Понимаем ли мы Евангелие? - Виктор Тростников

Тем не менее христианство есть отбор, и та "щадящая" трактовка Евангелия, которую мы впитали, есть не что иное, как проявление общей тенденции нашей цивилизации: долой страх Божий! Зачем ей это надо? Затем это надо тому, кто эту цивилизацию выпестовал и кто сегодня вдохновляет ее во всех основных ее проявлениях, — персонажу, хоть и невидимому, но, по достоверным сведениями, имеющему рога и копыта. Не имея своей собственной онтологической жизни, он существует лишь всасываемыми им в себя нашими жизнями, которыми ему удается овладеть, поэтому каждая неспасенная человеческая душа есть для него еще одна порция пищи, еще один объем горючего, продляющий его заимствованное бытие. Если бы этой подпитки не было, он давно зачах бы и увял, а чем ее больше, тем пышнее он расцветает своим злым цветом. Естественно, что всю хитрость своего изощренного ума он употребляет на то, чтобы отвратить нас от спасения, и одна из сравнительно недавно изобретенных им для нас ловушек оказалась особенно эффективной. Раньше он через очарованных им писателей и общественных деятелей поносил Евангелие, оспаривал его подлинность, высмеивал христианские догматы и т. п. Но это становилось все менее успешным, поскольку и исторические документы, и археологические раскопки, а в последнее время и результаты естественных наук стали все более подтверждать Священное Писание. Тогда он сменил стратегию: стал изо всех сил поддакивать Евангелию и содействовать его тиражированию и распространению, но, поддакивая, незаметно перемещал акценты таким образом, что эта спасительная книга начала переходить в свою противоположность. Теперь мы читаем Евангелие, а он потирает руки и хихикает: имея глаза, мы не видим и, имея уши, не слышим.

Это очень серьезно! Дело обстоит так, что мы находимся под угрозой стать жатвами грандиозного обмана, может быть, самого грандиозного за всю человеческую историю. Нас обманным путем хотят лишить главного спасательного средства — святого Евангелия, от нас хотят утаить голос Самого Бога. Что же нам делать?

Чтобы врагу нашего рода это не удалось, мы в первую очередь как раз и должны твердо и навсегда усвоить ту несомненную истину, что после смерти нашего тела будет уже поздно каяться и менять свое поведение, ибо нас ожидает не перевоспитание, а Страшный Суд, то есть отбор. Если мы еще сомневаемся в этом, послушаем последнюю из притч, сказанных Иисусом Своим ученикам.

"Еще подобно Царство Небесное неводу, закинутому в море и захватившему рыб всякого рода, который, когда наполнился, вытащили на берег и севши хорошее собрали в сосуды, а худое выбросили вон. Так будет при кончине века: изыдут Ангелы и отделят злых из среды праведных и ввергнут их в печь огненную: там будет плач и скрежет зубов" (Мф. 13, 4750).

Кажется, чего уж яснее? И все-таки чернь сомнения продолжает точить душу, не правда ли? Бог не может быть так беспощаден. Ведь перед каждым причащением мы обращаемся ко Христу со словами, которые написал для нас святой Василий Великий, а он не мог ошибиться: "Не хощеши бо, Владыко, создания Твоею руку погубити, ниже благоволиши о погибели человеческой, но хощеши всем спастися, и в разум истины прийти". Бог всем желает спасения! Может ли Он в таком случае нарочно производить поляризацию, которая обличит ему рассортировку, превращая ее в чистую формальность?

Да, может производить и постоянно производит. В апостольские времена Он прибегал для этого к эзотерическому языку притч, а сегодня попускает диавольские соблазны нашей комфортной цивилизации и даже диавольское искажение собственной Благой Вести, не действующие только на подлинно верных, а остальных влекущее на ту дорожку, которая в конце приводит в ад. Но, глядя на тех, кто вступает на эту дорожку. Он не испытывает никакого злорадства. Почему же Он не перекрывает этот путь?

Ответ прозвучит странно, но он верен: из человеколюбия. Суть в том, что отправка души в ад есть вовсе не месть, а предоставление человеку того окончательного местопребывания, к которому он подготовил себя в течение земного этапа существования. В раю грешнику было бы еще хуже, чем в аду. Представьте себе картежника, которому запрещено играть, или сплетника, не имеющего возможности злословить, — да их же стошнит от Царства Небесного, где все это исключено. Наверно, если бы им показать и то, и то, они сами выбрали бы ад, где собрана подходящая для них компания. А чтобы облегчить этот выбор, чтобы пребывание души в раю или в аду было более органичным, а значит, пребывание в аду было менее мучительным. Господь еще при нашей жизни поляризует нас и разводит подальше друг от друга.

Но отчего же в преисподней все же "плач и скрежет зубовный"? Не от сковородок, а от досады. Огонь, который жжет грешников в аду, — это запоздалое раскаяние. Только там они начинают понимать, что грешная жизнь не приносит истинной радости, ибо она противоречит космическим законам, и в них пробуждается сожаление, что они упустили свой шанс, данный им на земле.

Давайте же молиться, чтобы вместо этого "они" нам не пришлось когда-нибудь сказать "мы". И не только молиться, но и действиями своими стараться предотвратить это.

7. Да воссияет и нам Свет Твой…

В день Преображения Господня церковный хор несколько раз в течение службы исполняет дивный тропарь:

Преобразился сей на горе, Христе Боже,Показавый ученикам Твоим славу Твою,Якоже можаху…

Это "Якоже можаху" выпевается как-то особенно торжественно и так крепко запоминается, что нередко употребляется как название тропаря. Например:

— Завтра Преображение, в храме будут петь "Якоже можаху", обязательно надо пойти…

Но даже из регулярно посещающих церковь мало кто вдумывается в эти слова, как и вообще в суть описанного в Евангелии события, именуемого Преображением.

Внешне оно выглядело так. На восьмой день после того, как апостолы возвратились из окрестных селений со своей первой проповеди, Иисус взошел с тремя из них — Петром, Иаковом и Иоанном — на высокую гору недалеко от Назарета, и там они вдруг увидели Его в поразившем их облике: в блистающих как снег одеждах и с лицом, озаренным неземным светом. Как бы притянутые Его святостью, к нему приблизились древние пророки Моисей и Илия, а из облака раздался возглас: "Это Сын Мой возлюбленный, на Котором Мое благоволение; Его слушайте". Ученики были здорово перепуганы и не знали, как себя вести, и что говорить, но через минуту все кончилось, и перед ними вновь стоял один Иисус в Своем обычном виде.

Промыслительный аспект этого эпизода состоит в том, что он явился одним из звеньев той цепочки божественных актов, которая привела к созданию Новозаветной Церкви. Официальной датой ее рождения считается пятидесятый день по Воскресении Христовом ("Пятидесятница"), когда действием сошедшего на них Святого Духа собравшиеся в Иерусалиме апостолы обрели благодать, давшую им право совершать дальнейшие рукоположения, то есть стали первыми епископами. Но к этой роли их надо было основательно подготовить, и Преображение стало очень важным этапом такой подготовки. На Фаворской горе Иисус въяве показал, что Он не политический лидер и даже не пророк, а подлинный Сын Божий, и Его Отец подтвердил это, хотя и остался невидимым. Без этого наглядного урока апостолы не могли бы осознать во всем объеме смысла своего служения. Как поется в другой молитве на Преображение (кондаке), "да егда Тя узрят распинаема, страдание убо уразумеют вольное", то есть, когда увидят Тебя пригвождаемого ко кресту, будут знать, что ты Сам захотел принести Себя в жертву ради нас и ради нашего спасения, а если бы не захотел, мог бы превратить в прах Своих убийц.

Это объяснение дается повсюду, и оно вроде бы исчерпывает тему. Но это не так. Мы говорим об Иисусе "показал", и нам кажется, что это слово вполне ясное, а на самом деле оно загадочное. Показать можно и фокус, как это делают иллюзионисты в цирке, а можно показать и то, что есть на самом деле. Преображение не было фокусом, ибо Иисус действительно был, есть и будет- Вторым Лицом Пресвятой Троицы, и слава Господня от Него неотъемлема. Но тогда почему ученики видели Его таким лишь в течение каких-то мгновении'?

Ответ может быть только один: они не были способны видеть действительность, и Иисусу пришлось на какое-то время дать им эту способность. Это время было не слишком малым, иначе они не осмыслили бы увиденного, но и не слишком большим, чтобы охвативший их страх не повредил их немощного рассудка.

Почему же у них не было этой способности? В каком состоянии они находились, если, имея глаза, не видели?

Такое состояние называют околдованностью или зачарованностью. Его могут наслать н недобрые люди, но не своей собственной силой, а всегда силой того древнего персонажа, который невидимо стоит за всеми злыми делами. Эти бесовские чары подобны печати, накладываемой на чувства — они препятствуют правильному восприятию окружающего. Такого рода печатью стал, например, адамов грех непослушания и гордыни, повредившей самое естество человека. Конечно же, эта печать лежала и на Петре, Иакове и Иоанне, которые, как и все люди, были потомками Адама, и на первый взгляд представляется логичным, что именно первородный грех не давал им видеть Христа в Его истинном облике. Но тут-то и всплывает наше "Якоже можаху", сразу разрушающее это предположение. В переводе на современный русский язык оно означает "Насколько они могли". Иисус не прибавил апостолам силы восприятия. Он продемонстрировал им лишь то, что они могли воспринимать даже при своей наследственной порче!