Пришествие необычайного - Василий Головачев

Яна рассказала о дальнем родственнике отца, который получил Нобелевскую премию по химии, а Владислав привел примеры так называемых Иг-Нобелевских премий, присуждаемых Гарвардским университетом за тупость, шарлатанство и абсолютную бесполезность проделанных работ. Яна долго смеялась, узнав, что лауреаты премии на полном серьезе доказывали присутствие сексуального влечения страусов к людям, рассчитывали площадь поверхности слонов, уверяли, что пивная пена оседает в сосуде, подчиняясь математическому закону экспоненциального затухания, приводили всеобъемлющую классификацию человеческих пупков и разрабатывали наиболее оптимальный способ макания бисквита в жидкость.

– Идиоты! – заключила Яна, отсмеявшись.

– Больные люди, – кивнул также развеселившийся Тарасов. – Даже по этим примерам видно, как вырождается зажравшийся Запад. Хотя справедливости ради замечу, что я встречался там и с умными симпатичными людьми. Мне жаль наших соотечественников, бегущих за границу ради заработка и мифических свобод. Россия, конечно, не идеальное место для талантливых людей и пророков, но Запад их просто съедает с потрохами и выплевывает уже тупыми и безвольными.

На эстраде в торце зала зашевелился оркестр, молодая певица в немыслимом костюме запела что-то о «я тебя люблю – лю-лю-лю…».

Яна поморщилась.

– Не терплю попсы. Я и в Москве редко хожу на концерты, слушать нечего, кроме такого вот «лю-лю-лю».

– Один юморист заметил, что нет такой глупости, которую нельзя было бы спеть. Вот и поют. Самое плохое, что молодежь от этих песен «тащится». Хотя это еще вовсе не означает, что из слушателей попсы обязательно вырастут дураки и бандиты. Я в свое время тоже увлекался музыкой – от рока до рэпа, практически не вслушиваясь в слова песен.

– Классику любишь? – перешла на «ты» Яна.

– Не дошел, – развел руками Владислав. – Остановился на романсах, предпочитаю старинные русские, с гитарными переборами и флейтой.

В зале появились двое крупногабаритных парней в одинаковых свитерах, сели недалеко от столика Тарасова. Яна остановила на них взгляд, перестала улыбаться. Парни оценивающе посматривали на нее, обмениваясь репликами, и не обращали внимания на спутника девушки.

– Успокойся, – сказал Владислав, накрывая руку девушки своей ладонью. – Здесь нас никто из твоих опекунов не найдет. Ты маме не сказала, куда поехала?

– Нет.

– Ну и не переживай.

– Эти… так смотрят…

– Ты красивая, вот и смотрят, терпи. Всем глаза не заклеишь. Пока я с тобой, тебе нечего бояться. Да и не увлекаются бандиты горными лыжами, они энтузиасты других видов спорта.

На лицо Яны набежало облачко.

– Я знаю… Геннадий любит играть в гольф… чуть ли не каждый день посещает боулинг-клуб… А его «шестерки» ходят качаться…

– Стандартные увлечения стандартной полукриминальной тусовки. Надеюсь, твой Геннадий все же повыше уровнем. Он не связан со спортивным бизнесом, случайно? Или его деньги добыты с помощью нефтяных скважин?

– Я не интересовалась. – Яна передернула плечиками. – Иногда мне казалось, что он способен убить любого… – Она снова зябко вздрогнула. – В каком же сволочном и страшном мире живут эти люди – бандиты, воры, убийцы, насильники! Как они не стреляются от дикой безысходности? Ведь никто из них не доживает до старости!

– Потому что они не люди, Яна, – мягко сказал Владислав; на миг показалось, что рядом сидит жена и печально улыбается; он зажмурился, надавил пальцами на глаза – видение исчезло. – Они нелюди. Но давай не будем портить себе вечер чужими проблемами. Мы приехали сюда отдыхать, и никто нам не помешает. Потанцуем?

– Хорошо, – согласилась она, с усилием заставляя себя думать о приятном.

Через минуту они забыли обо всем, что не входило в сферу их отношений, и снова почувствовали себя независимыми и счастливыми. Больше Яна чужих взглядов не пугалась.

– У меня предложение, – сказал Владислав, прижимая к себе девушку, хмельной от близости и ожидания чего-то.

– Ты не человек, – засмеялась она, находясь примерно в таком же настроении, – а фонтан идей. Готова выслушать любое твое нескромное предложение.

– А если скромное?

– Тогда я в тебе разочаруюсь.

Он улыбнулся в ответ.

– В воскресенье, двадцать второго, московский клуб исторической реконструкции «Серебряный волк» будет справлять йоль. Не хочешь со мной посмотреть на это экзотическое зрелище?

– Что такое йоль?

– По языческому календарю это начало года, то есть языческий Новый год. Мне рассказывал приятель, что на таких сборищах бывает очень весело и интересно.

– Я согласна. Никогда не встречала Новый год в компании с язычниками. Далеко ехать?

– На берег Пироговского водохранилища, есть там такая бухта Радости. За час доберемся. Представляешь? Сказочный заснеженный лес, огромный шатер посреди поляны, в нем люди в старинных одеждах, на стенах оружие – мечи, секиры, копья, щиты, горит очаг, полно питья – горячего пива в деревянных чашах и в бычьих рогах, дохристианский антураж…

– Не представляю, но гулять так гулять. А поскольку твое предложение действительно чересчур простое, я предлагаю подняться в номер.

Владислав отодвинулся, продолжая сжимать талию девушки в своих руках, разглядывая ее разрумянившееся лицо с маняще полуоткрытыми губами.

– Не рано?

Яна прыснула.

– Не помню, кто из поэтов написал:

Ты сказала мне: «Нельзя же сразу».Я сказал: «Нельзя же никогда!»

Теперь засмеялся Владислав.

– Все-таки ты удивительная девушка! То вздрагиваешь от любого неосторожного слова, то ничего не боишься!

– Это похвала или осуждение?

– Пойдем. – Он взял ее под руку. – Я закажу шампанское в номер.

Они выбрались из толпы танцующих, поднялись на свой этаж гостиницы, прижимаясь друг к другу, открыли дверь в номер. Владислав хотел было включить центральную люстру, но Яна остановила его, дернула за шнурок бра, свет которого создал в комнате уютный полумрак. Затем, глядя на него огромными дразнящими глазами, она потянула «молнию» на платье, гибко шевельнулась, платье соскользнуло с ее плеч на пол, и красота обнаженного тела девушки заставила его замереть бездыханным. Вспомнилось:

Одежды на ней – поясок из бусДа грива шальных волос.А в черных глазах, как смертельный укус,Таится немой вопрос…

Три дня и три ночи пролетели незаметно.

Они любили друг друга, наслаждались уединением, ни на кого не обращали внимания, с удовольствием катались по «горным» склонам Ново-Переделкина, веселились, дурачились, шалили, посещали ресторан, бар и боулинг-зал, загорали, снова катались и снова любили друг друга, щедро растрачивая поступавшую откуда-то – с небес, что ли? – энергию.

Наверное, идиллия могла бы продолжаться и дальше, так как никаких признаков скуки, пресыщения или усталости Яна не демонстрировала, но появилось препятствие, которое Владислав подспудно ждал, хотя и молился в душе, чтобы оно позволило им отдохнуть – если их образ жизни можно было назвать отдыхом – еще несколько дней. Препятствием этим было сообщение координатора СОС, полученное Тарасовым по мобильному телефону, что ему в субботу двадцать первого числа надлежит явиться к воеводе.

Владислав попытался сманеврировать, сославшись на недомогание, и перенести встречу на понедельник, однако координатор сухо подтвердил дату и время встречи, и Тарасов с сожалением констатировал, что его отпуск кончился. Он смущенно доложил Яне о необходимости отлучиться в Москву на несколько часов, еще не зная, сможет ли вернуться обратно в гостиницу, и был приятно удивлен, когда девушка заявила, что поедет с ним и подождет, где бы и сколько бы времени он ни задержался.

– Это по работе? – спросила она проницательно, нежась под пуховым одеялом. – Нельзя отказаться?

– К сожалению, нет, – развел он руками. – Дисциплина в конторе – святое дело.

– У нас еще есть один день и одна ночь, так что не будем печалиться. Потом поедем в Москву, и если удастся – вернемся сюда. Или поедем встречать твой йоль.

Он потянулся к ней руками, норовя поцеловать в шею, одеяло соскользнуло… и встали они нескоро.

Позавтракали, покатались на лыжах, провели день в прекрасном расположении духа. Поужинали в ресторане, почти выспались ночью, а наутро, в субботу, поехали в Москву. Яна уговорила Тарасова забросить ее на пару часов домой, что он и сделал с облегчением, трезво рассудив, что это лучший выход из положения. Он всегда чувствовал себя неуютно, заставляя кого-то ждать своего возвращения, а тут все сложилось удачно, и Яна могла не волноваться, и ему не надо было поглядывать на часы и торопить события.