Авантюрист - Марина Дяченко

Он провел по зеркалу тряпкой – мягкой ветошкой. Стороннему наблюдателю показалось бы, что он наконец-то взялся за уборку – стирает накопившуюся пыль…

Сторонних наблюдателей не было.

Он провел раз и еще раз; тонкая пленка, отделявшая его руку от скопившегося в глубине зеркала тумана, сделалась еще тоньше. Взялась радужными переливами, как мыльный пузырь, и спустя секунду треснула; прореха расползлась, закручиваясь трубочками по краям, и серая масса тумана получила наконец-то свободу.

Он выронил свою ветошку на пол. Ее сразу же не стало видно – тяжелые клубы растекались по полу, они казались облаками, видимыми сверху, в какой-то момент в его помутненном рассудке мелькнуло видение – он летит, раскинув руки, над плотным слоем туч, земли внизу не видно, но ведь она наверняка есть – земля…

– Амулет, – сказал он глухо.

Серый слой туч разорвался. Далеко внизу лежала, посверкивая на зеленом ковре, золотая пластинка со сложной фигурной прорезью. Он протянул руку – слой туч сомкнулся.

Он коснулся ладонью бритого лба. Не было полета, не было облаков – только зеркало, вспоротое, будто подушка, и валящие из нее клочковатые внутренности – плотный туман. Комната тонула в нем. Комната утопала.

Он поднял голову.

Серый столб, поднявшийся чуть не до самого потолка. Неясно проступившее человеческое лицо. Молодое, очень жесткое. Очень. Золотая искра, сверкнувшая и погасшая где-то на уровне груди.

Он судорожно втянул воздух – туман, попадая в легкие, перехватывал дыхание.

Из тумана слепились еще три фигуры. Три женщины. Одна поменьше, другая побольше, третья… Третья фигура – расплывчатая, смазанная, постоянно меняющая очертания, клонящаяся к земле…

Он прищурился.

Вот оно. Нити.

Все три были связаны с тем, носящим золотую искру. Напряженными нитями, такими живыми, такими цепкими, что не верилось, будто их может породить туман…

Впрочем, туман порождает лишь видимость. Тень.

В его ушах отозвалась лишь тень трех имен – но он сумел расслышать и запомнить.

И, уже теряя сознание, удовлетворенно улыбнулся.

Вот теперь он знает все.

Промозглым осенним вечером я вернулся в отчий замок, и не один. Со мной приехали оценщик, торговец недвижимостью и одышливый купец – предполагаемый покупатель.

Что мне оставалось делать?! Я был всем и делал все. Я давал уроки фехтования, играл в кости, учил молоденьких девиц хорошим манерам, выдавал себя за ученого и фокусника, волшебника и оборванца – но желанная цель в виде горы денег не приблизилась ни на волосок.

Со времени Судной ночи миновало два месяца и три недели. Со дня моего визита к Черно Да Скоро – ровно шестьдесят семь дней.

Мне было стыдно. Мне было невообразимо мерзко, но продажа замка – единственное, что приходило теперь на ум. Слуга Итер, которому я сухо сообщил о положении дел, разинул рот, всплеснул руками да так и остался стоять.

Троица разбрелась по замку, по-хозяйски осматривая комнату за комнатой, пяля глаза на фамильные портреты, не пропуская ни щели, ни уголка; у меня было такое ощущение, что меня самого щупают грязными руками. И, стиснув зубы, приходится терпеть.

Покупатель был из тех купцов, которым для полного счастья не хватает принадлежности к древнему аристократическому роду; покупатель бродил по замку, то прозрачно улыбаясь, то хмурясь, то цокая языком. Замок ему нравился – однако он, как опытный купец, прекрасно умел прятать свои истинные чувства под сло-гм показных.

– Ремонта требует строеньице, – скорбно сообщил оценщик.

– О том и говорилось, – подтвердил я угрюмо. – Ремонт – дело ваше… А только замку много сотен лет, здесь жили бароны Химециусы, а потом потомки Мага из Магов Дамира… И сам он тут жил. Стены крепкие, хоть осаду выдержат, хоть что, ров глубокий…

– Вода высохла, – вздохнул оценщик с такой грустью, будто речь шла о чьей-то иссякшей крови.

– Кстати, – обеспокоено поинтересовался купец, – а подъемный мост можно еще привести в рабочее состояние?

Я пожал плечами. Мне вдруг страшно захотелось, чтобы сделка не состоялась. Пусть им не понравится замок. Пусть мы не сойдемся в цене.

– Я прошу за него… – я назвал сумму, затребованную Чонотаксом Оро. Купец крякнул, торговец недвижимостью пожал плечами, оценщик обеспокоенно завертел головой:

– Да вы, сударь, раза в два перебрали… Не стоит замочек таких денег. Старый-то старый, все честь честью, да только запущен больно… Тут на один ремонт…

– Как хотите, – сказал я с облегчением. – Не хотите – дело ваше…

– Вы, сударь, очевидно, находитесь в стесненных обстоятельствах? – осторожно поинтересовался купец. – Иначе зачем бы…

– Мои обстоятельства – мое дело, – гордый подбородок Рекотарсов сам собой задрался кверху. – А оценивать древнейший в округе замок с точки зрения ржавых дверных петель… – и я вскинул подбородок еще выше, хоть это, казалось, было уже невозможно.

– Молодой человек, – оценщик вздохнул. – Западная башенка обвалилась – это раз. Подъемный мост не поднимается – это два. Все левое крыло грозит обрушиться после первого хорошего дождя, а состояние каминов и печей…

– В лесах этого замка, – я поднял палец, – Маг из Магов Ламир уничтожил свирепого дракона, о чем свидетелем битвы, бароном Химециусом, была выдана специальная Грамота. За этими стенами сотни людей скрывались от недругов и от Мора. Этот замок наводил ужас на врагов, вселяя в сердца друзей трепет надежды; этот замок…

– Мы сторговались бы, – задумчиво сказал купец, поглаживая бороду так осторожно, будто она могла отвалиться.

Я осекся. Какой позор – потомку Мага из Магов расхваливать родовой замок; как товар на торгу…

А что происходит сейчас, как не торг?!

– Надеюсь, – купец пожевал губами, – что вышеназванная Грамота и прочие документы… С ними можно ознакомиться?

У меня свело скулы. Сдержав себя, я принес реликвию и даже позволил купцу взять ее в руки; впрочем, когда потянулся оценщик, я безо всякого почтения его одернул.

У купца был наметанный глаз. Ему приходилось иметь дело с документами – настоящими и фальшивыми; с содроганием в сердце я смотрел, как чужой человек изучает реликвию моей семьи на предмет подлинности…

– Маг из Магов Дамир, – купец пожевал губами. – Гм… Я заплатил бы.

Его спутники воззрились на него удивленно и радостно.

– Я заплатил бы, если бы вы чуть уступили… – названная купцом сумма была меньше той, что желал получить Черно Да Скоро, но ненамного. Оценщик хмыкнул – купец явно предлагал лишнее за приглянувшийся товар. А я думал, что все купцы скупердяи…

Будь честен перед собой, желчно сказал мне здравым смысл. Если бы ты не собирался продавать замок – зачем было тащить сюда эту троицу? Зачем вся эта унизительная процедура – чтобы в конце концов впасть в истерику и отказаться от спасительных денег? Не честь продаешь – всего лишь старое строение… И не ради каприза, а спасая собственную жизнь…

Будто опровергая доводы здравого смысла, сердце мое болезненно сжалось.

– Он еще колеблется, – проворчал торговец недвижимостью, но за ворчанием скрывалась радость – процент от сделки выходил немалый.

– По рукам? – спросил купец, видя, что я готов согласиться.

Я поднял глаза – Маг из Магов Дамир глядел на меня с портрета. Ни осуждения, ни возмущения, ни сколько-нибудь сильного чувства не было в этом взгляде; я впервые подумал, что художник был, наверное, бездарен.

– По рукам? – повторил купец. Я набрал в грудь воздуха:

– По ру…

Пламя в камине взметнулась. Столбом вытянулось в трубу, тут же распласталось, норовя вытечь из-под каминной решетки, холодный ветер прошелся по без того сырому залу, и за спинами у нас явственно послышался стон.

Купец, оценщик и торговец недвижимостью в ужасе завертели головами; я сидел неподвижно, потому что то, что увидел я, им только предстояло увидеть мгновением позднее.

Под высоким окном, забранным решеткой, стоял, сгорбившись, невысокий щуплый человек лет пятидесяти. Никто, даже будучи незнакомым с природой призраков, не отнес бы пришельца к миру живых. Человек под окном был чем-то сильно огорчен; горящие глаза его, глаза призрака, казались тем не менее беспомощными и близорукими.

– А-а-а?!

Купец, оценщик и торговец жались друг к другу. Привидение последний раз взглянуло мне в глаза, махнуло рукой, будто говоря «а, не все ли равно», прихрамывая, удалилось в дальний угол зала и там растаяло в воздухе.

Я мельком подумал, что у призрачного Судьи были совершенно другие повадки.

Прошло несколько минут в гробовой тишине, после чего купец сказал «уф», торговец громко высморкался, а оценщик пожал плечами:

– Видите ли, дорогой господин Рекотарс… Не стоило скрывать от нас наличие в замке призраков.

– Я не скрывал, – огрызнулся я внезапно осипшим голосом.