Друг и лейтенант Робина Гуда (СИ) - Овчинникова Анна Георгиевна

Испокон века в деревне Папплвик на южной окраине леса и в деревушке Лакстон на северной жили лесные смотрители, в чьи обязанности входило вылавливать и истреблять в королевских охотничьих угодьях волков, браконьеров и объявленных вне закона беглецов. Чем лесники и занимались со времен Вильгельма Завоевателя, одновременно втихую стреляя дичь во вверенном их попечению заповеднике… «Что охраняешь — то и имеешь» — этот девиз оказался справедливым не только для России двадцать первого века…

Но вот недавно вековой традиции пришел конец.

Беспечно раздарив половину богатств ньюстэдского аббата жителям окрестных деревень, закатив пир горой для самого большого селения, лежащего в пределах Шервуда — Менсфилда, Робин весь следующий день промаялся ужасным похмельем, а под вечер объявил, что хочет истратить остатки «Господних денег» на святую цель: на примирение «псов» и «волков».

Мы долго хохотали над очередной шуточкой Локсли. Аллан даже начал сочинять на эту тему веселую дерри-даун[11], как вдруг выяснилось, что на сей раз Робин вовсе не шутил и уже послал двух менсфилдских мальчишек с приглашениями в Папплвик и в Лакстон.

Вот тут нам стало не до смеха. Сужу по себе — многим «волчьим головам» наверняка захотелось забиться в самую глухую чащобу, поближе к настоящим волкам, подальше от приглашенных Робином на обед сторожевых псов.

И все-таки в назначенное время, рыча, скалясь и огрызаясь друг на друга, мы приплелись на поляну Великого Дуба, чтобы «преломить хлеб» с девятнадцатью лесниками… Я был совершенно уверен, что свой следующий хлеб мы будем преломлять уже в ноттингемской тюрьме перед казнью — если вообще дотянем до тюрьмы.

Однако удача улыбнулась нам и здесь.

Лесные стражи и впрямь явились на поляну вооруженными до зубов, с возком, набитым мотками веревки и цепями, — но были просто раскатаны в тонкий блин предложением Локсли выплачивать им по десять шиллингов серебром ежемесячно. Шевеля губами, загибая пальцы, наши гости высчитали, сколько каждый из них сможет получить за год от живых и свободных аутло и сколько им перепадет от Вильяма Певерила за предание разбойников в руки закона… Короче говоря, щедрость Робина Гуда в очередной раз одержала решительную победу над скупостью шерифа.

Заключение сделки было спрыснуто бочонком самого лучшего эля, и впервые за сотню лет браконьеры вместе с лесниками уплели в королевском заповеднике матерого кабана, добродушно споря друг с другом о настораживании ловушек и о тонкостях псовой охоты…

— …Хей, ты что, заснул?! — Робин Локсли оторвал меня от воспоминаний, больно саданув локтем в бок. — Показываю в последний раз, Малютка, как надо натягивать тетиву!!

Я тяжело вздохнул:

— Ладно, показывай, только помедленней.

— Смотри! — кивнул Робин.

Очень медленно поднял лук — и послал две стрелы одну за другой так быстро, что первая из них еще не достигла цели, когда вслед за ней устремилась вторая, а третья тем временем легла на тетиву.

Но эта стрела так и не рванулась в полет: в туловище «болванчика» ударил арбалетный болт, и Робин в мгновение ока развернулся к зарослям, откуда был сделан выстрел.

Глава восьмая

ПСЫ И ВОЛКИ

Тут Робин взял свой верный лук И связку длинных стрел И, отойдя от лесников, На них, смеясь, смотрел. Вовсю смеясь, за разом раз Спускал он тетиву, И каждый раз один лесник Валился на траву. «Робин Гуд и лесники» (перевод Игн. Ивановского)

Локсли тихо выругался, Вилл Скарлет и Дик кинулись к оружию, Вилл Статли, разводивший костер, схватился за толстый сук.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А я только сжал кулаки, когда из зарослей лещины стали выскальзывать люди с натянутыми луками — один, второй, третий, четвертый… Последним показался высокий чернобородый тип, прижимающий к плечу ложе охотничьего арбалета.

Сандерс Харпер, главный лесник Папплвика.

Только Харпер мог перезарядить арбалет так быстро, только он один мог так метко выстрелить с расстояния в сто шагов — именно столько отделяло нашу мишень от кустов на краю поляны.

Значит, удача наконец-то решила отправиться на поиски других, более рассудительных любимцев.

Я так и знал! Я так и знал, что все закончится чем-нибудь в этом роде!

— Опусти лук, Локсли, — с поганой ухмылочкой бросил Харпер. — Ты мне нужен живым, я не хочу портить твою шкуру!

Краем глаза я видел, как его товарищи медленно движутся вокруг поляны, держа лесных стрелков под прицелом, как Кеннет Беспалый отчаянно пытается просунуть искалеченную руку в привязанную к стержню лука петлю, как отрезанные от своих луков Скарлет и Дик берутся за ножи, а сидящий на поваленном дереве Аллан-э-Дэйл заслоняется арфой, словно щитом. Застывший рядом с Алланом смертельно бледный Дикон Барсук молча шевелил губами, должно быть, творя молитву.

Сколько раз я говорил: нужно оставлять кого-нибудь на стреме!!! Так ведь нет, Локсли должен был разыгрывать из себя самого крутого волка в здешнем лесу! Дескать, у меня две мокрухи, три побега, я три года на зоне миской брился, собаки мой след не берут — боятся…

Я невольно попятился, пытаясь уйти с линии прицела Рябого Руперта, лучшего папплвикского лучника. Но наконечник стрелы изуродованного оспой лесника был словно намагничен — если представить, что магнитом было мое сердце.

Кажется, скоро все мои проблемы разрешатся сами собой…

Если бы только Руперт стоял чуть ближе!.. Если бы он только отвлекся на пару секунд!..

Но на это нечего было надеяться, и я продолжал с бессильной яростью смотреть, как шестеро лесников медленно берут нас в кольцо.

Думаю, только слухи о невероятной меткости вожака разбойников удерживали королевских псов от немедленных действий. Робин по-прежнему натягивал тетиву, и все знали, что, даже смертельно раненный, он успеет выстрелить и почти наверняка попадет. Поэтому лесные смотрители ступали очень осторожно, старательно избегая резких движений.

Харпер, наконец, поравнялся с Великим Дубом и снова ухмыльнулся. Ухмылка получилась не слишком убедительной — наверное, потому, что Робин Гуд продолжал целиться ему в лицо.

— Пришел позавтракать с нами, Харпер? — любезно осведомился Локсли.

Вот улыбка Робина вышла такой широкой и добродушной, что я невольно почувствовал гордость за этого мерзавца, чье безрассудство наверняка будет стоить нам головы.

— Позавтракать? — фыркнул Харпер. — Я не ем тварей, принадлежащих королю!

— Несколько дней назад на этой самой поляне ты болтал совсем по-другому! — прошипел Статли.

Главный лесник опять ухмыльнулся, блеснув зубами сквозь курчавую бороду.

— С тех пор цена за ваши шкуры здорово выросла, волчары! Шериф пообещал по тридцать шиллингов за каждого живого аутло и по двадцать за мертвого. А за йоркширца он сулит пятьдесят шиллингов, если мы притащим его живьем. Опусти лук, Локсли, или я всажу тебе болт в колено и отволоку в Ноттингем, привязав к конскому хвосту!

— Шевельни пальцем — и получишь стрелу между глаз, — все с той же обаятельной улыбкой откликнулся Робин.

Он продолжал удерживать тугую тетиву, и руки его не дрожали, зато приклад арбалета все сильнее вдавливался в плечо лесника, показывая, что тот начинает уставать — как от тяжести оружия, так и от затянувшихся переговоров.

— В последний раз предлагаю, Локсли, — прорычал Харпер. — Сдайся, и я…

Никто так и не узнал, чем собирался прельстить главный лесник вожака аутло, чтобы тот добровольно сунул шею в петлю. Может, щедрыми заупокойными службами?