Сын за сына - Александр Содерберг

Ей хотелось встать и выйти из комнаты, уехать, исчезнуть…

– Я здесь не для того, чтобы объявить о решении, – осторожно произнесла она.

Удивленная улыбка из-за того, что его прервали посередине предложения.

– Каком решении?

Руки Софии лежали у нее на коленях. От страха они стали тяжелыми и начали было странно двигаться, но София их удержала.

– Я здесь, чтобы попросить вас обдумать и обсудить все еще раз.

Сердце рвалось из груди и отдавало в горле.

Улыбка исчезла. Серые глаза немецкого главы компании стали стеклянными.

– Никто не знает, что я здесь, – продолжала София. – Я приехала, чтобы попросить вас посмотреть на дело с другой точки зрения, подумать о долгосрочной перспективе.

Выражение лица Ральфа Ханке не изменилось. Она подумала, что он завис в этом состоянии. Но вдруг появилось новое выражение, выражение номер три. Какое-то старческое, усталое, почти больное. Только на мгновение – пепельно-серое и незамысловатое в своем проявлении разочарование. Потом Ханке очнулся.

– Продолжайте, – сказал он.

София нервничала, в горле стоял ком.

– После убийства Адальберто и бегства Гектора организация ослабла, сделок стало значительно меньше. Остались одни крошки. То, что вы хотите заполучить, на самом деле больше не имеет ценности.

– Что у вас есть на сегодняшний день? – спросил Генц со своего кресла.

София понимала, что он знал все; значит, нельзя искажать факты.

– Мы сотрудничаем с доном Игнасио. У нас есть связи в ряде шведских биржевых предприятий. Мы торгуем полученной информацией через инвестиционные компании. О больших суммах речь не идет, но есть медленный и неуклонный рост…

– Почему медленный? – равнодушно спросил Роланд.

– Мы должны соблюдать осторожность.

Она запнулась, затем продолжила говорить тонким, против ее воли, голосом.

– Мы развиваем направление работы в индустрии фальсификаций. Это может вырасти в нечто крупное. Мы по-прежнему зарабатываем на инвестициях, сделанных Адальберто еще давно, но немного.

– Как, например? – Генц не давал ей времени на размышление.

– Проценты от выручки, контрабанда из Марокко, черные деньги в строительной отрасли, отмывание денег, сотрудничество с итальянцами и другими группировками в Европе… и многое другое.

– Многое другое? И это вы называете крошками? – спросил Ральф Ханке.

– Да, относительно.

– Относительно чего?

– Относительно ваших с доном Игнасио доходов.

Он пристально смотрел на нее, на его лицо вернулась краска.

– А ваши расходы? – поинтересовался Генц.

София старалась говорить невозмутимо.

– Бо́льшая часть связана с доном Игнасио – он обходится нам на шестьдесят процентов дороже нашего заработка от его товаров. Множество текущих договоров, проценты за покровительство, импорт товаров… Еще постоянные расходы на суды то тут, то там, в основном в Испании. И, конечно же, большие траты сейчас, когда мы планируем развивать отрасль плагиата.

Это выражение лица Ральфа Ханке… Пустое, непонятное, бесчувственное.

– И вы приехали сюда без указания, вы говорите?

Она кивнула.

– Никто не знает, что вы здесь? – продолжал он.

Ханке знал, что она не ответит, и, воспользовавшись ситуацией, продлил ее мучение артистической паузой.

– Вы смелая или просто дурочка, София?

– А это имеет значение?

– Что вы хотите? – спросил он.

– Хочу, чтобы вы дали задний ход.

Ральф Ханке посмотрел на Роланда Генца. Тот и бровью не повел.

– Куда нам давать задний ход? – спросил Ральф.

– Компания вырастет, – сказала Софи. – Она станет больше, вот тогда и возьмете ее.

Он пожал плечами.

– Я сам могу это устроить – заставить ее расти.

– Так можно обо всем сказать.

Он ухмыльнулся.

– Я вправду так считаю.

С улицы доносился глухой шум проезжавших машин.

– Нужно оставить в покое, – сказала она.

– Оставить в покое что?

– Нас, приближенных Гектора.

Ханке даже не пришлось размышлять, у него уже был готов ответ. Он чуть наклонился вперед, излучая подавленное возбуждение.

– Мне нужно знать, где находятся Гектор и Арон. Дайте мне их координаты, и я обещаю, что ни с кем ничего не случится.

Он вытер рот, пораженная артрозом рука опустилась на колено, на всеобщее обозрение.

– Я не знаю, где они, – сказала София.

Заскрипел паркет.

– Можете узнать?

– Нет.

Ральф Ханке откинулся назад на спинку дивана, заметил, что видна больная рука, и спрятал ее.

– Не думали ли вы, что ведете себя нелояльно, когда ехали сюда, действуя за спиной у Гектора и Арона? – спросил он.

София молчала.

– Или нет? Вы не действуете у них за спиной?

Она продолжала молчать.

– Он жив?

София кивнула.

– Как мне убедиться в том, что это правда?

Вопрос на самом деле был риторическим, поэтому ответ Ральф не получил.

– София, что вам нужно, чтобы Гектор сдался нам?

– Ничего.

– Что означает?

– Ничего. Я не могу это сделать.

– А что можете?

– Я могу дать вам больше, чем вы получили бы, если б захватили компанию сейчас. Если у вас есть терпение и вы готовы подождать.

– Как долго?

София с грустью на лице пожала плечами.

– Что-нибудь еще? – спросил Ханке.

Бессознательно крутя кольцо на безымянном пальце правой руки, она тихо выдавила:

– Нет, больше ничего.

– Вы пошли на огромный риск, приехав сюда, – сказал он.

На этом встреча закончилась. Роланд поднялся, показав жестом, чтобы она следовала за ним к выходу.

На улице ждала машина. София села на заднее сиденье.

Роланд Генц вернулся в комнату.

– Какая у нее роль во всей этой истории? – спросил Ральф.

Вопрос несколько секунд крутился в голове у Роланда, который снова сел в кресло. Но вместо ответа он задал еще один вопрос:

– Сегодня говорил Гектор? Это его слова мы слышали?

Ральф задумался.

– Нет, как я понял.

– А кто тогда? Арон? Она сама?

Роланд с Ральфом углубились в размышления, но так и не нашли ответ.

– Ее сын? – спросил Ральф.

– Альберт.

– Кроме него, у нее никого нет?

– Нет…

Ральф думал, глядя в одну точку.

– Все дети, – шептал он сам себе.

Потом очнулся от мыслей.

– А о чем она просила-то? – спросил он.

– Она просила об отсрочке, – ответил Роланд.

Мысль обрела форму.

– Знают ли они о том, что мы в курсе? – спросил Ральф.

– В смысле?

– Знают ли они, что мы знаем? Что знаем о них больше, чем они о нас? Что мы нашли сына Гектора, что мы знаем, как выглядит группировка, что дела у них не продвигаются?

– Нет, не думаю.

– Но позже, сегодня вечером они узнают?

– Да, Ральф, вечером узнают.

Ханке провел рукой по волосам, Генц сделал то же.

– Коен справится? – спросил Ральф.

– Должен.

– Он дурак?

– Относительно.

– Но?..

– У него какой-то идиотский отцовский комплекс. Хочет получить наше расположение, хочет одобрения, признания.

– Дай ему это. Позвони, объясни, помоги, – сказал Ральф.

– Хм. Может, подключим Карлоса? – спросил Роланд.

Вопрос отвлек Ральфа от мыслей.

– Давай…

Генц встал с кресла, прошел по комнате и открыл дверь в соседнее помещение. Ральф слышал обрывки слов Роланда. Потом он вернулся и направился к креслу. За ним шел Карлос Фуэнтес – крупный, лысый, в расстегнутой белой рубашке и широких льняных штанах, босиком. Он сел на диван прямо напротив Ральфа, на то место, где только что сидела София. Одну руку Карлос закинул на спинку. В нем было что-то самодовольное, как будто он здесь играл главную роль.

– Что скажешь? – спросил Генц.

Карлос пожал плечами, больше чем нужно, словно этот вопрос вообще не имел ответа.

– Она по собственной инициативе приехала?

Карлос Фуэнтес сильно исхудал – не столько телом, сколько лицом. Кожа обвисла, под глазами синяки, морщины мелкие, но повсюду.

– Сомневаюсь, – ответил Карлос.

– Почему сомневаешься? – Роланд говорил монотонно и без эмоций.

Карлос развел руками. Еще один преувеличенный жест.

– Медсестра? Гектор был в нее влюблен. Она тоже находилась в ресторане, когда прозвучали выстрелы.

– Нет, она приехала не по собственной инициативе.

– Почему ты так думаешь?

– Никогда не видел Гектора влюбленным ни в кого, кроме нее. Они близки; это он отправил ее, я не сомневаюсь.

– Зачем? – спросил Генц.

– Ты же сам видел. Она угрожала? Нет, вела себя осторожно, спокойно и осмотрительно.

– Зачем? – Роланд был невозмутим.

– Затем, что им нужно время. Она прямо сказала об этом.

– Получим ли мы от них что-нибудь?

Одну руку Карлос держал под рубашкой и поглаживал свою широкую холодную грудь.

– Нет, – ответил он.

– Почему?

– Я вам уже сто раз говорил почему.

Он был резким и грубым, испанец.

– Потому что Гектор не выдает себя? – спросил Роланд.

Карлос кивнул и повторил, понизив голос: