Звездная тень - Сергей Лукьяненко

Ответ был так очевиден, что я не сразу в него поверил. Все преимущества «Гаммы» заключались именно в том, что это российская станция.

Вот те раз. И вот те два! Мы с дедом попали не просто в ловушку СКОБы! Мы попали в межгосударственную интригу. Российские гэбисты решили помочь родине!

Нет, я, конечно, не против. И если бы речь шла только об этом, о возможности обставить американцев, японцев и объединенную Европу – первый бы пожал Данилову руку, а Машеньку расцеловал, несмотря на ее вечно угрюмый вид. Подарить стране хоть немного гордости за себя… пусть даже гордости за удачное воровство – я готов. Всегда. Но до того ли сейчас? Когда пылает дом, не время ссориться с соседями из-за протекших кранов.

Я даже захихикал, искоса поглядывая на гэбистов. Но им было не до меня.

– Обнаружат неправильность формы,– сказала Маша.– С «Дельты» и «Альфы» – наверняка. Да и выхлоп у нас… не тот.

– Я свяжусь с управлением,– пообещал Данилов.– Пусть работают по третьей схеме.

– Экспериментальный полет?

– Да. Пошумят и успокоятся.

– А в ангар «Гаммы» мы впишемся? – спросила Маша после паузы.

– По габаритам – должны.

Все ясно. Иностранцам, в первую очередь американцам, будут пудрить мозги, уверяя, что «Волхв» испытывал начинку «Юрия Гагарина», многострадального, уже лет десять проектирующегося корабля с плазменными движками. Рано или поздно те выяснят, что никаких работоспособных плазменных двигателей в России не создавали, и вот тогда начнется шум. Но сейчас важно выиграть время…

Я невольно начал думать так, словно был на стороне Данилова и Маши. Словно не сидел, прикрученный к креслу сотней метров скотча. И Данилов будто почувствовал эту слабину.

– Петр,– он развернулся в кресле, легонько оттолкнулся от подлокотника – опять забыв про искусственную гравитацию и попытавшись воспарить,– еще можно все переиграть.

– Отправиться к Ядру? – спросил я со всей возможной наивностью.

Данилов вздохнул:

– Петр, я развязываю вас с Карелом… и мы приводим корабли вместе. Записи черного ящика рептилоид подкорректирует, полагаю… Ну?

– А бунта не боишься?

– Рискну поверить на слово.

– Не верь мне, Данилов,– сказал я.– Вот я – верил тебе, и гляди, что получилось.

Он пожал плечами и сгорбился над пультом. Больше мы ни о чем не говорили – все два часа, пока «Волхв» шел к «Гамме». Не о чем нам теперь было говорить.

Единственное, что меня удивляло – молчание рептилоида. Ни Карел, ни дед не пытались вступить в разговор. Хотелось верить, что они просто придумывают сейчас план нашего освобождения. Вот только я прекрасно знаю: когда дед что-то замышляет – он, наоборот, болтает без умолку…

«Гамма» построена по древней, еще Циолковским придуманной схеме «колеса». Тридцатиметровый вращающийся диск, в центре-ступице – невесомость, а по окружности – некое подобие силы тяжести, создающееся центробежной силой. Зачем это понадобилось Роскосмосу и СКОБе – бог знает. Особого комфорта псевдогравитация не прибавляла, экипажи менялись ежемесячно и от невесомости не пострадали бы, зато проблем возникало выше головы. Например, для перехода в боевое состояние «Гамме» требовалось прекратить вращение – иначе наводка боевых лазеров становилась невозможной.

Не иначе как это была одна из последних попыток нашей космонавтики вернуть себе утраченное лидерство. Хотя бы часть его. Попытка наивная и безнадежная, как и все остальные – заводик по производству сверхчистых полупроводников и безалергенных вакцин, не то уже сгоревший, не то просто заброшенный на орбите, лунная база, третий год работающая в автоматическом режиме, недостроенный «Зевс» – корабль для полета к Юпитеру, спроектированный до изобретения джампа и успевший безнадежно устареть…

В ангар «Волхв» вошел впритык. Данилову потребовалось все его мастерство, чтобы затащить два корабля внутрь, не вмазавшись в хрупкие стенки. Еще с полминуты, тихо матерясь, он подрабатывал маневровыми, гася остатки момента инерции. «Волхв» раскачивался по ангару словно свинцовый шарик, брошенный в крошечную и хрупкую елочную игрушку. Любой удар о стенку мог серьезно повредить станцию, но выхода у Данилова не было. Наконец челнок застыл – точнее, начал медленно опускаться на стенку цилиндрического ангара, влекомый едва ощутимой центробежной силой. Люк ангара стал беззвучно закрываться, пряча нас от любопытных радаров с других станций СКОБы.

Вот и приехали. Два корабля, два героя и два пленника. На меня навалилась апатия и я закрыл глаза. Хватит. Нельзя бороться бесконечно. У меня был шанс – там, на полпути, когда куалькуа услужливо вытянул щупальце. Я не захотел, не смог им воспользоваться. Значит – все.

Извините, Алари.

Извини, Земля.

Никогда не думал, что в наши тесные космические станции впихивают такие помещения не первой необходимости, как тюрьма. Или она здесь по-другому называется? Карцер, гауптвахта, изолятор? Не знаю. Одно точно, у алари я сидел комфортнее.

Камера была совсем крошечная, размером с дачный сортир. В углу и впрямь помещался маленький унитаз, над ним, с детской непосредственностью, конструктор разместил термоконтейнер для разогрева пищи. Еще был телевизионный экран – я с удивлением убедился, что он работает, но транслирует лишь несколько российских телеканалов. Надо же, забота о культурном отдыхе узников присутствует. Нашли чем заняться – ретранслировать на борт станции поток мыльных опер и унылых шоу…

Когда нас с рептилоидом вели по станции, она кипела как растревоженный улей. Носились по узким переходам черные береты – российские космические пехотинцы. Боевой пост, мимо которого мы прошли, был наглухо задраен – значит, введена готовность номер один и за ракетным пультом сидят наводчики.

Серьезно. Все очень серьезно. Страна тряхнула сединой, поиграла одрябшими мускулами и решила не выпустить из рук чужую технологию. Куда уж тут рыпаться. Сиди и смотри, отвечай на вопросы и кайся в грехах…

Я развернул узкий гамак, забрался в него. Псевдогравитация здесь совсем слабенькая, весу во мне сейчас было как в котенке. Тлела под потолком желтая лампочка, временами станция подергивалась – совершались какие-то маневры. Неужели обман не удался и заокеанские друзья сейчас устраивают выволочку нашему президенту?

Только волен ли президент отдать нас с рептилоидом всему человечеству? Эту операцию вела госбезопасность. Вряд ли она захочет делиться. А власть Шипунова сейчас вовсе не так устойчива, как в первые годы после переворота…

Мысли текли вялые, противные. Словно пробежал с рекордным результатом утомительный кросс, а тебе предлагают еще и поплавать в болоте. Как все было просто на Родине и у Алари. Тяжело и просто. А здесь вновь мышиная возня и меленькие интриги…

Вытянув ногу, я ткнул в кнопку телевизора. Плюсы крошечного помещения – все под рукой… или под ногой.

Худшего выбора я придумать не мог. Первый канал транслировал музыкальный конкурс. Певица, неуклюже покачивающаяся на сцене, петь не умела абсолютно. Не ее это было занятие, ей бы у плиты стоять или купальники рекламировать. Но никого это не трогало. Вопили у сцены фанаты и фанатки, благосклонно улыбались в жюри коллеги певички – часть из которых даже имела слух и голос. Второй канал я пропустил сходу – там шли новости, крупным планом показывали горящий вокзал. Четвертый канал порадовал меня политической беседой, сводящейся к тому, что все в жизни плохо, а надо бы жить получше. Пятый канал гнал рекламный ролик МВД. Замогильный голос за кадром вещал: «Вы можете нарушать закон – и тогда вам будут сниться кошмары по ночам! Вы можете быть честным гражданином – и хорошее настроение не покинет больше вас! Работники милиции имеют оружие и право применять его без предупреждения! Они хотят, чтобы все жили хорошо!» Нехитрый видеоряд состоял из мрачных небритых уголовников, белозубых смеющихся граждан и палящих в мишени милиционеров. Шестой канал, как обычно, крутил рекламу. Речь шла о новейших вакуум-памперсах трехсуточного действия. Я хотел было выключить телевизор, но тут на фоне улыбающегося ребенка в подгузнике появилось знакомое лицо – Анатолий Романов, пилот-инструктор «Трансаэро». Я остолбенел.

– Космические полеты – тяжелый труд,– сказал Толик.– Порой я провожу многие часы подряд, не имея возможности отойти от пульта. Раньше это было сопряжено со значительными неудобствами…

В глазах Толика блестел какой-то нездоровый огонек. Мамочка, сколько же ему заплатили?

– Теперь, с появлением вакуум-памперсов, мои проблемы решены…– обреченно закончил Толик.– Я взлетаю, выполняю джамп-перемещения, сажусь на чужую планету и возвращаюсь, не теряя времени на бытовые неудобства…

Я захохотал. Кончилась реклама памперсов, началась какая-то детская программа, а я все ржал, представляя Толика в памперсах за джамп-пультом. Нет, это же надо!