Собрание сочинений в четырех томах. Том 2. Песни.1971–1980 - Владимир Высоцкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дважды Герою Советского Союза
Николаю Скоморохову и его погибшему другу
Всю войну под завязкуя все к дому тянулся,И хотя горячился —воевал делово, —Ну а он торопился,как-то раз не пригнулся —И в войне взад-вперед обернулсяза два года – всего ничего.
Не слыхать его пульсаС сорок третьей весны, —Ну а я окунулсяВ довоенные сны.
И гляжу я дурея,И дышу тяжело:Он был лучше, добрее,Добрее, добрее, —Ну а мне – повезло.
Я за пазухой не жил,не пил с господом чая,Я ни в тыл не просился,ни судьбе под подол, —Но мне женщины молчанамекали, встречая:Если б ты там навеки остался —может, мой бы обратно пришел?!
Для меня – не загадкаИх печальный вопрос, —Мне ведь тоже несладко,Что у них не сбылось.
Мне ответ подвернулся:«Извините, что цел!Я случайно вернулся,Вернулся, вернулся, —Ну а ваш – не сумел».
Он кричал напоследок,в самолете сгорая:«Ты живи! Ты дотянешь!» —доносилось сквозь гул.Мы летали под богомвозле самого рая, —Он поднялся чуть выше и сел там,ну а я – до земли дотянул.
Встретил летчика сухоРайский аэродром.Он садился на брюхо,Но не ползал на нем.
Он уснул – не проснулся,Он запел – не допел.Так что я вот вернулся,Глядите – вернулся, —Ну а он – не успел.
Я кругом и навечновиноват перед теми,С кем сегодня встречатьсяя почел бы за честь, —Но хотя мы живымидо конца долетели —Жжет нас память и мучает совесть,у того, у кого она есть.
Кто-то скупо и четкоОтсчитал нам часыНашей жизни короткой,Как бетон полосы, —
И на ней – кто разбился,Кто взлетел навсегда…Ну а я приземлился,А я приземлился, —Вот какая беда…
1975БАЛЛАДА О ДЕТСТВЕЧас зачатья я помню неточно, —Значит, память моя – однобока, —Но зачат я был ночью, порочноИ явился на свет не до срока.
Я рождался не в муках, не в злобе, —Девять месяцев – это не лет!Первый срок отбывал я в утробе, —Ничего там хорошего нет.
Спасибо вам, святители,Что плюнули да дунули,Что вдруг мои родителиЗачать меня задумали —
В те времена укромные,Теперь – почти былинные,Когда срока огромныеБрели в этапы длинные.
Их брали в ночь зачатия,А многих – даже ранее, —А вот живет же братия —Моя честна компания!
Ходу, думушки резвые, ходу!Слова, строченьки милые, слова!..В первый раз получил я свободуПо указу от тридцать восьмого.
Знать бы мне, кто так долго мурыжил, —Отыгрался бы на подлеце!Но родился, и жил я, и выжил, —Дом на Первой Мещанской – в конце.
Там за стеной, за стеночкою,За перегородочкойСоседушка с соседочкоюБаловались водочкой.
Все жили вровень, скромно так, —Система коридорная,На тридцать восемь комнаток —Всего одна уборная.
Здесь, на зуб зуб не попадал,Не грела телогреечка,Здесь я доподлинно узнал,Почем она – копеечка.
…Не боялась сирены соседка,И привыкла к ней мать понемногу,И плевал я – здоровый трехлетка —На воздушную эту тревогу!
Да не все то, что сверху, – от бога, —И народ «зажигалки» тушил;И как малая фронту подмога —Мой песок и дырявый кувшин.
И било солнце в три луча,Сквозь дыры крыш просеяно,На Евдоким КирилычаИ Гисю Моисеевну.
Она ему: «Как сыновья?»«Да без вести пропавшие!Эх, Гиська, мы одна семья —Вы тоже пострадавшие!
Вы тоже – пострадавшие,А значит – обрусевшие:Мои – без вести павшие,Твои – безвинно севшие».
…Я ушел от пеленок и сосок,Поживал – не забыт, не заброшен,И дразнили меня: «Недоносок», —Хоть и был я нормально доношен.
Маскировку пытался срывать я:Пленных гонят – чего ж мы дрожим?!Возвращались отцы наши, братьяПо домам – по своим да чужим…
У тети Зины кофточкаС драконами да змеями, —То у Попова ВовчикаОтец пришел с трофеями.
Трофейная Япония,Трофейная Германия…Пришла страна Лимония,Сплошная Чемодания!
Взял у отца на станцииПогоны, словно цацки, я, —А из эвакуацииТолпой валили штатские.
Осмотрелись они, оклемались,Похмелились – потом протрезвели.И отплакали те, кто дождались,Недождавшиеся – отревели.
Стал метро рыть отец Витькин с Генкой, —Мы спросили – зачем? – он в ответ:«Коридоры кончаются стенкой,А тоннели – выводят на свет!»
Пророчество папашиноНе слушал Витька с корешем —Из коридора нашегоВ тюремный коридор ушел.
Да он всегда был спорщиком,Припрут к стене – откажется…Прошел он коридорчиком —И кончил «стенкой», кажется,
Но у отцов – свои умы,А что до нас касательно —На жизнь засматривались мыУже самостоятельно.
Все – от нас до почти годовалых —«Толковищу» вели до кровянки, —А в подвалах и полуподвалахРебятишкам хотелось под танки.
Не досталось им даже по пуле, —В «ремеслухе» – живи да тужи:Ни дерзнуть, ни рискнуть, – но рискнулиИз напильников делать ножи.
Они воткнутся в легкие,От никотина черные,По рукоятки легкиеТрехцветные наборные…
Вели дела обменныеСопливые острожники —На стройке немцы пленныеНа хлеб меняли ножики.
Сперва играли в «фантики»,В «пристенок» с крохоборами, —И вот ушли романтикиИз подворотен ворами.
…Спекулянтка была номер першийНи соседей, ни бога не труся,Жизнь закончила миллионершей —Пересветова тетя Маруся.
У Маруси за стенкой говели, —И она там втихую пила…А упала она – возле двери, —Некрасиво так, зло умерла.
Нажива – как наркотика, —Не выдержала этогоБогатенькая тетенькаМаруся Пересветова.
Но было все обыденно:Заглянет кто – расстроится.Особенно обиделоБогатство – метростроевца.
Он дом сломал, а нам сказал:«У вас носы не вытерты,А я, за что я воевал?!» —И разные эпитеты.
…Было время – и были подвалы,Было дело – и цены снижали,И текли куда надо каналы,И в конце куда надо впадали.
Дети бывших старшин да майоровДо ледовых широт поднялись,Потому что из тех коридоров,Им казалось, сподручнее – вниз.
1975I. ИНСТРУКЦИЯ ПЕРЕД ПОЕЗДКОЙ ЗА РУБЕЖ,или ПОЛЧАСА В МЕСТКОМЕЯ вчера закончил ковку,Я два плана зачудил, —И в загранкомандировкуОт завода угодил.
Копоть, сажу смыл под душем,Съел холодного язя, —И инструктора послушал —Что там можно, что нельзя.
Там у них пока что лучшебытово, —Так чтоб я не отчубучилне того,Он мне дал прочесть брошюру —как наказ,Чтоб не вздумал жить там сдурукак у нас.
Говорил со мной как с братомПро коварный зарубеж,Про поездку к демократамВ польский город Будапешт:
«Там у них уклад особый —Нам так сразу не понять, —Ты уж их, браток, попробуйХоть немного уважать.
Будут с водкою дебаты —отвечай:“Нет, ребяты-демократы, —только чай!”От подарков их суровоотвернись:“У самих добра такого —завались!”»
Он сказал: «Живя в комфорте —Экономь, но не дури, —И гляди не выкинь фортель —С сухомятки не помри!
В этом чешском Будапеште —Уж такие времена —Может, скажут “пейте-ешьте”,Ну а может – ни хрена!»
Ох, я в Венгрии на рынокпохожу,На немецких на румынокпогляжу!Демократки, уверяликореша,Не берут с советских гражданни гроша!
«Буржуазная заразаВсе же ходит по пятам, —Опасайся пуще глазаТы внебрачных связей там:
Там шпиёнки с крепким телом, —Ты их в дверь – они в окно!Говори, что с этим деломМы покончили давно.
Могут действовать онине прямиком:Шасть в купе – и притворитсямужиком, —А сама наложит толапод корсет…Проверяй, какого полатвой сосед!»
Тут давай его пытать я:«Опасаюсь – маху дам, —Как проверить? – лезть под платье —Так схлопочешь по мордам!»
Но инструктор – парень дока,Деловой – попробуй срежь!И опять пошла морокаПро коварный зарубеж…
Популярно объясняюдля невежд:Я к болгарам уезжаю —в Будапешт.«Если темы там возникнут —сразу снять, —Бить не нужно, а не вникнут —разъяснять!»
Я ж по-ихнему – ни слова, —Ни в дугу и ни в тую!Молот мне – так я любогоВ своего перекую!
Но ведь я – не агитатор,Я – потомственный кузнец…Я к полякам в Улан-БаторНе поеду наконец!
Сплю с женой, а мне не спится:«Дусь, а Дусь!Может, я без заграницы обойдусь?Я ж не ихнего замесу —я сбегу,Я на ихнем – ни бельмеса,ни гугу!»
Дуся дремлет как ребенок,Накрутивши бигуди, —Отвечает мне спросонок:«Знаешь, Коля, – не зуди!Что ты, Коля, больно робок —Я с тобою разведусь! —Двадцать лет живем бок о бок —И все время: “Дуся, Дусь…”
Обещал, – забыл ты нешто?ну хорош! —Что клеенку с Бангладештапривезешь.Сбереги там пару рупий —не бузи, —Мне хоть чё – хоть черта в ступе —привези!»
Я уснул, обняв супругу —Дусю нежную мою, —Снилось мне, что я кольчугу,Щит и меч себе кую.
Там у них другие мерки, —Не поймешь – съедят живьем, —И всё снились мне венгеркиС бородами и с ружьем.
Снились Дусины клеенкицвета бежИ нахальные шпиёнкив Бангладеш…Поживу я – воля божья —у румын, —Говорят – они с Поволжья,как и мы!
Вот же женские замашки! —Провожала – стала петь.Отутюжила рубашки —Любо-дорого смотреть.
До свиданья, цех кузнечный,Аж до гвоздика родной!До свиданья, план мой встречный,Перевыполненный мной!
Пили мы – мне спирт в аортупроникал, —Я весь путь к аэропортупроикал.К трапу я, а сзади в спину —будто лай:«На кого ж ты нас покинул,Николай!»
1974II. СЛУЧАЙ НА ТАМОЖНЕНад Шере-метьевоВ ноябретретьего —Метеоусловия не те, —Я стою встревоженный,Бледный, но ухоженный,На досмотр таможенный в хвосте.
Стоял сначала – чтоб не нарываться:Ведь я спиртного лишку загрузил, —А впереди шмонали уругвайца,Который контрабанду провозил.
Крест на груди в густой шерсти, —Толпа как хором ахнет:«За ноги надо потрясти, —Глядишь – чего и звякнет!»
И точно: ниже живота —Смешно, да не до смеха —Висели два литых крестаПятнадцатого века.
Ох, как онсетовал:Где закон —нету, мол!Я могу, мол, опоздать на рейс!..Но Христа распятогоВ половине пятогоНе пустили в Буэнос-Айрес.
Мы все-таки мудреем год от года —Распятья нам самим теперь нужны, —Они – богатство нашего народа,Хотя и – пережиток старины.
А раньше мы во все края —И надо и не надо —Дарили лики, жития,В окладе, без оклада…
Из пыльных ящиков косясьБезропотно, устало, —Искусство древнее от нас,Бывало, и – сплывало.
Доктор зубвысверлил,Хоть слезумистер лил,Но таможник вынул из дупла,Чуть поддев лопатою, —Мраморную статую —Целенькую, только без весла.
Общупали заморского барыгу,Который подозрительно притих, —И сразу же нашли в кармане фигу,А в фиге – вместо косточки – триптих.
«Зачем вам складень, пассажир? —Купили бы за трешкуВ “Березке” русский сувенир —Гармонь или матрешку!»
«Мир-дружба! Прекратить огонь!» —Попер он как на кассу.Козе – баян, попу – гармонь,Икона – папуасу!
Тяжелос истымиКонтрабан-дистами!Этот, что статуи был лишен, —Малый с подковыркою, —Цыкнул зубом с дыркою,Сплюнул – и уехал в Вашингтон.
Как хорошо, что бдительнее стало, —Таможня ищет ценный капитал —Чтоб золотинки с нимба не упало,Чтобы гвоздок с распятья не пропал!
Таскают – кто иконостас,Кто крестик, кто иконку, —И веру в Господа от насУвозят потихоньку.
И на поездки в далеко —Навек, бесповоротно —Угодники идут легко,Пророки – неохотно.
Реки льютпотные!Весь я тут,вот он я —Слабый для таможни интерес, —Правда, возле щиколотСиний крестик выколот, —Но я скажу, что это – Красный Крест.
Один мулла триптих запрятал в книги, —Да, контрабанда – это ремесло!Я пальцы сжал в кармане в виде фиги —На всякий случай – чтобы пронесло.
Арабы нынче – ну и ну! —Европу поприжали, —Мы в «шестидневную войну»Их очень поддержали.
Они к нам ездят неспроста —Задумайтесь об этом! —И возят нашего ХристаНа встречу с Магометом.
…Я показдесь еще,Здесь моедетище, —Все мое – и дело, и родня!Лики – как товарищи —Смотрят понимающеС почерневших досок на меня.
Сейчас, как в вытрезвителе ханыгу,Разденут – стыд и срам – при всех святых, —Найдут в мозгу туман, в кармане фигу,Крест на ноге – и кликнут понятых!
Я крест сцарапывал, кляняСудьбу, себя – всё вкупе, —Но тут вступился за меняОтветственный по группе.
Сказал он тихо, делово —Такого не обшаришь:Мол, вы не трогайте его,Мол, кроме водки – ничего, —Проверенный товарищ!
1975ПЕСНЯ О ВРЕМЕНИЗамок временем срыт и укутан, укрытВ нежный плед из зеленых побегов,Но… развяжет язык молчаливый гранит —И холодное прошлое заговоритО походах, боях и победах.
Время подвиги эти не стерло:Оторвать от него верхний пластИли взять его крепче за горло —И оно свои тайны отдаст.
Упадут сто замкóв и спадут сто оков,И сойдут сто потов с целой груды веков, —И польются легенды из сотен стиховПро турниры, осады, про вольных стрелков.
Ты к знакомым мелодиям ухо готовьИ гляди понимающим оком, —Потому что любовь – это вечно любовь,Даже в будущем вашем далеком.
Звонко лопалась сталь под напором меча,Тетива от натуги дымилась,Смерть на копьях сидела, утробно урча,В грязь валились враги, о пощаде крича,Победившим сдаваясь на милость.
Но не все, оставаясь живыми,В доброте сохраняли сердца,Защитив свое доброе имяОт заведомой лжи подлеца.
Хорошо, если конь закусил удилаИ рука на копье поудобней легла,Хорошо, если знаешь – откуда стрела,Хуже – если по-подлому, из-за угла.
Как у вас там с мерзавцами? Бьют? Поделом!Ведьмы вас не пугают шабашем?Но… не правда ли, зло называется зломДаже там – в добром будущем вашем?
И во веки веков, и во все временаТрус, предатель – всегда презираем,Враг есть враг, и война все равно есть война,И темница тесна, и свобода одна —И всегда на нее уповаем.
Время эти понятья не стерло,Нужно только поднять верхний пласт —И дымящейся кровью из горлаЧувства вечные хлынут на нас.
Ныне, присно, во веки веков, старина, —И цена есть цена, и вина есть вина,И всегда хорошо, если честь спасена,Если другом надежно прикрыта спина.
Чистоту, простоту мы у древних берем,Саги, сказки – из прошлого тащим, —Потому что добро остается добром —В прошлом, будущем и настоящем!
1975ПЕСНЯ О ВОЛЬНЫХ СТРЕЛКАХЕсли рыщут за твоеюНепокорной головой,Чтоб петлей худую шеюСделать более худой, —Нет надежнее приюта:Скройся в лес – не пропадешь, —Если продан ты кому-тоС потрохами ни за грош.
Бедняки и бедолаги,Презирая жизнь слугú,И бездомные бродяги,У кого одни долги, —Все, кто загнан, неприкаян,В этот вольный лес бегут,Потому что здесь хозяин —Славный парень Робин Гуд!
Здесь с полслова понимают,Не боятся острых слов,Здесь с почетом принимаютОторви-сорви-голов.И скрываются до срокаДаже рыцари в лесах:Кто без страха и упрека —Тот всегда не при деньгах!
Знают все оленьи тропы,Словно линии руки,В прошлом – слуги и холопы,Ныне – вольные стрелки.Здесь того, кто все теряет,Защитят и сберегут:По лесной стране гуляетСлавный парень Робин Гуд!
И живут да поживаютВсем запретам вопреки,И ничуть не унываютЭти вольные стрелки, —Спят, укрывшись звездным небом,Мох под ребра подложив, —Им какой бы холод ни был —Жив, и славно, если жив!
Но вздыхают от разлуки —Где-то дом и клок земли —Да поглаживают луки,Чтоб в бою не подвели, —И стрелков не сыщешь лучших!..Что же завтра, где их ждут —Скажет первый в мире лучникСлавный парень Робин Гуд!
1975БАЛЛАДА О ЛЮБВИКогда вода Всемирного потопаВернулась вновь в границы берегов,Из пены уходящего потокаНа сушу тихо выбралась Любовь —И растворилась в воздухе до срока,А срока было – сорок сороков…
И чудаки – еще такие есть —Вдыхают полной грудью эту смесь,И ни наград не ждут, ни наказанья, —И, думая, что дышат просто так,Они внезапно попадают в тактТакого же – неровного – дыханья.
Я поля влюбленным постелю —Пусть поют во сне и наяву!..Я дышу, и значит – я люблю!Я люблю, и значит – я живу!
И много будет странствий и скитаний:Страна Любви – великая страна!И с рыцарей своих – для испытаний —Все строже станет спрашивать она:Потребует разлук и расстояний,Лишит покоя, отдыха и сна…
Но вспять безумцев не поворотить —Они уже согласны заплатить:Любой ценой – и жизнью бы рискнули, —Чтобы не дать порвать, чтоб сохранитьВолшебную невидимую нить,Которую меж ними протянули.
Я поля влюбленным постелю —Пусть поют во сне и наяву!..Я дышу, и значит – я люблю!Я люблю, и значит – я живу!
Но многих захлебнувшихся любовьюНе докричишься – сколько ни зови, —Им счет ведут молва и пустословье,Но этот счет замешан на крови.А мы поставим свечи в изголовьеПогибших от невиданной любви…
И душам их дано бродить в цветах,Их голосам дано сливаться в такт,И вечностью дышать в одно дыханье,И встретиться – со вздохом на устах —На хрупких переправах и мостах,На узких перекрестках мирозданья.
Свежий ветер избранных пьянил,С ног сбивал, из мертвых воскрешал, —Потому что если не любил —Значит, и не жил, и не дышал!
1975ПЕСНЯ О ДВУХ ПОГИБШИХ ЛЕБЕДЯХТрубят рога: скорей, скорей! —И копошится свита.Душа у ловчих без затей,Из жил воловьих свита.
Ну и забава у людей —Убить двух белых лебедей!И стрелы ввысь помчались…У лучников наметан глаз, —А эти лебеди как разСегодня повстречались.
Она жила под солнцем – там,Где синих звезд без счета,Куда под силу лебедямВысокого полета.
Ты воспари – крыла раскинь —В густую трепетную синь,Скользи по божьим склонам, —В такую высь, куда и впредьВозможно будет долететьЛишь ангелам и стонам.
Но он и там ее настиг —И счастлив миг единый, —Но может, был тот яркий мигИх песней лебединой…
Двум белым ангелам сродни,К земле направились они —Опасная повадка!Из-за кустов, как из-за стен,Следят охотники за тем,Чтоб счастье было кратко.
Вот утирают пот со лбаВиновники паденья:Сбылась последняя мольба —«Остановись, мгновенье!»
Так пелся вечный этот стихВ пик лебединой песне их —Счастливцев одночасья:Они упали вниз вдвоем,Так и оставшись на седьмом,На высшем небе счастья.
1975ПЕСНЯ О НЕНАВИСТИТоропись – тощий гриф над страною кружит!Лес – обитель твою – по весне навести!Слышишь – гулко земля под ногами дрожит?Видишь – плотный туман над полями лежит? —Это росы вскипают от ненависти!
Ненависть – в почках набухших томится,Ненависть – в нас затаенно бурлит,Ненависть – потом сквозь кожу сочится,Головы наши палит!
Погляди – что за рыжие пятна в реке, —Зло решило порядок в стране навести.Рукояти мечей холодеют в руке,И отчаянье бьется, как птица, в виске,И заходится сердце от ненависти!
Ненависть – юным уродует лица,Ненависть – просится из берегов,Ненависть – жаждет и хочет напитьсяЧерною кровью врагов!
Да, нас ненависть в плен захватила сейчас,Но не злоба нас будет из плена вести.Не слепая, не черная ненависть в нас, —Свежий ветер нам высушит слезы у глазСправедливой и подлинной ненависти!
Ненависть – пей, переполнена чаша!Ненависть – требует выхода, ждет.Но благородная ненависть нашаРядом с любовью живет!
1975БАЛЛАДА О БОРЬБЕСредь оплывших свечей и вечерних молитв,Средь военных трофеев и мирных костровЖили книжные дети, не знавшие битв,Изнывая от детских своих катастроф.
Детям вечно досаденИх возраст и быт —И дрались мы до ссадин,До смертных обид.Но одежды латалиНам матери в срок,Мы же книги глотали,Пьянея от строк.
Липли волосы нам на вспотевшие лбы,И сосало под ложечкой сладко от фраз,И кружил наши головы запах борьбы,Со страниц пожелтевших слетая на нас.
И пытались постичь —Мы, не знавшие войн,За воинственный кличПринимавшие вой, —Тайну слова «приказ»,Назначенье границ,Смысл атаки и лязгБоевых колесниц.
А в кипящих котлах прежних боен и смутСтолько пищи для маленьких наших мозгов!Мы на роли предателей, трусов, иудВ детских играх своих назначали врагов.
И злодея следамНе давали остыть,И прекраснейших дамОбещали любить;И, друзей успокоивИ ближних любя,Мы на роли героевВводили себя.
Только в грезы нельзя насовсем убежать:Краткий век у забав – столько боли вокруг!Попытайся ладони у мертвых разжатьИ оружье принять из натруженных рук.
Испытай, завладевЕще теплым мечомИ доспехи надев, —Что почем, что почем!Разберись, кто ты – трусИль избранник судьбы,И попробуй на вкусНастоящей борьбы.
И когда рядом рухнет израненный другИ над первой потерей ты взвоешь, скорбя,И когда ты без кожи останешься вдругОттого, что убили – его, не тебя, —
Ты поймешь, что узнал,Отличил, отыскалПо оскалу забрал —Это смерти оскал! —Ложь и зло, – погляди,Как их лица грубы,И всегда позади —Вороньё и гробы!
Если, путь прорубая отцовским мечом,Ты соленые слезы на ус намотал,Если в жарком бою испытал что почем, —Значит, нужные книги ты в детстве читал!
Если мяса с ножаТы не ел ни куска,Если руки сложаНаблюдал свысокаИ в борьбу не вступилС подлецом, с палачом —Значит, в жизни ты былНи при чем, ни при чем!
1975РАЗБОЙНИЧЬЯКак во смутной волостиЛютой, злой губернииВыпадали молодцуВсё шипы да тернии.
Он обиды зачерпнул, зачерпнулПолные пригоршни,Ну а горе, что хлебнул, —Не бывает горше.
Пей отраву, хочь залейся!Благо, денег не берут.Сколь веревочка ни вейся —Все равно совьешься в кнут!
Гонит неудачниковПо миру с котомкою,Жизнь текет меж пальчиковПаутинкой тонкою.
А которых повело, повлеклоПо лихой дороге —Тех ветрами сволоклоПрямиком в остроги.
Тут на милость не надейся —Стиснуть зубы да терпеть!Сколь веревочка ни вейся —Все равно совьешься в плеть!
Ах, лихая сторона,Сколь в тебе ни рыскаю —Лобным местом ты краснаДа веревкой склизкою!
А повешенным сам дьявол-сатанаГолы пятки лижет.Смех, досада, мать честна! —Ни пожить ни выжить!
Ты не вой, не плачь, а смейся —Слез-то нынче не простят.Сколь веревочка ни вейся —Все равно укоротят!
Ночью думы муторней.Плотники не мешкают —Не успеть к заутрене:Больно рано вешают.
Ты об этом не жалей, не жалей, —Что тебе отсрочка?!На веревочке твоейНет ни узелочка!
Лучше ляг да обогрейся —Я, мол, казни не просплю…Сколь веревочка ни вейся —А совьешься ты в петлю!
1975КУПОЛАМихаилу Шемякину
