Хирург возвращается - Дмитрий Правдин

— Заведующую в приемный покой вызвали, там хирургического больного привезли! — сообщает мне медсестра Ирина Петровна. — Если она вам срочно нужна, то там поищите. Учтите, что в приемник можно попасть только на лифте.

— Как так?

— Так задумано, чтоб больные не разгуливали по больнице. Вниз и верх идет только лифт.

— А лестница? А вдруг пожар приключится?

— Лестница открыта только со второго этажа, а на первом она заперта на ключ. Если пожар или другое ЧП, в приемном покое ее должны открыть и начать эвакуацию.

— Забавно как! Ладно, бог с ней с заведующей, еще найду время пообщаться…

Спустившись к себе в комнату, вижу, что во дворе больницы особых перемен нет: ни машин «скорой помощи», ни толп больных и изувеченных, жаждущих помощи. Через открытые окна я слышу только неподвижную тишину да далекие крики чаек.

В это время года у Белого моря стоит полярный день. Солнце вскоре скатилось за кромку леса, синеющего у горизонта, и наступило что-то вроде сумерек, но ожидаемая мною темнота так и не накрыла Карельск. Я лежу на кровати и продолжаю читать, хотя часы уже показывают полночь: естественного освещения вполне достаточно, чтобы читать мелкий текст. Я как-то не привык спать при свете, но, промучившись с полчаса, кое-как засыпаю.

Около трех часов ночи я неожиданно просыпаюсь от специфического хлопанья автомобильных дверей и каких-то истошных криков, доносящихся снаружи. Чей-то зычный голос требует, чтобы немедленно отворили двери приемного покоя.

«Началось! — мелькает у меня в голове. — Привезли крайне тяжелого пациента, и, возможно, понадобится моя помощь. Надо прояснить обстановку». Я стремглав бросаюсь к окну.

— Да идите вы все в жопу! Стю-ар-дес-са по имени Жа-анна! — раздается с улицы, там двое в полицейской форме за руки вытаскивают из служебной машины отчаянно сопротивляющегося человека. — Отстаньте все от меня! — вопит пьяный громила. — Вы завтра все будете уволены! Стюардес-са по имени Жа-анна!..

Тут из-за угла выруливает еще одна патрульная машина, из нее выскакивают трое полицейских, и уже впятером тащат упирающегося здоровяка к дверям приемного покоя. Вскоре фанат Преснякова-младшего скрывается со своими конвойными в подъезде, а я теряюсь в догадках: что бы все это значило?

Минут через тридцать снизу доносятся приглушенные голоса. Здоровяк понуро идет впереди, сзади выступают служители закона, лениво перебрасываясь между собой короткими фразами. Песен больше он не распевает, не вырывается и не пугает своими связями. Выпивоху сажают в полицейский уазик, который тотчас уезжает в неизвестном мне направлении. Вторая полицейская машина остается около больницы, а два патрульных молча курят рядом.

Раздосадованный, я падаю в койку и, накрывшись с головой одеялом, пытаюсь уснуть. В пять утра меня поднимает на ноги истеричный женский вопль, грубая брань, знакомое уже хлопанье дверей и приказ отворить двери в приемном покое.

— Козлы вонючие! — извивается между двумя полицейскими прилично одетая и даже, кажется, миловидная дама. — Вы!!! Завтра!!!

— Девушка, давайте не будем ругаться! Мы можем запросто привлечь вас за оскорбление при исполнении! — пытается утихомирить красотку молодой лейтенант.

— Да, ты знаешь, сопляк, кто я такая? — словно не слыша предупреждений, она оглашает окрестности отборным матом. — Я вот тебя сейчас! — И пытается выцарапать офицеру глаза наманикюренными ногтями.

— А вот это уже перебор! За это уже уголовная ответственность наступает! — И подбежавший сзади капитан полиции защелкивает на ее запястьях стальные браслеты.

— Ты чего, гад, творишь? — рычит закованная в наручники хабалка. — Немедленно сними!

— Сейчас проведем ваше освидетельствование, отвезем к нам в отделение и решим, что дальше делать.

— Чего проведем? Какое осве…осведетете…тьфу! Освидетель… Чего вы там со мной хотите сделать?

— Провести освидетельствование на предмет вождения автомобиля в состоянии алкогольного опьянения. Вы пьяная ехали за рулем и спровоцировали ДТП…

— Ты чего гонишь, а? Сатрап! Какое такое ДТП?

— Дорожно-транспортное происшествие! Вы врезались в другой автомобиль, слава богу, никто не пострадал, — терпеливо объясняет гаишник.

— Я имею право на один звонок своему адвокату! — картинно заявляет дамочка, тряхнув кудрями.

— Проведем медицинское освидетельствование, а там посмотрим. И не пытайтесь сопротивляться! Сопротивление при исполнении, а уж тем более нападение на сотрудника полиции весьма чревато и уголовно наказуемо!

Кое-как полицейские затащили отчаянно сопротивляющуюся дамочку внутрь здания. Некоторое время оттуда еще доносятся неприличные вопли, издаваемые пьяной женщиной. Теперь ясно, что все-таки происходит вокруг: вылавливают пьяниц и привозят их на медицинское освидетельствование в ЦРБ. Не дай бог, чтоб этим неблагодарным делом заставляли заниматься еще и дежурных хирургов.

Третья попытка уснуть увенчалась успехом лишь спустя минут двадцать после старта. Не знаю, спал ли я, но сквозь дрему снова слышал хлопанье автомобильных дверей и крики нетрезвых сограждан. Да, от такого приятного соседства точно не соскучишься.

Интересно, а как себя чувствуют больные в отделениях, расположенных возле приемного покоя? Или человек ко всему привыкает? Возможно, и я вскоре перестану обращать внимание на подобные мелочи? Ладно, поживем — увидим.

Глава 8

Утром я просыпаюсь вовремя, около семи, но чувствую себя жутко разбитым и удрученным. Сказывается веселая «хлопающая» ночка. Если так и дальше пойдет, как же я буду тут высыпаться и отдыхать? Это постоянное хлопанье автомобильными дверями и уличный галдеж доконают любого, причем сравнительно скоро, судя по местной символической звукоизоляции.

Тем не менее, сделав зарядку и приняв холодный душ, я еще раз все взвешиваю. Зачем раньше времени поднимать волну недовольства? До этого я вполне терпимо относился к уличным звукам, когда-то и вовсе жил у самой железной дороги, где грохочущие поезда проносились мимо моих окон каждые пятнадцать минут. И ничего, привык! Человек ко всему привыкает, это всего лишь вопрос времени.

И сегодня ночью я мог бы не концентрироваться на посторонних звуках, доносящихся снаружи. Но нет, каждый раз я подпрыгивал и бежал к окну, чтобы посмотреть, в чем дело. Я подспудно ждал, что доставят интересного пациента, и непременно хирургического, да еще такого, что только срочная операция, да еще с моим участием, спасет ему жизнь.

А все оказалось куда прозаичнее: пьяненьких нарушителей общественного покоя привозят для медицинского освидетельствования, чтобы определить степень опьянения. Проще надо ко всему относиться, гораздо проще! Если бы возникла потребность в моей помощи, меня наверняка бы пригласили. И спрашивается, чего ради было так надрываться?

Наступает мой первый рабочий день на новоиспеченном месте. По пути на хирургию я еще раз радуюсь за периферийное здравоохранение — везде, на всех этажах кипит важная работа: санитарки старательно моют полы, всюду пахнет чистотой. Я не перестаю этому удивляться.

Сегодня второе августа — день ВДВ. В Питере, к примеру, это чрезвычайно напряженный и неоднозначный день: обязательно доставят кого-нибудь, кто мешал доблестным экс-десантникам справлять свой праздник или попытался высказать недовольство по поводу их традиций. Поглядим, кого в этом месте подкинут.

Без четверти восемь я уже возникаю в отделении. К моему изумлению, сестра-хозяйка уже не только приступила к своей работе, но и оказалась мила и очень приветлива.

Не намерен чернить весь младший медицинский персонал, но, что греха таить, в большинстве лечебных учреждений приходится иметь дело с пьющими работниками. Ну кто, скажите пожалуйста, пойдет трудиться на такую грязную и низкооплачиваемую работу? Сюда берут всех желающих, не особенно беспокоясь об их моральном облике, и текучесть кадров среди них довольно велика. Обычно санитарок, уборщиц и сестер-хозяек хватает лишь до первой получки или аванса, а там — пиши пропало: уходят в «штопор», пока деньги не закончатся.

Люба, так зовут сестру-хозяйку хирургического отделения карельской ЦРБ — женщина довольно симпатичная, молодая и не производит впечатления человека, увлекающегося «этим делом». Это меня сильно радует.

Она сообщает, что готова не только погладить мою именную спецодежду, но и предложить местную медицинскую униформу, причем абсолютно новую, во временное пользование. Я, конечно, радуюсь такому предложению, поскольку перспектива самому стирать загрязненное кровью и остальными биологическими жидкостями обмундирование меня не прельщает. А раз форму выдают, значит, сами постирают и заменят по мере необходимости. Да, местные традиции мне определенно по душе.