Синтез - Токацин

— Эй, Джед, — громко прошептал он. — Тебе сколько лет?

— Шесть дней, — ответил тридцать пятый, зачёрпывая Би-плазму. Хосе смерил его недоверчивым взглядом, что-то пробормотал и отошёл от решётки.

Толстое стекло задребезжало, стены едва заметно качнулись. За первым взрывом последовал второй. Гедимин перевернулся на другой бок, не открывая глаз. Утренняя порция Би-плазмы уже была съедена, а «мартышки» ещё не придумали для него работу, и никто не приходил за ним. Третья бомба взорвалась где-то поблизости, и от сотрясения замигали не только светильники, но и защитные поля. Кто-то постучал по решётке.

— Джед, вставай, — за прозрачной стеной стоял шериф. — Сегодня ты работаешь на меня.

— Сэр? — удивлённый Энрике, присевший было на стул, снова поднялся.

— Да, ты сиди, — кивнул Райан. — Ключ оставляю тебе. Мы далеко не уйдём.

Пять взрывов один за другим прогрохотали за стенами тюрьмы. Кто-то снова прорвался сквозь городской купол и долбил кварталы многочисленными, но слабыми бомбами. Гедимин думал, что достаточно было бы одного выстрела из главного орудия «Циклопа», чтобы на месте Нью-Кетцаля осталась воронка. «Зачем вообще бомбить его? Тут ничего нет, кроме пыли и макак…»

— Твои дружки не унимаются, — вздохнул Райан. — Сейчас лупят по верфям и станции, но там им не обломится. Поле не пропустит. Сверни налево. Мы идём к ангару. Говорят, ты ремонтник… у меня тоже есть глайдер, и его некому чинить. Да, сюда… А теперь стой.

От коридора отходило короткое ответвление с двумя закрытыми дверями. Райан жестом приказал тридцать пятому дойти до конца и там остановиться.

— Сядь. Руки на стену и не двигайся, — тихо сказал он. — Я кое-что поправлю.

Он просунул пальцы под ошейник и слегка повернул его. Гедимин услышал тихий треск и писк, потом — щелчок.

— Удавка теперь не сработает, — сказал Райан, отойдя от пленника. — Вставай. Через месяц за тобой прилетят федералы, тогда я сниму ошейник вовсе. Он нужен для контроля, и больше ни для чего. Рабов мы не держим и никогда не держали. Надоест работа — откажись, заставлять не стану.

«Надоест?» — Гедимин мигнул, вспоминая, как лежал и разглядывал потолок сутки напролёт. Вот это действительно быстро надоедало, а работа… Он ещё ни разу не устал за эти два дня, и новой информации было в избытке.

— Нам нужны хорошие ремонтники, — сказал Райан и запрокинул голову, чтобы заглянуть Гедимину в глаза. — «Мартышки» — так вы называете нас? Если говорить о кетах — вы не ошиблись. Толпа мартышек и кучка инвалидов. Всех, кто был на что-то годен, давно призвали. Мы работаем с тем, что осталось, Джед. От вас и вашей войны только одна польза — любому отбросу нашлось занятие и место. Ты был ремонтником?

— Я умею чинить корабли, — отозвался Гедимин.

— Странные у тебя глаза, — буркнул Райан, отводя взгляд. — Горят, как угли. Умеешь чинить корабли — значит, глайдер для тебя ничто. Наш скрежещет на взлёте, иногда глохнет. Не из-за пыли — чистят его регулярно.

Площадка, по которой они прошли, уже была знакома Гедимину — здесь ему устраивали мойку. К ней торцом примыкал ангар. Его стены были тоньше, чем у самой тюрьмы, и грохот снарядов здесь был слышен ещё лучше.

— Верфи, — сказал Райан. — Отстреливаются. Вот этот глайдер. На тот, что слева, не смотри. Он уже полгода как не летает. И… наружу не лезь. Взрыватель сработает.

— Что есть из инструментов? — спросил Гедимин, втискиваясь в кабину глайдера. Она была предназначена для людей, и eateske там не помещался — мог только дотянуться до педалей и руля. Потревоженный механизм чихнул двигателем, протяжно заскрежетал, слегка приподнялся над землёй и упал обратно.

— Всё, что найдёшь в том ящике, — Райан достал бластер из кобуры и теперь задумчиво его рассматривал, вполглаза наблюдая за пленным. — Только в карманы не суй. Тебе что, так скучно в камере?..

Глава 3

— Энрике!

— Да, сэр!

— Сегодня везёшь Джеда на верфи.

— Верфи? Со стены же заявку прислали…

— С верфей прислали семь. И они, в отличие от, уже заплатили. Бери Джеда, заводи глайдер. Анхель Монтойя тебя встретит.

— Прокатный цех? У них что поломалось?

— На месте узнаешь. Иди, мне работать надо.

— Есть, сэр!

«Верфи?» — Энрике ещё не добрался даже до середины коридора, но Гедимин уже открыл глаза и сел. Пошевелив пальцами на сломанной ноге, он заглянул под повязку — слизь оттуда по-прежнему не текла. «То ли Eatesqa не заражаются от макак, то ли у Хосе какая-то другая болезнь,» — подумал он, осторожно переступая с ноги на ногу. «Хроническое отравление мозга, например…»

— Джед, выходи. Твои дружки раздолбали верфь, — Энрике вышел к решётке, на ходу разворачивая закатанные рукава формы. Убедившись, что механическая рука хорошо прикрыта, он выпустил Гедимина из камеры.

— Какие здесь верфи? — спросил тридцать пятый, не оборачиваясь — он и так слышал, что Энрике идёт следом.

— Единственные в штате, — буркнул тот. — Остальные вы уже раздолбали. Чем заняты федералы?! Ещё один такой налёт, и свои «Кондоры» они будут чинить в Австралии!

Глайдер, сметая с мостовых пыль и едва не задевая крыши, летел по улицам. Бронированный фургон заносило на поворотах и бултыхало из стороны в сторону, и Гедимин, болтаясь внутри, удивлялся, что прицеп ещё не перевесил кабину и не упал на какой-нибудь дом. За решётчатыми окошками мелькали встречные глайдеры, строения, облака пыли. Потом потянулась глухая стена из тёмно-серого фрила, поверху присыпанная битым стеклом. Над ней поднимался купол защитного поля.

Глайдер, уткнувшись в запертые ворота, взвыл сиреной. Створки залязгали, открываясь. Грохот, скрежет и запах раскалённого металла и плавящегося фрила со всех сторон обрушились на пришельцев. Глайдер, пролетев ещё немного, остановился.

— Выходи, — Энрике открыл бронированные двери. Гедимин выбрался наружу, быстро огляделся и сразу же заметил пару «макак» в экзоскелетах у запертых ворот, ещё двоих — у входа в огромное здание причудливой формы. Ещё четверо неторопливо обходили двор. Лязг и грохот не умолкали, иногда к ним добавлялись шипение и протяжный скрип. Гедимин втянул воздух — пахло так же, как на «Шибальбе», только запах был гуще и острее.

— Рики, ты? — из-за медленно ползущего по двору глайдера выбрался человек в оранжевой робе, протянул охраннику руку, пожал механическую кисть, перевёл взгляд на Гедимина, осмотрел его с головы до пят и едва заметно вздрогнул.

— Ты его контролируешь?

— Не трусь, он тихий, — буркнул Энрике. — Показывай, что у тебя.

— Сюда, — Анхель пинком открыл узкую дверь, прорезанную рядом с главными воротами.

— Иди, — подождав пять секунд, охранник подтолкнул Гедимина к проёму. — Я за тобой.

Тридцать пятый пригнулся — коридор не был рассчитан на его рост, и он с трудом помещался там в ширину, постоянно задевая плечами стены. Чем дальше он шёл, тем громче становился шум огромных механизмов; когда открылась вторая дверь, он даже не услышал скрежета — грохот снаружи всё заглушил.

— Стой, — буркнул Энрике, ткнув тридцать пятого в бок. — Анхель, показывай, что тут.

— А что, не видно? — криво усмехнулся тот, широким жестом обводя помещение.

Это, по всей видимости, и был «прокатный цех» — огромное помещение с высокой крышей и мощной вентиляцией. Горячий ветер свистел в ушах, но насосы не могли откачать все испарения раскалённого фрила и металла. У дальней стены протянулась через всё помещение длинная конвейерная лента полутораметровой высоты, с широким ограждением и смотровыми площадками над ним. Она начиналась у огромной станины — слишком высокой даже для Гедимина, оснащённой массивными валками, и по ней медленно полз пласт тёмно-красного, светящегося от жары фрила. В десяти метрах от станины, ближе к Гедимину, стоял ещё один сходный механизм… точнее, громоздились его остатки, и вокруг бродили люди в экзоскелетах и без них. Четверо пытались выправить перекошенную ленту, подталкивая под неё самоходную тележку. Один массивный валок, огороженный самодельными подпорками, лежал в стороне, гладкий бок второго виднелся из-под обломков станины. Её перекосило и присыпало расколотыми толстостенными трубами. Четыре трубы сходного вида лежали у стены, там, где начиналась витая железная лестница. Она вела к двум узким закрытым платформам. На другой стороне зала виднелись ещё две, такая же лестница и свисающие с потолка трубы — те, которым повезло не расколоться и не упасть. Частично они лежали на платформах, частично нависали над уцелевшим механизмом, и если бы сила тяготения взяла над ними верх, ничто не удержало бы их от падения, а станину — от превращения в хлам.