Падая за тобой (СИ) - Кальби Иман

Они были голые. Спасибо, хотя бы не в нашей постели. Арсен привел ее в одну из гостевых. В тот момент, когда я зашла, она сидела перед ним на коленях, выпятив свой холеный голый зад, делала ему то, что я боялась представить даже в самом страшном сне… Он несколько раз намекал мне недвусмысленно, что хочет попробовать со мной, два раза даже пытался заставить, придя домой пьяным… Но нет… Я сказала, что лучше кинусь вниз с балкона, чем он заставит меня засунуть это в свой рот. А она засовывала. И ей, судя по тому, как она это делала, нравилось… Меня вообще удивляло, почему женщинам он так нравился…

Арсен увидел меня в дверях, но даже не шелохнулся. Мы пересеклись глазами. И я быстро решила ретироваться, но он резко остановил окриком.

— Постой, Камила.

Остановилась, скорее от шока. От неверия… Почувствовала буквально через пару секунд его руки на своих плечах.

— Не уходи… — прошептал и стал медленно стаскивать с моей шеи платок, за которым последовал плащ, водолазка, юбка. Я стояла в одних колготках и лифчике, когда она подошла ко мне. Он был сзади, снял бюстгалтер, а она тут же подхватила его, отбросила в сторону и нежно провела по моим грудям.

— Расслабься, девочка, — проговорила эта странная женщина грудным голосом, — я научу тебя получать удовольствие от мужчины…

На секунду я замерла от шока и неверия, а потом вдруг перед глазами встала картинка со стороны, как я сейчас смотрюсь… Почти голая, зажатая между своим мужем и его любовницей, которая недвусмысленно лезет к моему телу… Мне стало тошно, гадко, противно, мерзко… Я с силой оттолкнула ее, вырвалась из его захвата и понеслась опрометью до ближайшей ванной. Закрыла дверь. На всю мощь включила воду и залезла под нее. Терла, терла, терла свое тело, надеясь избавиться от этого мерзкого чувства, но не получалось… Эта мерзость была во мне везде… Она день ото дня росла, множилась, глубже в меня въедалась. И она появилась не сейчас, в этой комнате, когда я стояла между ними двумя… Эта мерзость жила во мне давно. И я знала ее имя- ее звали Нелюбовь…

Не помню, сколько я так просидела в ванной. Шум воды заглушал все происходящее снаружи. Я не знала, ломились ли они ко мне, звали ли… Не хотела знать… Когда терпеть соприкосновение воды с телом стало попросту болезненно, а пальцы на ногах и руках сморщились, я все-таки выключила воду, вытерлась насухо, но так и осталась сидеть в ванной…

Через какое-то время в дверь тихо постучались. Раздался женский голос.

— Он ушел. Выходи. Поговорим.

И я вышла…

Карина сидела за столом кухни, перед ней стояла бутылка коньяка. Сама она уже явно приложилась.

— Садись, недотрога, — проговорила она дружелюбно, указывая на соседний стул.

— Что, совсем плохо? — спросила искренне, после того, как налила мне янтарной жидкости и буквально насильно заставила опрокинуть в себя. Смешно сказать, в тот день я впервые попробовала алкоголь и узнала, что с помощью него можно хотя бы ненадолго повеселеть или забыться…

— Я не знаю, что Вам ответить, — честно призналась я…

— А ты не отвечай, а послушай меня, Камила, — пристально посмотрев мне в глаза, начала Карина… Так, оказывается, ее звали…

— Знаешь, смотрю на тебя и ненавидеть хочу… За все… За молодость твою… За красоту естественную, без все этой мишуры, которую мужики чуют за километр, за то, что он так любит тебя, за то, что ты его не любишь, не ценишь…

Я усмехнулась. Адвокатесса его хренова.

— Да, не смейся. За это тоже… Потому что он заслуживает любви… Я бы его так любила, Камила, если бы он позволил. Пи…ц как любила бы… Пылинки с него бы сдувала… Ноги бы ему целовала… Вот только не нужна ему моя любовь, — она и вправду была уже пьяна. И, наверное, поэтому откровенна. В затуманенных коньяком глазах читалось много боли… И мне стало ее жаль, впервые кого-то еще стало жаль по-женски кроме себя… Она тоже страдает, по-своему, над своей историей сокрушается… И даже неизвестно, что ужаснее- жить с нелюбимым, который любит или любить того, кто не полюбит никогда в ответ… Но потом опять верх взяло зло за себя, за судьбу свою сломанную…

Я с силой поставила стакан на стол и посмотрела ей в глаза.

— А мне его любовь не нужна! Не нужен он мне! Забирай себе!

Та лишь покачала головой, печально улыбнувшись.

— Наивная, могла бы, забрала… Да только берут только они, а мы так, принимаем их выбор… Послушай, Камила. Ни ты, ни я на белых простынях с серебряными погремушками ведь не родились. Нужду видели, унижения, позор… Может ты позор и не успела увидеть, еще мала слишком была, как он тебя забрал, но поверь мне, увидела бы, припозднись он на пару лет…

А я усмехнулась про себя… Позор… Главный позор сотворил со мной он…

— Он ведь тебе все дает… А тебе типа не нужно ничего…Ты не ценишь и не понимаешь, что имеешь… Хорошо, не люби его, но себя-то полюбить нужно… Вон, я… Не жду никаких хэппи эндов и в сказки никакие не верю… Строю свою жизнь, чтобы, как только окажусь брошенкой, не у разбитого корыта сидеть, а быть упакованной, защищенной. А ты совсем же малышка еще. Учись- он ведь все оплатит, работай над собой, формируй свой вкус, освой иностранные языки, развивайся по-разному. Ну как ты не понимаешь, что даже если завтра он бросит тебя на улицу, ты ведь не сможешь вернуться к той своей прошлой жизни… Не сможешь опять стать частью их мира, тех, откуда он тебя вырвал… И они тебя не примут, и ты давно отвыкла от всего того дерьма… Ты ведь будешь, как тот котенок, которого забрали от кошки, приручили, а потом решили вернуть обратно… Мать к нему уже не подойдет, а мышей ловить он не научился… Скорее всего, помрет…

Она все говорила, а я молча слушала… И понимала, что она права… Во всем чертовски права эта потрепанная жизнью, но безумно сильная женщина. И она мне нравилась…

Уже на выходе она вытащила мне из сумки какую-то флешку.

— На, возьми. Это тебе. Не шокируйся только. Это легкая порнушка… Посмотри, может чему научишься. И не надо так нос воротить. Уже не девочка, и не в детском саду. Он твой муж. И он для тебя делает больше, чем ты для него. Не ты первая, не ты последняя, кто раздвигает ноги не по огромной любви… Знаешь ли, спать с любимым- это большая привилегия от кармы, которую надо заслужить… Так что лучше тебе как минимум научиться хотя бы немного притворяться… Хотя бы делай вид, что ты стараешься, что тебе приятно…

В тот вечер я, несмотря на внутренне сопротивление и желание послать все на фиг, разбив новый компьютер об стенку, таки посмотрела содержимое флешки.

А на следующий день ко мне в комнату пришел Арсен, который сделал вид, что накануне ничего не произошло. И я впервые в жизни сымитировала, что мне приятно, что я достигла оргазма. И он впервые после секса со мной нежно гладил меня и повторял, что мир к моим ногам бросит, стоит мне только попросить… Потом, с годами, я стан профи в деле имитаций… Я смогу так изображать удовольствие, исступление, кайф, что он действительно будет готов всякий раз исполнять мои самые абсурдные, самые невероятные просьбы и капризы. Иногда я даже стала так развлекаться, просто потому, что становилось скучно. Просто просила его после очередного хорошего для него секса купить мне, например, звезду на небе и назвать ее в мою честь или нильского крокодила для опеки в московском зоопарке. А почему бы и нет… У него были свои слабости, у меня свои…

Но мои просьбы начались в тот вечер с банальных вещей- я попросила устроить меня в архитектурный институт на дизайнера, нанять мне личного стилиста, который бы обучил меня чувству прекрасного, поработал бы со вкусом, а еще я занялась английским. Шли месяцы. Я обрастала новыми увлечениями, знакомыми из моего нового круга общения, в глазах появлялся интерес. И это ему нравилось. Он стал брать меня в свет, знакомить с друзьями, деловыми партнерами, какое-то время я даже не слышала про его интрижки на стороне. Мы почти не ссорились, и мне даже стала немного нравиться Москва, особенно в весенне-летний период. В остальном для меня все осталось по-прежнему. Как бы хорошо я ни играла свою «порнороль», в душе у меня выла вьюга. И я выпускала ее повыть наружу только тогда, когда шум огромного итальянского душа с имитацией тропического дождя заглушал мои рыдания по той невинной, неискушенной Лале, которая осталась в далеком горном селе, в кружевном белом платье, измазанном соком тутовника…