Вкус листьев коки - Карин Мюллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда мы наконец прибыли в Ачупальяс, солнце превратилось в мерцающий золотистый шар, окутавший горные пики у самого начала тропы инков мягким оранжевым светом. Маленькая деревушка оказалась настоящей жемчужиной – древние булыжные мостовые, старухи в шарфах, туго замотанных вокруг шеи, торопившиеся домой со свертками под мышкой. Мы словно описали две траектории, чтобы попасть сюда: отъехали на двести миль к югу от Кито и вернулись во времени на четыреста лет назад.
Когда-то Ачупальяс был процветающим городом, стоящим на тропе инков. Старые акведуки, подававшие воду к местной мельнице, были построены еще до изобретения цемента. Молотильные камни были высечены руками, которым было больше лет, чем детским воспоминаниям седовласых старейшин, ежедневно собиравшихся в лавке на углу. Сельскохозяйственные инструменты на полках были тяжелы, примитивны и продавались без ручек. Крестьяне делали их сами.
Ачупальяс – совсем маленькая деревня, гостиницы здесь отсутствуют. Нас направили в «дом белого сеньора» в конце площади. С большой неохотой я двинулась туда, убежденная, что бедный малый давно уже сыт по горло оборванцами с рюкзаками, которые стучат ему в дверь лишь потому, что их цвет кожи более или менее совпадает с его собственным.
Дверь открыла женщина и показала на здание на той стороне улицы, которое назвала «колледжем». Здание пустовало, пояснила она, так как ученики уехали домой на каникулы. Мы могли бы переночевать в любой понравившейся комнате.
Обнаружив, что плита не работает, мы взялись расшифровывать кнопочки на моем новом «никоне», когда в дверь деликатно постучали. В дверях возникло круглое лицо человека с белой кожей, видеть которую в этих местах было очень непривычно. Черты его лица были простыми, как детский карандашный рисунок: очки в тонкой оправе, носик-пуговка и зигзагообразная линия усов. Ладони его крепких рук были загорелыми, с большими костяшками – словно созданными для того, чтобы дробить комья земли и работать по дереву.
Его звали Ансельмо. Итальянский миссионер, он провел последние десять лет в Ачупальяс и окрестностях, где жил и работал.
Миссия Ансельмо была основным источником современных лекарств для бедных крестьян из округи и их семей. Он делился едой со всеми и время от времени переправлял из Италии ношеную одежду и раздавал нуждающимся. Кроме того, гордо заявил он, он научил местных употреблять в пищу конину.
– В Италии конина – деликатес, а здешние крестьяне полагают, что она не годится в пищу. В прошлом году мы загнали стадо диких лошадей в горах и устроили барбекю. Теперь конина всем очень нравится.
Его самым большим достижением был «колледж» – школа, где мальчиков обучали плотницкому ремеслу.
– Это единственная надежда Ачупальяс, – сказал он, указывая на грубо отесанные деревянные стены. Наделы большинства крестьян были слишком малы, чтобы прокормить семью, не говоря уже о дополнительном участке земли, который можно было бы разделить между сыновьями. В результате почти все мужчины деревни переехали в Гуаякиль в поисках работы в конвейерных цехах заводов. Женщинам осталось лишь разделить бремя по обработке полей и присмотру за скотом. – Мужчины приезжают лишь на время весенней пахоты, чтобы помочь управиться с быками. А некоторые не возвращаются и вовсе. – Он развел руками. У него были толстые пальцы и чистые, но сломанные ногти. – Привыкают к городской жизни и бросают семьи.
Теперь понятно, почему на улицах так много старух. Я огляделась и насчитала в нашей комнате двадцать четыре кровати. Ансельмо потратил десять лет на то, чтобы спасти двадцать четыре семьи. Откуда только у людей берется мужество, чтобы посвящать жизнь такому делу, да еще и не имея ни от кого помощи?
– В девять лет я вынужден был покинуть родной дом и искать работу, – рассказал он. – Мы жили очень бедно, еды на всех не хватало. Сначала работал сборщиком яблок. Потом чинил телефонные провода. – Он покачал головой и разгладил большими пальцами усы. – Если бы я не приехал сюда, меня бы точно уже не было в живых. Большинство друзей в Италии умерли из-за наркотиков, и меня ждала та же участь. Однажды я увидел епископа, он читал проповедь. Меня так разозлили его слова, что я подошел к нему и сказал: «Вся эта глупая болтовня не приносит людям никакой пользы». – Ансельмо замолчал и улыбнулся, словно вспомнив веселую шутку. – А епископ повернулся и спросил: «А какую пользу намерен принести людям ты?» – Он развел руками. Все его ладони были в мозолях. – Я не знал, что ответить ему. Мы поговорили, и я понял, что готов посвятить свою жизнь Эквадору. С тех пор он стал мне как отец.
От подростка-наркомана до защитника бедноты. Должно быть, слова епископа действительно произвели большое впечатление.
Ансельмо рассмеялся.
– Если хотите увидеть его воочию, я могу дать его адрес в Перу. Но будьте осторожны, – он погрозил мне пальцем, – это опасный человек. Ваша жизнь может измениться так, как вы сами того не ожидали.
Он ушел так же тихо, как и пришел, но прежде пригласил нас взглянуть на кампо – рабочую деревню, что тянулась через долину вверх по склону горы. Там женщины пряли шерсть прямо со спин своих мохнатых подопечных, а мужчины ворошили угли в дымящихся кострах и пили самогон из грязных пластиковых стаканов.
Рано утром мы взвалили на спины рюкзаки и пошли вслед за Ансельмо. Через несколько минут деревня осталась позади, и вокруг нас раскинулись пастбища.
– Когда мы строили школу, – вдруг заговорил Ансельмо, – произошел несчастный случай. – Он замолк и потер подбородок. – Мы настилали крышу, и мой помощник упал с третьего этажа и ударился головой. Мы тут же отвезли его в Риобамбу на грузовике, а потом переправили на самолете в лучшую клинику в Кито. У него из ушей шла кровь. Ему сделали компьютерную томографию и сказали, что, возможно, понадобится операция. Хотели знать, есть ли у меня деньги. Конечно, есть, заверил их я. Тогда они дали мне список лекарств, и я побежал в аптеку. Когда вернулся, моему другу стало хуже. Врачи сказали, что операция будет пустой тратой денег. Я так разозлился на них. «Думаете, у меня нет денег? – кричал я. – Давайте я вам покажу!» Но они не слушали меня, и я отнес результаты томографии в другую клинику. «Зачем вы нам их показываете? – сказали мне там. – Вы уже услышали диагноз лучших врачей в стране». – Ансельмо замолк. – Я чувствовал себя таким беспомощным. До тех пор я думал, что деньги имеют власть, что, если их достаточно, можно вылечить любую болезнь и помочь любому. Мне никогда не приходилось сидеть и смотреть, как умирает мой друг. В тот день я понял, что в мире есть нечто, обладающее большей властью, чем я.