Сиротка. Дыхание ветра - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Ну так что, тебе это удалось, глупышка? — Эрмин привел в отчаяние неприязненный тон Шарлотты. — Ты бы лучше выложила свои обвинения в тот же вечер в Валь-Жальбере! Я прекрасно понимаю, как тебе было больно, как это тебя ранило, и мне жаль тебя. Но, увы, ты мучилась понапрасну. Нас с Симоном связывает лишь дружба, братские отношения и капелька нежности.

Шарлотта пришла в бешенство, лицо ее исказила гримаса.

— Предельная нежность! — взвизгнула она, воздев руки к небу. — У меня до сих пор перед глазами ваши сплетенные тела. Ты страшно меня разочаровала, Эрмин. Обмануть Тошана и украсть у меня любимого мужчину! Какой позор!

Эрмин взяла Шарлотту за руки.

— Вот уже полтора месяца ты терзаешься телом и душой совершенно напрасно. Ты знаешь, что в действительности произошло тогда? Симон ушел из дому, сказал Эдмону, что пойдет искать лошадь и корову. Я вышла во двор и, едва ступив на тропинку, увидела Киону. Это видение должно было предупредить меня, и я почувствовала, что это очень важно. Я обнаружила, что твой жених забрался на старый вяз, на шее у него была веревка. Я пыталась остановить его, выкрикивая то, что могло побудить его отказаться о сведения счетов с жизнью… И когда он наконец внял моим доводам и спустился с дерева, я попыталась его утешить. Он долго рыдал, прижавшись ко мне, словно ребенок. У меня платье намокло от его слез. Симон был в отчаянии, ведь он только что потерял мать. Шарлотта, в тот момент мне вспомнилось детство, ведь я выросла в этой семье. Как ты могла хоть на секунду представить, что мы можем нежно ворковать, как ты выразилась, когда не остывшее тело Бетти еще лежало на окровавленных простынях, а рядом ее бедный мертворожденный младенец? Тебе затмила взор ревность, ревность тем более опасная, что она делает человека тупым и неблагодарным. Тебе достаточно было подойти к нам и попытаться понять ситуацию!

Шарлотта была в ступоре. Слезы катились по ее курносому личику.

— А ведь ты знала, как крепко мы с Тошаном любим друг друга! — добавила Эрмин. — Как ты могла подумать, что я могу посмеяться над твоими чувствами?

— Но я чувствовала, что меня унизили, уничтожили, — выдавила Шарлотта. — А ты держалась так холодно и отстраненно! Вот я и решила, что мы окончательно рассорились. К тому же я должна была отказаться от замужества. Но Симон умолял меня подождать хотя бы год. Он что, правда хотел умереть?

— Клянусь тебе перед Господом Богом! Могу заверить тебя, он действительно решил, что женится на тебе и ни на ком другом. Он сегодня говорил мне об этом. Он хочет ребенка. Некоторые помолвки длятся по два-три года. Это тебе предстоит доказать ему, что ты вовсе не эгоистична и не капризна. Признай, что он с тобой всегда внимателен и предупредителен, он проводит с тобой много времени. Но он уже жаловался на твое скверное настроение.

Эрмин решила, что не грех еще раз солгать, чтобы сохранить страшную тайну Симона.

— Скажу тебе по секрету, он совсем неопытен в любви. Несмотря на репутацию волокиты, его страшит первая брачная ночь! Я достаточно ясно выразилась? Так что будь терпеливой, не опережай события!

— Да… прости меня! Это такой кошмар — лишиться твоей дружбы… Ты могла бы заставить меня выложить все раньше!

— Наверное, я была неправа, позволяя тебе вести себя так глупо. Но у меня и без этого было хлопот выше крыши. Я днем и ночью думаю о муже, а еще с обучением детей столько проблем. У меня духу не хватало тебя урезонивать. Только что я подумала, что у нас тут маленький рай — вдали от всего, дивная обстановка, чистый воздух и тишина. И к счастью, мы живем в достатке. Мы здесь можем выдержать любую осаду. Но что творится там, за пределами райского уголка? Об этом ты подумала? Вспомни, что сказал мой отец в конце июня. В Атлантике полно немецких подводных лодок. Они подходят к нашим берегам, чтобы уничтожить канадские корабли. В июле две канадских дивизии вошли в состав британской армии, чтобы противостоять возможному немецкому вторжению. Может быть, среди тех солдат Арман или наши робервальские друзья. Ты хоть вспоминаешь об Армане, который тебя так любил? Или тебе все равно, что с ним?

— Нет, конечно, — тихо возразила девушка.

— Ты так одержима Симоном, своей ревностью и любовью. Очнись! Гитлер поклялся, что завладеет Европой и всем миром. Немецкая авиация способна наносить мощные и эффективные удары. И главная задача наших врагов — помешать Соединенным Штатам доставлять помощь народам, борющимся против нацизма. Вот что тревожит меня с утра до поздней ночи! Нас больше не прикрывают льды залива Святого Лаврентия. Так что, да, мне было не до тебя!

— Если положение ухудшается, а мы до сих пор не женаты, Симона призовут в армию! Он покинет меня, и мы не успеем завести ребенка.

Продрогшая Эрмин открыла дверь. Солнечные лучи тотчас проникли в домик и согрели ее. «Чтобы завести ребенка, — подумала она, — нужно делить постель. Все же больше всего ее огорчает то, что она так и не вкусила вожделенных радостей. Боже, я нагородила столько лжи, пытаясь утаить секрет Симона! Мне бы так хотелось открыть ей то, что мне известно. Но Симону и без того выпало много страданий…»

— Мимин! — умоляющим голосом сказала Шарлотта. — Позволь, я обниму тебя. Я была не права. Прости меня.

— Давай подождем. Я не готова. Ты возненавидела меня, хотя у тебя не было никаких доказательств моей вины, а ведь я тебя столько лет защищала и нежно любила. Дай мне немного времени…

Эрмин ушла не оглядываясь, эта беседа совершенно лишила ее сил. «Как могла она так меня возненавидеть, поверить в эту идиотскую, ею же выдуманную историю, стремясь причинить себе боль?» — удивлялась она.

Симон вернулся к картофельной грядке, Лоранс и Мадлен убирали посуду со стола. Мукки играл с котенком на свежеподстриженной лужайке. Черный с белой грудкой котенок совершал фантастические прыжки.

«Тошан, любовь моя, вернись! Умоляю!» — тихо взывала Эрмин. Ноги сами привели ее по протоптанной тропе на берег Перибонки. Речка сверкала на солнце, неся свои быстрые прозрачные воды меж песчаных берегов. Желая выплакаться в одиночестве, она прошла чуть дальше, к спокойной заводи, где порой купалась. И здесь она запела, прикрыв глаза и прижав руки к груди. Это была прочувствованная ария Мадам Баттерфляй, проникновенное признание далекому возлюбленному, исполненное надежды на его возвращение. Хрустальные переливы ее голоса возносились все выше, несмотря на ветер и шум реки.

Но у нее не хватило духу допеть последнюю часть арии. Всхлипнув, она опустилась на теплый песок. Плакала она долго, не замечая ничего вокруг. Ей нужно было излить все горести, накопившиеся с самой осени. Смерть Виктора, невинного младенца, похищение Луи, странная кома, в которую впала Киона, смерть Бетти — воспоминания воскресли в ее памяти, сводя с ума. Под тяжестью всех этих переживаний пошатнулся присущий ей дар упрямой надежды, а быть может, и вера в Бога. Понемногу Эрмин успокоилась, но вместе с тем прониклась внутренней уверенностью, что все еще только начинается… «По сути, моя жизнь напоминает озеро Сен-Жан в ветреный день, когда бушуют волны. Это похоже на испытания, которые нужно пройти, оставшись на плаву, продолжая двигаться. Увы, волны и ветер будут и впредь, но мне бы хотелось, чтобы Тошан держал меня за руку, не давая погрузиться во мрак!» Эта мысль успокоила ее. Ей даже показалось, что муж где-то здесь, совсем рядом. С облегчением улыбнувшись, она живо огляделась, но вокруг был безлюдный пейзаж. Тогда она встала и пошла по тропинке к дому. Когда Эрмин дошла до лужайки, уже никто бы не понял, как она страшится будущего. Ради детей, ради друзей она вновь нашла в себе силы улыбаться.

Тошан Дельбо уже в десятый раз сопровождал немецких военнопленных. В этот день он ехал на одном из грузовиков. В числе конвойных был Гамелен и другие солдаты. Операция требовала строгой дисциплины и совершенной секретности, она проходила под наблюдением офицеров английской армии. Долгие часы колонна двигалась по разбитым лесным дорогам.

Метис хорошо выполнил свое задание, разведав местность, но он недооценил последних полученных ими указаний. Отныне ему предстояло надзирать за одним из обустроенных с его помощью лагерей. Теперь он не скоро увидит Эрмин и детей, к тому же его уже тяготило ограничение свободы. Несмотря на серьезность его армейских обязанностей, какая-то часть его личности не утратила связи с природой, деревьями, с этой все еще дикой землей, которую он так чтил и любил.

— Тошан, внимание! — крикнул Гамелен. — Перед нами знаменитая дыра. Если туда угодит колесо… Лучше пусти меня за руль.

Они обменялись улыбками.

— Солнце садится, нельзя медлить, — сердито бросил Тошан, закурив сигарету. — Нужно добраться в лагерь до наступления ночи. Я прикидываю, когда смогу повидать жену. Я не в восторге от этого нового назначения.