Николай I Освободитель. Книга 3 - Андрей Николаевич Савинков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Трехмесячный переход вдоль западного побережья обеих Америк с несколькими короткими остановками дался всем очень тяжело. Люди даже привычные к морю, не говоря уж об обычных крестьянах, с большим трудом переносили тяготы морского путешествия, тяжелые бытовые условия, скученность и просто каждодневный однообразный вид простиравшийся на все четыре стороны куда только хватало взгляда. За эти три месяца по разным причинам погибло тридцать четыре человека, что, с какой стороны не посмотри, нужно было признать отличным результатом, достигнутым исключительно благодаря тому, что организаторы перехода не поскупились на закупку качественного продовольствия. И просто не поскупились.
Пару раз караван судов понемногу трепала непогода, смыв за борт несколько человек. Что при этом происходило в трюмах, где зеленеющие крестьяне цвета молодых весенних всходов пытались бороться с собственным вестибулярным аппаратом — словами описать невозможно. Да и не нужно, пожалуй.
Уже на широте Мехико от эскадры отделилось четыре корабля во главе с одним из фрегатов и двинулись в сторону Сандвичевых — тех которые Гавайи — островов. Одной из целей этой экспедиции было установление протектората над островами и организация там постоянно действующего русского поселения. Ну а фрегат должен был стать той дубиной, которой впоследствии подданные русского императора стали бы отгонять промышляющих в тех краях английских и американских пиратов, контрабандистов и нелегальных добытчиков зверя. Зачастую, что не было ни для кого секретом, это были одни и те же люди.
И вот наконец спустя девять месяцев, 21 декабря почти под новый 1817 год они наконец приблизились к цели.
Караван из двенадцати судов встречали в Форт-Россе с необычайной радостью. Люди, живущие в отрыве от цивилизации, на краю мира, окруженные с одной стороны воинственными индейцами, с другой — английскими разбойниками а с третьей — далеко не дружелюбными испанцами, которые, в общем-то справедливо, считали эти земли своими, рады были бы видеть даже одно новое православное лицо. А тут их пожаловало больше тысячи.
Не смотря на зимнее время — в Калифорнии температура даже зимой очень редко падает ниже нуля, держась днем на уровне около 10–14 градусов, а ночью опускаясь до 2–5 — новоприбывшие тут же развили бурную деятельность. Нужно было подготовить жилье для резко увеличившегося населения колонии, а также подобрать места для еще нескольких поселений южнее и севернее по берегу океана.
— Что скажете, Иван Александрович, — когда стихли торжества по поводу прибытия в пункт назначения, и жизнь вновь вошла в более-менее рабочее русло был собран общий совет колонии и новоприбывших. — Где лучше расположить новые поселения? Так чтобы по максимуму береговую линию за собой застолбить, чтобы оборонять место было удобно и чтоб базой для флота служить место могло.
С появлением в этих водах нескольких больших боевых кораблей, расстановка сил мгновенно изменилась. Теперь русским не нужно было бояться налетов недружественно настроенных разбойников, наоборот можно было самим открыть сезон охоты. Очень скоро, кто-то должен был почувствовать эти изменения на своей шкуре.
— Есть тут место, — ответил Кусков, который в вживую был совсем не похож на классического русского чиновника средней полосы. Окладистая борода, обветренное лицо, одежда, сшитая из шкур местных зверей, мозолистые руки рабочего человека. Очевидно, что ему работа на свежем воздухе была куда как более привычна, чем орудование пером и чернилами за столом в кабинете. — Очень удобное, верстах в восьмидесяти к югу, но там уже небольшое испанское поселение стоит.
Прозвучало двусмысленно. Видимо выражение «закон-тайга, прокурор-медведь», для этих диких мест было тоже более чем применимо.
— С испанцами ссориться не стоит, — обтекаемо ответил Беллинсгаузен, — мы через их территории еще поселенцев переправлять собирались.
— Ну если не стоит… — Кусков задумчиво глядя на карту почухал бороду. — Вот здесь место есть доброе. Сорок примерно верст к югу. Там в сушу врезается длинный узкий залив. Корабли от непогоды прятать удобно будет, лес по берегу растет, но его смотреть нужно, точно не знаю, на сколько он подходящий. Если поселение на полуострове основать, то и с суши будет его нелегко взять.
— Ладно, все посмотрим, — кивнул адмирал, когда они сообща прикинули несколько потенциальных мест в полосе сотни миль южнее и севернее Росса. Не лишенный простого человеческого тщеславия он уже перешил контр-адмиральские знаки различия себе на форму и теперь иногда неосознанно касался пальцами новеньких эполет. — А что по женскому вопросу? У меня на кораблях четыреста восемьдесят три мужских души списочного состава переселенцев. Мы предполагали набрать им жен из местных… Индианок.
— С этим проблем не будет, — расплывшись в довольной улыбке мотнул головой Кусков. — Два-три топора, нож, несколько ниток бус, отрез ткани. За такой калым, тут невест приведут целую толпу. Устанешь от желающих отбиваться.
Вообще отношение между русской колонией и индейцами были достаточно дружественными. Были конечно инциденты, да и равными себе краснокожих православные переселенцы не считали, это понятно. Но в отличии от обосновавшихся севернее протестантов, которые с легкостью уничтожали или обращали в рабство целые поселения, русские предпочитали торговать к выгоде обеих сторон.
Индейцы так же активно привлекались к работам внутри поселения, и часть из них со временем даже принимала православие и оседала в основанных русскими поселках по берегу океана. Собственно к моменту описываемых событий в «русских» поселениях на Американском континенте краснокожих зачастую жило уже больше нежели собственно белых людей из метрополии. Даже если к последним причислить немногочисленное пока потомство от смешанных браков.
— Хорошо, а то через год прибудет новая партия переселенцев, нужно будет к тому времени всех обустроить и приставить к делу.
Кусков в ответ на такое заявление только покачал головой. Прожив на этих берегах два десятка лет, он привык, что далекой власти империи в Санкт-Петербурге эти дикие места совершенно не интересны. Что-то, видимо, там резко изменилось, раз к ним проявляют такое внимание.
В течение нескольких следующих месяцев было сделана целая куча мелких, но оттого не менее важных дел. Было основано три новых поселения, одно из которых Александров-Тихоокеанский, заложенное именно в указанном Кусковым заливе в сорока верстах к северу от Сан-Франциско, должно было стать будущим центром русского судостроения на Тихом океане. Во всяком случае уже в марте там заложили две пока еще совсем небольших, пригодных только для каботажного плавания и связи между русскими поселками парусных ладьи. В крепости Росс был заложен полноценный каменный храм, поскольку раньше тут обходились небольшой деревянной церквушкой, которая совсем не тянула на центр православия Русской Америки. Были разбиты огороды, засеяны поля, подготовлены помещения для немоногочисленной привезенной из России племенной живности, отправленной «за три моря» для улучшения породы местных коров и лошадей.
Часть кораблей и сотня поселенцев ушла севернее на Аляску, где так же чувствовалось жесткая нехватка белого православного населения, боевые же корабли вышли на патрулирования вдоль берегов Американского Континента. Уже спустя несколько месяцев — а также десяток потопленных и запризованных кораблей — всем в округе стало ясно, что с русскими теперь нужно считаться. Для этого пришлось совершить несколько карательных рейдов, сжечь пяток поселений принадлежавших раннее черствевших тут себя хозяевами англичанам, повесить несколько десятков особо отъявленных мерзавцев. Вообще межгосударственные взаимоотношения в этих водах напоминали таковые в Карибском море века эдак шестнадцатого-семнадцатого. Не важно какие отношения у вас там в Европе — здесь любой встречный корабль под чужим флагом становился законной добычей, а напасть и ограбить соседа считалось делом чуть ли не обыденным.
Одновременно с активно развернувшейся деятельностью непосредственно на Американском побережье, появление русских кораблей на Гавайях сдвинуло с мертвой точки проект присоединения этих островов к Российской империи. Еще в 1816 году тут во всю развернулся барон Егор Николаевич Шеффер,
