишь как пень на дороге. (Обходит Никиту. Плавно раскачиваясь, счастливая, помолодевшая, идёт к Игнату. Встретилась с женщиной, та сухо кивнула, прошла поспешно.)

Никита уходит.

Идёт Лужков. Поклонился, протирает очки.

Скоро похолодает, а вы всё ещё в своем френчике? И пешочком ходите. Видно, велосипед-то продали?

Лужков. А к чему он мне? Если куда ехать – могу на лошади.

Клавдия. Я к тому, что на нас с Гринькой зря тратились. Возьмите свои деньги, Андрей Иванович.

Лужков (ненатурально удивляясь). Какие деньги? Я не давал.

Клавдия. Не давали, это верно. По почте переводили. Из Юрги. Я Игнату посылку отправляла, и порванный бланк после вас нашла. Возьмите. Костюм себе купите, что ли. И велосипед тоже. А ещё лучше мотоцикл. Агроному нельзя без мотоцикла. (Вручив деньги, уходит.)

Уходит в другую сторону и Лужков.

Из кузницы доносится весёлый звон. Будто колокола названивают. Клавдия заходит туда. Появляются Домна и Галина.

Галина (отвернувшись от того, что увидела в кузнице). Как молодые люди! Хоть бы часок побыть Клавдией!

Домна. Завела свою песню!

Галина. Не я её заводила: война да бабья доля. И у тебя на сердце кошки скребут, хоть и бодришься.

Домна. Ты моё сердце не тронь! В своё почаще заглядывай.

Галина. А что там смотреть-то? Всё исковеркано, всё в болях. Вот у Клавки в сердце небось цветки расцветают.

Домна. Ступай на ток. Да не рассиживайтесь там! Не проследи за вами – день-деньской лясы точить будете!

Галина. Что точим, что не точим – одна цена. (Уходит.)

Игнат и Клавдия выходят из кузницы.

Клавдия. Я за Грачиной рощей жну. Приди туда, мотовило поможешь выправить.

Игнат. Подойду, Кланя.

Клавдия уходит.

Игнат. Что же вы с солонцами-то сотворили? Ни трав, ни хлеба.

Домна. Не уродили солонцы.

Игнат. Кто ж на такой земле пшеницу сеет?

Домна. Так хозяин порешил. Мы с Лужковым, правда, упирались, да Никиту разве переупрямишь?

Игнат. Их, пока не зажирует земля, травами да овсом засевают. Чтобы зажировала – годы нужны. Считай, угробили солонцы, хозяева! Весь гумусный слой выдуло!

Домна. О солонцах сокрушаешься – другие поля не лучше. Сплошь заовсюжены. Годами пшеницу по пшенице сеем, паров нет. Все лучшие земли царице полей отданы. А она не растёт.

Игнат. Хозяина нет, вот и не растёт.

Домна. Садись вместо Никиты. Мы за тебя обеими руками проголосуем.

Игнат. За клеймёного?

Домна. Обиделся... А ты пораскинь мозгами, Игнат. Голодуха была. Вдовы, сироты. И вдруг – мешок в кузнице. Меня ведь тоже едва не упекли. Хлеб, который на трудодни раздать хотела, обратно увезли. Лужков вступился – его из партии вымели. Меня сняли...

Появляются Никита и Лужков.

Никита. Чучин звонил. Интересовался, как хлебосдача идёт. Я сказал, сдавать нечего. Солонцы-то не уродили...

Лужков. Я вас предупреждал в своё время. Не послушали.

Никита. Разве во мне только дело? Во мне одном, а?

Лужков (пожав плечами). Я на Лебединую протоку. Понадоблюсь – там ищите.

Никита (Игнату). Трактор вечор куда гонял?