Четыре стороны света и одна женщина - Клевер Алиса

– Это только гормоны и вопрос времени. Ты сам меня учил.

– Ты никогда раньше не была циничной.

– Я никогда раньше не знала тебя!

Арина положила ладонь поверх его ладони. Его рука была теплой, сильной. Он проделал такой большой путь, но это не значит, что ему можно верить. Арина провела рукой по его волосам, а затем что было силы дернула Капрала за его рыжую гриву. Конь заржал и метнулся, и рука Максима оторвалась от ее бедра. Арина сбросила галоши на землю и, как могла, стукнула голыми пятками по лошадиному крупу.

Капрал рванулся и поскакал. Максим балансировал на крыше автомобиля. Его сильное гибкое тело склонилось в одну сторону, Капрал понесся в другую. Максим еле устоял, чуть не упал, но его взгляд был прикован к удаляющейся фигуре.

Арина скакала что есть мочи. Свет фар погас, и темнота окутала ее. Она обняла Капрала за шею и кричала что-то, размазывая руками слезы. Арина злилась на все на свете и особенно на то, что, может быть, она больше никогда не увидит его.

Ведь он здесь. Он приехал за ней. Он не переставал о ней думать. Вдруг прямо сейчас он разворачивает свою дурацкую машину и уезжает? Мысль была как пощечина, и Арина чуть было не развернулась обратно. Плевать на все! Пусть делает с ней что хочет. Только пусть не уезжает. Она не переставала думать о нем. Ни на секунду. Самые длинные три дня в ее жизни, самые страшные двести пятьдесят девять тысяч двести секунд.

7

Они ехали и ехали куда-то, словно и вовсе не собирались возвращаться обратно. Капрал, между прочим, был сильно против такого подхода и, как мог, давал понять Арине, что час поздний и хороший хозяин не только собаку, но и коняшку из дому не выгонит по лесам-полям скитаться. Ближе к ночи снова пошел мелкий дождь, и Арина продрогла до самых костей.

– Ты не обижайся, пожалуйста, что я тебя дернула, ладно? – упрашивала Арина сонного, усталого Капрала, которому в такой час хотелось одного – спать в теплой конюшне после сытного ужина. – Я просто… совсем не знаю, что мне делать. Он же никого не любит. Думаешь, он приехал, потому что не может без меня? Нет, он просто не может пережить, что кто-то отказывается ему повиноваться.

Капрал мотнул головой, фыркнул и попытался стряхнуть воду с крупа.

– Что? И ты с ним заодно? – возмутилась Арина, поняв его по-своему. – Да ты не представляешь, какой он на самом деле. Равнодушный. Жестокий. Сегодня он здесь, по колено в грязи, говорит, что приехал за мной. А завтра? Ветер переменится, и он откланяется – красивый, безупречный и холодный как лед. Нет, он не холодный. Даже наоборот, горячий. Я бы сейчас не отказалась от чего-нибудь горяченького. Чаю, например.

Мысли скакали, и было очень холодно. Конечно, надо возвращаться. Вдруг он уехал? От этого становилось еще холоднее.

А вдруг не уехал?

Наконец стало просто невозможно игнорировать факт, что Капрал норовит то и дело по-тихому повернуть к деревне. А когда Арина пытается пресечь эти попытки, он замедляет шаг и упирается, не идет.

– Может быть, вы и не умеете говорить, но понять вас несложно, господин Капрал, – скорчила рожицу Арина. Они проехали мимо родительского дома – в окнах было темно, все спали. Пробрались мимо дома тетки Клавы. Дядькин трактор мирно дремал на приколе. Должно быть, очень поздно, подумала Арина, заводя Капрала в конюшню. Конь радостно поспешал, шевеля ноздрями.

– Сейчас, покормлю! – рассмеялась Арина, открывая дверь в самый большой и теплый сарай, самый дальний – на самом краю их участка, почти у леса.

Стащив с Капрала стеганое одеяло, она бросила его на лавку. Щелкнула выключателем и раскрыла Капралово стойло, куда тот с живостью устремился.

– Видишь, Капрал, он уехал! – вздохнула Арина. И, зачерпнув овса из стоящего под навесом мешка, уныло поплелась за конем. Тишина нарушалась только шелестом сухой травы под копытами и фырканьем Дездемоны в стойле.

– А тебе важно знать, уехал я или остался? Разумеется, если речь обо мне… – раздалось ироничное откуда-то из глубины конюшни, и Арина подпрыгнула.

– Черт! – Овес из ведерка посыпался на пол.

Максим сидел у бокового окна – прямо на опилках, прижавшись спиной к фанерной стенке, и щурился в тусклом свете внезапно зажженной ее рукой лампочки. Неужели все то время, пока она изнуряла себя и коня ездой по полям, он сидел тут и ждал ее? Теперь его взгляд изменился, он внимательно оглядел ее и сдвинул брови.

– Ты вся промокла! – недовольно буркнул он и поднялся с места. Арина в нерешительности застыла в проходе. – Так и заболеть недолго! – Он нахмурился и сделал несколько шагов в ее сторону. Арина подалась назад, но Максим уже обхватил ее за плечи и, притиснув к себе, принялся растирать ее мокрые руки и спину. Арина не сопротивлялась, она закрыла глаза и с наслаждением отдалась этим крепким рукам. Максим взял ее лицо в ладони и страстно поцеловал ее. Его губы – как же много она думала о них. Верхняя чуть тоньше нижней, нижняя толще и более выпуклая. Красивого темно-розового оттенка – она так мечтала снова прильнуть к этим губам!

– Я думал, ты уже не придешь! – прошептал он тихонько и сильнее прижал Арину к себе. Оба замерли. Боже… О, что могло заставить ее добровольно отказаться от этого? Сердце билось, как сумасшедшее, и Арина ощущала прилив необъяснимого экстаза от одного лишь понимания того, что Максим здесь, рядом, от терпкого, маскулинного запаха его тела. Только рядом с ним, только в этих сильных руках она чувствует себя по-настоящему живой.

Капрал постоял рядом, шевеля ушами, и, с невероятным достоинством прошагав к тому месту, где был просыпан овес, огромными подвижными губами стал его подбирать.

– Я… ты… А мои родители? Они тебя видели? – Арина растерянно посмотрела на Максима. Что ей делать теперь? Один поцелуй может изменить всю жизнь. Он здесь. Он действительно приехал за ней. Разве может теперь все остаться прежним?

– Мы поговорили… Я полагаю, сейчас они крепко спят…

– Вы поговорили? О господи, и что они сказали?!

– Сказали? Много чего сказали. А ты сейчас смотришь на меня так, словно случилось страшное! – рассмеялся он. – Я что, монстр, которого нельзя показывать людям? Франкенштейн? А мне подумалось, что твой дядька похож на него куда больше. Не вспомню только, как его зовут?

– Степан… – автоматически уронила Арина. – Ты… Они… – Она не находила слов. – Это же мои родители! Они же… Они же ничего не понимают. Они думают, что ты… совратил меня! – Глаза ее в ужасе распахнулись, и Максим тихо засмеялся.

– А разве это не так? – Он пожал плечами и холодно улыбнулся. Самоуверенный мерзавец, красивый, неотразимый дьявол. И сопротивление бесполезно.

– Значит, ты и правда считаешь меня чудовищем! Впрочем, имеешь право. – Максим задумчиво посмотрел на нее, словно пытаясь просчитать ее кодовую комбинацию и понять, о чем она думает.

– Я не считаю тебя… – прошептала Арина, и взгляд Максима стал стальным.

– Не ври мне, – бросил он ей, и улыбка исчезла с его лица. Резко и неожиданно он сделал шаг вперед, схватил ее платье за нижний край и одним махом стащил его с нее, дернув вверх. Она совсем не ожидала этого, не успела подготовиться, и ее руки безвольно взлетели кверху, следуя за платьем. Секунда – и она осталась почти обнаженной, в одних тонких трусиках, босая, посреди сарая-конюшни. Вороной жеребец Багет с удивлением покосился на нее из стойла.

– Что ты творишь! – вскрикнула Арина и прикрыла обнаженные груди ладонями. Максим покачал головой, отступил на шаг. Он с удовольствием наблюдал за ее смятением. Ее губы дрожали. Он приблизился снова и положил руки ей на ладони, с усилием заставив ее опустить их. Она подчинилась.

– Вот так, моя принцесса. Так лучше. Беззащитная и нежная, ты так хороша! Тебе не холодно? – Его голос звучал спокойно, размеренно, но Арина знала, что демоны в его сердце проснулись и потирают руки.

– Нет. – Она покачала головой. Кровь бурлила в ее венах, она физически чувствовала его взгляд на своей груди.