Бриллиантовый психоз - Илья Деревянко

– Я всей душой болею за вас, дорогие мои! – горячо заверила собравшихся Звездовская.

– А пенсии с пособиями зажала! Полгода денег не видел! Сука драная! Воровка! – послышались в ответ негодующие выкрики.

– Ничего подобного! – делая вид, будто не замечает оскорблений, уверенным тоном возразила Татьяна Петровна. – Те, кому полагаются пенсии и пособия, могут прямо сейчас получить деньги в любом отделении Дыркомбанка. Полностью за весь срок! Я уже отдала соответствующие распоряжения. (После мучительных колебаний она решила – лучше опустошить закрома Дыркомбанка, чем проворонить подводу с бриллиантами.)

Что касается бриллиантов... – Госпожа мэр терпеливо дождалась, пока стихнет дикий пьяный рев. – Что касается бриллиантов, – невозмутимо продолжала она, – то здесь я, увы, бессильна! Вина целиком лежит на начальнике ОВД подполковнике Бутылкине. Вспомните милицейские блокпосты на дорогах, ведущих к усадьбе!

В толпе забушевал тайфун страстей.

– Бей ментов поганых!.. Смять блокпосты!.. Прорваться к усадьбе! – неслись со всех сторон воинственные призывы.

Татьяна Петровна стушевалась, побледнела. В ее планы вовсе не входило допускать к вожделенному кладу уйму халявщиков. Неожиданно на выручку мэру подоспел господин Брехунков.

– Нельзя совершать противоправные действия! – загорланил он в мегафон. – Мы обязаны действовать строго в рамках Конституции. (При слове «Конституция» Звездовская с трудом сдержала приступ демонического хохота. Ну Брехунков! Ну сказанул! Однако ловкий малый! Стоит взять его на заметку!) Организуем сидячую забастовку! – заливался соловьем Сергей Анатольевич. – Рано или поздно милицейское начальство пойдет на уступки! А партия «Борцы за справедливость» гарантирует бастующим бесплатные бутерброды и согревающие напитки!.. Подгоняйте вторую фуру с водкой! – тихо приказал он охранникам. – Да живее, мать вашу! Не канительтесь!

Шум среди демонстрантов утих. Одни, разумно предпочтя реальную синицу в руках полумифическому журавлю в небе, отправились в Дыркомбанк получать полугодовые недоимки, другие присоединились к сидячей забастовке, по мере распития дармовой сивухи постепенно превращающейся в лежачую. Обстановка у здания городской мэрии стабилизировалась.

– У-у-уф! – с облегчением выдохнул Брехунков. – Пронесло! Да, кстати, уважаемая Татьяна Петровна, я совершенно забыл упомянуть об оппозиции.

– А-а-а?! – вытаращилась Звездовская.

– Об оппозиции, – терпеливо повторил Сергей Анатольевич. – Некий кавказский человек, Махмуд Каримов, объявив себя потомком графов Коробковых, а также князя Багратиона, с толпой приспешников (преимущественно рыночных азербайджанцев) направился к выездам из Лозовска, где по вашему распоряжению перерыты дороги. Махмуд утверждает, будто бы сокровища закопаны именно там. Соплеменники верят.

– Они рехнулись? – Изумлению госпожи мэра не было предела. – Что за чепуха?!

– Дикий народ! Дети гор! Кто ж их поймет! – философски заметил Брехунков.

Звездовская сперва бешено расхохоталась, всхлипывая, подвизгивая и хлопая себя по бедрам, но вскоре призадумалась, помрачнела. Чурки, безусловно, болваны, но... она ведь изуродовала дороги, дабы воспрепятствовать въезду в город потенциальных халявщиков, а теперь... Скопление говорливых кавказцев неминуемо привлечет внимание застрявших у ям иногородних водителей. Те заинтересуются, начнут задавать ненужные вопросы. Слухи расползутся по области, и тогда... О нет! Татьяна Петровна в отчаянии заломила руки. Из накрашенных глаз потекли слезы.

– Я звякну старому приятелю, начальнику местной пожарной охраны, – вкрадчиво сказал оказавшийся поблизости и слышавший разговор о самозванном «Багратионе» Толик. – Пускай азиков разгонят из водометов! Заодно отмоют. Гы-гы!

Звездовская одарила находчивого миньона теплым, многообещающим взглядом.

– Умница ты моя, – нежно проворковала она. – Душка!..

ГЛАВА 7

Да, без сомнения, взрослые – очень, очень странный народ.

Махмуд Каримов настолько вжился в роль аристократа, что сам почти поверил в свое графско-княжеское происхождение.

– Вах, вах! Мала нас, настоящих дваран, асталас! – громко рассуждал он, сокрушенно покачивая головой. – Всэх камунисты ызвалы! А ых паршивыы патомки нароват заграбастат нашэ фамилноэ дастаяныэ! Ны стыда ны совэсты!

– Вэрна гаворыш! – поддакнул Абдул Икрамов, специализирующийся на перепродаже огурцов. – Савсэм обнаглэли! Мой прэдок гэнэрал Лорис-Мэликов[18] за ных кров пролывал! – Икрамов также являлся стопроцентным азербайджанцем, но не бакинским, а деревенским. Позавидовав неуклонно возрастающему авторитету Махмуда, Абдул поспешил записаться в «дворяне», однако Каримов конкуренции не терпел.

– Самазванэц! – загремел он. – Прымазалса! Эта агэнт гарадских властэй! Хочэт запудрыт нам мазгы! Увэсти в сторана от сакровищ! Бэй самазванца! Бэй прэдатэль!

Махмуд точно рассчитал удар. Возмущенные торговцы моментально повалили незадачливого Абдула на землю и сплясали на нем национальный танец. Затем удовлетворенная местью процессия двинулась дальше, а несостоявшийся «Лорис-Меликов» остался валяться на обочине, плача и пуская носом кровавые пузыри. Данное происшествие в корне пресекло другую попытку затесаться в ряды титулованных особ. Толстый, пучеглазый Вагиф Сулейманов, подумывавший заделаться ни больше ни меньше как потомком легендарной грузинской царицы Тамары и уже открывший рот, готовясь произнести «тронную речь», увидев печальную участь Икрамова, вовремя прикусил язык. «Шайтан с ним, с происхождением! – решил благоразумный Вагиф. – Здоровье дороже!»

Наконец кавказцы прибыли к ближайшему выезду из города, где посреди дороги зияла огромная яма, напоминающая воронку от авиабомбы.

– Здэс, – объявил несколько растерянный Каримов, не представлявший, что делать дальше.

– Гдэ – здэс?! Пакажы! – потребовали азербайджанцы, окружая лже-Багратиона. – Мы ничэго не выдым! Может, ты нас абманул, а?! Скатына!

Не миновать бы Махмуду жестокой расправы, но тут на помощь Каримову пришел его величество случай. Воя сиренами и вращая мигалками, к яме подкатили две красные АЦ[19].

Пожарные сноровисто раскатали рукава[20] и направили на кавказцев «стволы»[21].

– А ну, разойдись! – властно распорядился капитан Озеров, начальник лозовской пожарной части. – Нечего тут бузить! Я кому сказал!

– Праызвол! Национальный дыскрыминацый! – умело направил гнев соплеменников в другое русло хитрый Каримов. – Вах, вах. Шавынызм!

Кавказцы возбужденно загомонили, ругая Озерова последними словами и утверждая, будто все они до единого состояли в интимных отношениях с «ыго мама».

– Оборзели, чурки! – рассердился капитан, глубоко чтивший память покойной матушки. – Эй, ребята! Сполосните-ка чернозадых!

Тугие струи воды разметали охочих до бриллиантов торгашей, остудили горячий южный темперамент и обратили в паническое бегство тех азербайджанцев, кого не смыло в яму.

– Покупайся, родимый, покупайся! – ехидно посоветовал Озеров Махмуду, барахтавшемуся в грязной луже на дне воронки. – Тебе полезно. Впредь вежливее будешь!.. Инцидент исчерпан. По коням, хлопцы! – жизнерадостно скомандовал он подчиненным.

Согласно повелению Котяры Пакостного, въезд в Лозовск охраняла группа бритоголовых малолеток под предводительством известного нам Валентина Мясищева. За успешный расстрел бутылкинской дачи Гнилая Устрица в числе прочих участников удостоился похвалы пахана и возвысился в криминальной иерархии, получив в подчинение десяток мелкотравчатых бандитиков восемнадцати-девятнадцати лет от роду. Мясищев пребывал на седьмом небе от счастья. На пост он явился утром, вздремнув после встречи с боссом лишь два-три часа, и потому наблюдал разгон пожарными рыночных торговцев от начала до конца. Глядя на мечущихся под струями водометов азербайджанцев, бандитские новобранцы ржали как лошади. Больше всех заливался Мясищев, не подозревая, какая прискорбная участь уготована ему в самом ближайшем будущем.

– У-тю-тю! Альпинистик ты мой! Скалолазик! – тряся отвислой задницей, резвился он, метко швыряя осколками асфальта в безуспешно пытающегося выкарабкаться из осклизлой воронки Махмуда. – Ай-яй, сорвался, бедненький! Давай по новой!

Увлеченный этим не слишком благородным занятием, Гнилая Устрица не сразу заметил роскошный «шестисотый» «Мерседес», затормозивший напротив ямы. В «Мерседесе» находился Владислав Пузырев (погоняла Слон), глава преступной группировки соседнего городка Долбищенска. Слон заехал в Лозовск случайно, в порыве сентиментальности вздумав навестить и утешить проживающую здесь недавно брошенную любовницу Вику. Пузырева сопровождало четверо крепко сложенных телохранителей.