Физрук-4: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы покинули квартиру. Из подъезда выходили, как шпионы, по одному, чтобы соседи не срисовали нас вместе. Мне было плевать, но подружку подводить не хотелось. Погода с утра выдалась ясная, и потому народу во дворе толклось порядочно. Бабуси выгуливали внуков, которые ковыряли лопатками в рыхлом снегу. Мужики заводили свои авто. Школяры, у которых были сейчас каникулы, выгуливали радостно гадящих собаченций. Тетки с кошелками собирались в магазин, но застряли друг возле друга, чтобы почесать языки. Уж они-то точно выцепили меня востренькими глазками и, косясь, зашушукались. Хах! Не Москва, а деревня, блин…
Хотя каждый советский двор в это время и был небольшой деревенькой, где все дерг друга знали.
Вершкова вышла раньше меня и уже скрылась за углом. И я, сунув руки в карманы, посвистывая, прошел мимо кумушек. Догнал Машуню уже на остановке. Как раз подошел 227-й. Мы сели и некоторое время ехали порознь, соблюдая конспирацию. И только уже на МКАДе я подошел к своей спутнице. Метро домчало нас до станции «Дзержинская», которую впоследствии переименуют в «Лубянку». Здесь мы вышли на поверхность.
Площадь тоже носила имя Феликса Эдмундовича, и в ее центре высился памятник ему. Мне стало немного не по себе. Не в главное же управление КГБ мы идем?
Оказалось, что — нет. Мы с Вершковой миновали извечную страшилку обывателей и углубились в кварталы домов на улице Кирова, бывшую и будущую Мясницкую. Вошли в подъезд одного из них. В XXI веке здесь будет элитная недвижимость, а сейчас живут обыкновенные москвичи.
Мать честная! Дом был мне знаком. Да и подъезд — тоже. Я даже жил здесь некоторое время, пока не купил собственную квартиру в новостройке. Вот будет номер, если мы поднимемся на четвертый этаж. Так и вышло. Аж мурашки по коже… Мы действительно поднялись на четвертый этаж. Ну не в двенадцатую же квартиру мы идем?..
Оказалось — в двенадцатую. Насколько я знал, в начале восьмидесятых здесь была коммуналка, так что, при всех совпадениях, шанс, что мы пришли именно к полковнику Арабову невелик? Вернее — сейчас он максимум — майор. Прикольно, если удастся повидать его! Узнать-то меня он все равно не сможет. Во-первых, в 1981 мы не были и не могли быть знакомы, а во-вторых, я все равно сейчас в шкуре Шурика Данилова. Маша сверилась с бумажкой, которую держала в руках, и нажала на кнопку звонка. Два раза. Долгое время за дверью было тихо. Может, нет никого? Моя спутница сделала еще два коротких звонка. Наконец раздался скрежет ключа в замке и дверь медленно отворилась.
Я обомлел!
Глава 6
Нет, это был не полковник…
— Вы к кому? — спросила белокурая девочка лет восьми, хлопая синими глазенками.
Я смотрел на нее, как завороженный. Еще бы! Ведь это не просто соплячка. Это моя будущая, она же — бывшая жена Елизавета Сергеевна, в девичестве Арабова.
— Мы к товарищу Арабову, — ответила Маша, еще раз заглянув в бумажку.
— Проходите, — откликнулась Лизка и пошла впереди нас.
Я вошел в квартиру первым, и потому заметил, как покачиваются, в такт шагам, толстые косички с розовыми бантами. Такой свою жену я видел только на фотографиях. Из распахнутой двери, которая вела, насколько я помнил, в гостиную, а теперь была лишь одной из трех комнат семейства Арабовых, выглянул сам Сергей Константинович, мой будущий бывший тесть. Увидев меня, он нахмурился, но тут Вершкова выступила вперед и сказала:
— Здравствуйте. Мы из Литейска, от Андрея Антиповича.
— Здравствуйте, — проворчал майор. — Серушкин говорил, что будет только девушка…
— Это мой товарищ по работе, — соврала модельерша.
— Ну проходите…
И он пропустил нас в комнату. Я вошел и огляделся. Антиквариата было поменьше, чем в те дни, которые я помнил. Видать, майор Арабов не успел еще развернуться на всю катушку, но начало положено. Елизавета Сергеевна, которой еще далеко до упакованной во все фирменное смазливой пустышки, какую демобилизовавшийся офицер и начинающий бизнесмен Вовчик Данилов встретил в Праге, в середке девяностых, уселась на крутящийся табурет у фортепиано и принялась долбить по клавишам.
Ну да, ее же с малолетства готовили к браку. Хотели сделать из нее образцовую невесту для сотрудника внешторга или крупного ученого. Захотелось подойти, погладить по головке и сказать: «Не выходи замуж за кого попало, дурочка!».
Само собой, я этого не сделал. Тем более, что хозяин не собирался с нами чаи распивать. Вышел из комнаты и вскоре вернулся с большой, туго набитой черной кожаной сумкой.
— Это хорошо, Маша, что вы захватили с собой молодого человека, — сказал он с фальшивой улыбкой, которая мне хорошо была знакома. — Сумка тяжеленькая. Гостинцы старому другу, то, сё…
Он передал сумку мне. По моим меркам, она была не особо в тягость, но Машуня замаялась бы ее таскать.
— Я позвоню Антипычу, — продолжал мой будущий бывший тесть, — сообщу, что передал гостинцы вам Маша и…
Майор вопросительно на меня посмотрел.
— Данилов, Александр Сергеевич, — отрекомендовался я.
— И товарищу Данилову.
— Хорошо, товарищ Арабов! — в тон ему ответила Вершкова.
И мы с ней покинули квартиру. Забавно. Я и не подозревал, что могу встретиться лицом к лицу со своими будущими бывшими родственниками.
Вод ведь какая штука! Никаких особых чувств я не испытал. С первых же дней нашей, совместной с Лизкой жизнью, меня тошнило от ее семейства. Я сразу просек, что кроме моих заработков им ничего от меня не надо. И дочь свою они вырастили точно такой же. Еле-еле я от нее избавился. Вот уж точно, о чем стоило бы предупредить самого себя, так от этого, чтобы не велся на рожицу, сильно отрихтованную визажистами и телеса, подбитые аэробикой.
Когда мы вышли на улицу, само собой возник вопрос, куда двигать дальше? Не стоило таскаться с сумкой с «гостинцами» по городу. А вдруг менты решат проверить, что там? Зачем лишний риск? Я должен доставить этот груз в Литейск. Ведь это наверняка важная улика. Самое надежное место — квартира другого майора — Телегиной! Благо и живет она неподалеку. Об этом я и сообщил своей спутнице. Она не возражала. Похоже, Машуне и самой
