Спасти футболиста (ЛП) - Рейчел Гудмен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я проследил за ее взглядом, который был прикован к конуре Оливки. Черт, будь я проклят. Маленькая пятнистая мордашка, которая до этого слегка торчала наружу, теперь превратилась в целую голову с висящими ушами и большими коричневыми глазами. Как оказалось, Оливка не была итальянским чихуахуа или пуделем, обожавшим пиццу. Она была трехцветным Кавалер-кинг-чарльз-спаниелем, настолько милой, что ей следовало бы быть плюшевой игрушкой. Или быть напечатанной на обложке какого-нибудь календаря. Кончик ее хвоста даже вилял из стороны в сторону.
— Я же сказал тебе, что цепляю девчонку, — сказал я, испытывая гордость и настоящее чувство удовлетворения, которого не ощущал очень давно. Это не было похоже на то, если бы я победил рак, но я был чертовски впечатлен самим собой, особенно, учитывая мою полную неспособность общаться с семейство собачьих. — Оливке ужасно нравится мое пение.
Хейзел покачала головой от восторга.
— Нет, ты не понимаешь. Я на протяжении нескольких недель пыталась заставить ее выбраться из зоны комфорта ее убежища, но совершенно безрезультатно, — сказала она. — Твои чары не действуют на меня Лалонд, но видимо не у всех на них есть иммунитет.
— Может мне просто нужно найти идеальную песню лично для тебя? — сказал я, думаю, что еще смогу завоевать Хейзел.
Глава 4
ХЕЙЗЕЛ
— Не переживай, Фрикаделька, мы найдем для тебя подходящую пару, — сказала я, почесывая моего любимого питбуля под подбородком, мое сердце разрывалось на части от доверчивости и невинности в его глазах.
Я вернула Фрикадельку в конуру, которая располагалась в основной жилой секции приюта. Я просто ненавидела то, как у него повисали уши и понуро опускалась голова. Снова.
Я проверила остальных щенков, наполнила их миски водой и почесала им животики, потом прошла в кабинет, который делила с Пенни — моим ассистентом и лучшим другом. Прямо сейчас она сражалась с Бертой — нашим принтером. Фраза «все это сплошная тарабарщина» имела особенное, очень буквальное значение в нашей дружбе с Пенни, и основывалась на том, что слова на греческом языке вылетели из ее рта, когда ей что-то не удавалось. По прошествии стольких лет, я выучила для себя то, что она пользовалась родным языком, когда была слишком зла либо беспредельно счастлива.
— Нужная какая-нибудь помощь? — спросила я, бросая файл с информацией о Фрикадельке на свой стол.
— Клянусь, эта куча хлама больше съедает бумаги чем печатает, — сказала она, вытягивая листок с одобрением забрать питомца из приюта, застрявшего в лотке для выхода бумаги. Пенни отошла от аппарата и раздраженно сдула с глаз темную, кудрявую прядь волос, жестом приглашая меня попробовать сделать это.
Посмеявшись, я подошла и повернула ручку, извлекая замятую бумагу.
— Сколько раз мне тебе сказать, что тебе следует быть нежной со старой Бертой? Она единственный копир, что есть у нас, поэтому мы должны сделать так, чтобы она держалась.
— Я знаю, что ты против, но Берту на самом деле надо пристрелить и переехать грузовиком.
— И где же, по-твоему, мне взять те пять тысяч, которые я должна заплатить за то, чтобы ее заменить? — я выгнула бровь, глядя на нее.
— Хороший аргумент, — она перевернула на стол большую коробку с товарами, которые я заказывала онлайн. — Просто обычно я предпочитаю молодых и здоровых, а не немощных и капризных.
Я фыркнула.
— Это говорит женщина со старой беззубой борзой.
— Эй! — Пенни швырнула в меня пищащей игрушкой, от которой я увернулась. — Хеннеси просто мужчина, у которого мало потребностей и от него меньше разочарований. И как бы там ни было, ты знаешь, что я питаю слабость к неудачникам.
— Ты уверяешь, что настоящая паршивая овца в своей семье, но свежая порция пахлавы появляется как по часам каждый понедельник, — сказала я, отходя от копировальной машины, чтобы помочь ей разложить всё по стопкам.
Она пожала плечами.
— Это потому что я гречанка. И в то время как мои родственники могут не понять меня, они скорее умрут, чем увидят то, как я худею.
Я познакомилась с Пенни на вечере игры в бинго пять лет назад. Я предложила пересчитать шары, пока моя мама будет учувствовать во всем этом. Пенни была на дежурстве с бабушкой Ри и была вынуждена сидеть на первом ряду в центре, пока ее бабуля должна была потратить следующие два часа, ругаясь на меня, пытаясь обмануть и флиртуя с завсегдатаем игры в бинго мистером Франклином. Это было не тем из чего рождалась большая часть дружеских взаимоотношений, и все могло бы остаться на таком же уровне, но на последней карточке в тот вечер, когда я произнесла «О-69», бабушка Пенни поднялась и закричала «Бинго!» со всей силы, что у нее были.
Мне потребовалось всего мгновение, чтобы понять — я назвала только третий шар в этой игре, что делало невозможным ее победу — и когда я подошла, чтобы изучить ее карточку, бабушка Пенни произнесла театральным шепотом, который уловил мой микрофон: «Прости, милая, я разволновалась. Но такая привлекательная девушка, как ты, знает, что это такое… и в моей книжке «О-69» — это всегда бинго, если ты понимаешь, что о чем я.
Я изо всех сил старалась не рассмеяться, но полностью провалилась, когда старый мистер Франклин наклонился вперед со второго ряда, стукнул тростью по столешнице и прокричал:
— Я бы прокатывал твою карту бинго в любой день недели, Ри!
Наши с Пенни взгляды встретились, и мы начали смеяться, хватаясь за животы, прямо в центре комнаты, по щекам текли слезы. С тех пор мы были неразлучны как преступники-подельники.
— Знаешь, моей семье это послужит большим уроком, если я использую этот поднос с выпечкой, чтобы заманить в постель плохого парня, — сказала она, раскладывая поводки, миски для воды, пакеты с едой и игрушки в чистые пластиковые контейнеры, чтобы отнести их в хранилище.
— Есть кто-то на примете? — спросила я, прекрасно зная, кого она представляла, еще до того, как она произнесла его имя. С тех пор как Крис начал работать волонтером, Пенни постоянно отпускала комментарии, который заставили бы покраснеть ее бабушку Ри… и делать заметки.
Я бы солгала, если бы сказала, что не разделяла по крайней мере хоть некоторые из ее чувств, или что она не подловила меня
