Новый старый 1978-й. Книга восьмая (СИ) - Храмцов Андрей

Я встал и пошёл в сторону кафе, где сидели копы. Они делали вид, что увлечены беседой и я их совсем не интересую. И это было очень даже хорошо. Проходя мимо, я просто сделал из них два овоща. Мне, кстати, это дело после Лос-Анджелеса очень понравилось. Ведь я никого не убиваю, а просто гашу сознание человека, как свет в комнате. Нажал на выключатель и свет погас. А потом я двинулся в сторону дома, на крыше которого залёг этот гад.

Я на нем решил проверить, с какого расстояния я ему смогу расплавить мозги. Он уже труп, но ещё не знает об этом. Так, с триста метров у меня не получилось. Пришлось пройти ещё пятьдесят, а потом ещё столько же, чтобы я почувствовал, что его сознание не просто погасло, как у тех двух полицейских. Я почувствовал, что вместе с сознанием погасла и его поганая жизнь. Значит, двести метров — это для меня пока предел. Вот бы ещё научиться, как Белиал, душу вместе с телом выпивать. Но это уже я размечтался. Я же не демон. А так, как хорошо было бы. Нет тела — нет дела. Поговорка у наших следаков такая есть. Очень, кстати, хорошая поговорка.

Через минут семь я вернулся к месту встречи. Грегор сидел на скамейке, где я ему и приказал оставаться. По его мыслям я понял, что он смотрел на полицейских и видел, как у них вдруг стала по-идиотски болтаться голова, завалившись на одну сторону и они оба стали пускать слюни. Сложить два и два ему было несложно, но понять, что я с ними сделал и как, он не мог. От этого ему было ещё страшнее. Но он понимал, что я только что спас ему жизнь. И не от большой любви к нему, а из-за той информации, которую он мне собирался сообщить.

Если честно, мне его информация уже была не нужна. Я её уже считал и всё знал. Но мне было интересно, что он мне расскажет, а что утаит. И поэтому я решил его сразу предупредить и сказал:

— Если не хочешь закончить жизнь как те двое копов, рассказывай всё.

Грегор понял, что я не шучу и стал быстро выкладывать только факты. Он говорил минут сорок и я понял, что он рассказал всё, что знал. Если коротко, то за всем тем, что происходило в Союзе, стоял Горбачёв. Руководили этим англичане, Ложа и МИ-6. Вот он, любимчик Андропова. Значит, вооруженный вариант у него не прошёл, а после смерти Юрия Владимировича он уже и не понадобится. Он Союз, всё равно, развалит и продаст англичанам с американцами. Эти скоро обязательно влезут в это дело, отодвинув в сторону своих младших английских братьев. Говорил же я Андропову, чтобы этого Мишку Меченого он убирал любыми путями. Не может он пока, видите ли. Ну теперь сможет. Теперь у меня есть железобетонные доказательства. Да я сам, когда вернусь, с большим удовольствием это сделаю.

— Ты сказал всю правду и нигде не соврал, — подвёл я итог его сорокаминутному монологу, так как я сидел всё это время и слушал, не задавая никаких вопросов. — У меня есть предложение. Завтра ты всё это расскажешь под запись моим людям и получишь ещё миллион.

— Какие гарантии, что твои люди меня не попытаются вывезти в СССР или потом ты меня не ликвидируешь? — задал он правильный вопрос.

— Моего слова тебе будет достаточно?

— Хорошо. Я согласен. Только завтра мне нужны будут наличные деньги.

— Будут тебе деньги. В долларах тебя устроит?

— Понял. Устроит.

— Тогда завтра в половине первого встречаемся здесь же. Вот тебе чек на миллион. Это за сегодня. Я не злопамятный. Я просто злой и память у меня хорошая. Но если я дал слово, то я его держу. Только учти, я даю тебе двадцать четыре часа на то, чтобы свалить из страны после завтрашнего разговора. Если когда-либо ещё я тебя увижу, то убью. Ты слишком много гадостей сделал мне и моей стране. Если завтра ты все сделаешь, как договорились, то я тебя искать не буду. Но если обманешь, я найду тебя за пять минут, где бы ты ни был.

— Теперь верю. Да, Советам повезло, что у них есть ты. Я так понимаю, что и герцогу не жить?

— Ты правильно понимаешь. Но я могу сказать тебе по секрету, что из него просто выпьют душу.

— Ты страшный человек, мессир.

— Я добрый и хороший с друзьями, и такой, как ты сказал, только с врагами. До завтра.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я уже стал торопиться, так как было без пяти минут восемь. А мне надо было ещё звонить в Москву и разговаривать с Андроповым. Грегор мне сообщил, что у нас в посольстве работает двойной агент. И это был один из семи сотрудников ПГУ. Кто конкретно, Грегор Бартон не знал. Я мог это вычислить на раз, заявившись лично в советское посольство. Но я устрою этим жуткий переполох и только раскрою себя. Пусть Андропов сам хоть что-то сделает. А то я тут миллион из своих завтра выложу. А почему опять я? Вот пусть Андропов и выкладывает. Они мне могут за это дело только очередную Звезду дать. Не, я на миллион лучше виллу в Ницце куплю. Вот я и решил этот вопрос. Шеф КГБ когда узнает, что те сведения, которые я добыл, стоят миллион, сразу поймёт, что дело очень серьёзное.

В номере девчонок уже не было. Они сидели в ресторане и тусовались всей компанией. А я снял трубку и набрал прямой номер Андропова для экстренной связи с ним. Я не знал, кому ещё был известен этот номер. Возможно, я был единственным в Союзе, кто мог по нему звонить.

— Слушаю, — ответил спокойный голос, которого боялись почти все в нашей стране, но я, с некоторых пор, попал в редкую категорию тех людей, кто не боялся.

— Здравствуйте, Юрий Владимирович, — сказал я по-русски, несколько отвыкнув уже от родного языка, — это Кравцов.

— Здравствуй, Андрей. Раз звонишь из такой дали, значит что-то случилось.

— Да. Мне нужны двое наших здесь завтра утром и миллион долларов наличными.

— Ого. Это серьёзно. Ты из посольства звонишь?

— Нет. Там «течёт».

— Понятно. Коротко можешь сказать суть?

— Я нашёл того, кто был сфотографирован на визе.

— Кто бы сомневался. Я понял тебя. Завтра жди.

Вот такой получился короткий разговор, состоящий из полунамеков и обрывков фраз, похожих на бред. А что делать? Как Алекс — Юстасу кодироваться? Ну раз я начал звонить в Москву, то надо набрать и Наташе. Она меня очень просила хоть разочек ей позвонить, поэтому, пока моих трёх жён нет в номере, я могу спокойно выполнить её просьбу.

Она как чувствовала, что это звоню я и после первого же гудка сняла трубку.

— Привет, любимый, — сказала она первой. — Я почему-то знала, что именно сегодня ты позвонишь.

— Привет, любимая, — ответил я, совсем не удивившись таким её чувствам. — Как ты там одна?

— Тебя жду и вспоминаю каждый день. Тебя показывали в воскресенье в «Международной панораме». Я была так счастлива тебя увидеть, что даже разревелась. Столько наград у вас там было. В понедельник на работе все тоже радовались и обсуждали ваш триумф.

— Нам ещё одну дали, называется «Бриллиантовый диск». Можешь завтра сообщить нашим.

— Поздравляю и очень тебя люблю.

— И я тоже, очень-очень. Как типография и студии?

— Всё на этой неделе обещали доделать. Так что к вашему приезду всё будет готово.

— Отлично. Значит оборудование для студий вчера пришло?

— Да. Всем этим Игорь занимается. Я тоже в этом участвую.

— Молодец. Ладно, я побежал. Если смогу, то ещё раз позвоню. Целую и до встречи.

— Целую и постарайся обязательно позвонить.

Ну вот, с Москвой я пообщался. Димке я звонить не буду, у Наташи всё узнал. Теперь можно и на собственную свадьбу идти. Превращать воду в вино я не умею, но по случаю такого торжественного события, всё-таки, следует нам выпить шампанского.

В ресторане на первом этаже сидела вся наша тёплая компания. Завидев меня, все обрадовались.

— По случаю окончания съёмок клипа предлагаю всем выпить по бокалу шампанского, — сказал я и всё захлопали, так как моим жёнам хотелось сегодняшнее событие в церкви как-то отметить. — Солнышко и Машу это тоже касается. Ди сама решает, как ей поступить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я это сказал специально, чтобы никто не подумал, что я уже и леди Ди командую, что ей делать. Но по глазам Женьки я понял, что она ещё утром всё прекрасно поняла. Да и три мои девчонки очень активно «светили» своими кольцами, очень похожими на обручальные. У Ди кольцо было на левой руке, как у католиков, а у Солнышка и Маши — на правой. У Солнышка, правда, было уже два на безымянном пальце, но так ей очень даже нравилось. Это подчеркивало её главенство среди трёх моих жён. Ну и у меня оно блестело на правой, рядом с перстнем.