Информационные войны XXI века. «Мягкая сила» против атомной бомбы - Олег Матвейчев

А Европа? Можно напомнить, что мы никогда не были с ней во вражде, и мы никогда не нападали на нее. Они нападали на нас, да, вражда в этом смысле была. Мы на них никогда не нападали и им бояться совершенно нечего. Что вообще вся эта история с НАТО была чисто американской разводкой, что в 1946 году, в 1949 году, в 1948 году, они внушили Европе, американцы, что Россия страна вдов и инвалидов, которая только что потеряла 25 миллионов человек с разрушенной экономикой, может им чем-то угрожать, каким-то страшным коммунизмом. И они создали этот блок НАТО, под американским покровительством. Хотя, например, Де Голль, француз, сразу это видел. Он не хотел в НАТО входить, он считал, что это явная американская попытка установления американского доминирования и колониализма в Европе. Поэтому мы создали Варшавский договор в ответ на создание НАТО. И мы всегда стремились к мирному сосуществованию с Европой. Мы строили газопроводы, еще в 70-е годы, а Америка всегда мешала этого делать. Мы стремились объединить Европу и Азию, стремились быть мостом между ними, а Америка всегда мешала этому. Если американское иго над Европой падет – Евросоюз обретет собственную субъектность, потому что сейчас он субъектом не является. Мы знаем, что есть Евросоюз, что есть валюта евро, и мы знаем, что архитектор этого Евросоюза, Германия и Франция, тайную мысль имели выйти из-под покровительства Соединенных Штатов. То есть французы, голлисты, они имели эту цель, восстановления, и немцы имели цель вернуть доминирование Германии в Европе. Вот они совместно объединились. Но сейчас, вместо того чтобы отстаивать свои интересы против Америки, мы видим как Олланд и Меркель, по сути дела, предают интересы Европы и своих стран. Играя в санкции, играя вот в эту американскую дудку. Почему они это делали? Европа, как я уже говорил, имеет низкий экономический рост, маленький. Они рассчитывали, что за счет Украины они приобретут некий новый рынок и это поможет им чуть-чуть выжить и подняться. Поэтому они, конечно, стремились к этой ассоциации с Украиной, хотели ее хорошенечко пограбить. Но сейчас, когда они увидели, что от Украины осталась мертвое место, горящая пылающая страна, и она не представляет из себя никакого рынка. Интерес у них к ней пропал. По идее, все предпосылки для того, чтобы теперь уже не союзничать с США в этом вопросе у них есть. «Агрессивный Путин, агрессивная Россия», которая вот-вот может кого-то захватить, если не дай Бог не будет сил НАТО, конечно, для них является угрозой какой-то. Но это, по большому счету, наша информационная недоработка. Если бы мы культурно и ментально Европу покоряли, если бы они здесь чаще бывали, если бы они здесь на нас смотрели, если бы они чаще общались – все было бы для нас гораздо лучше. Не мы к ним туда приезжали! Потому что у нас русский народ любит приезжать, если он на отдыхе, он отдыхает. Он там выпивает, закусывает, веселится. Нормальному мирному гражданину, который живет нормальной мирной жизнью, это веселье кажется немножко диковатым. Поэтому они могут считать, что мы там варвары. А вот если бы они к нам приезжали? Сейчас Европа отдыхает в основном у себя же на юге, по 70–80 миллионов человек. Если бы они путешествовали по Сибири, по Золотому кольцу, по Дальнему Востоку, любовались бы на вулканы Камчатки и так далее. То есть, нам надо отменять с Европой визовый режим, вообще полностью.

Чтобы они спокойно здесь перемещались. Тем более что курс рубля и евро и суммы зарплат делают их отдых у нас дешевым. Чтобы они смотрели на нас мирных, чтобы они видели нашу историю, чтобы они дорожили этой историей. Чтобы мы, наши экскурсоводы пропахали им все мозги. Тогда у них будет совершенно другое отношение. Вот американец, я совсем недавно встречал здесь, он приезжал, американец из Техаса, который никогда практически не покидал территорию своей страны. Он приезжал, посмотрел на Сергиев Посад, посмотрел на Москву и говорит: «Слушайте, а нам рассказывали, что у вас здесь одни военные и танки. А я не видел ни одного военного и ни одного танка, пока находился в Москве и в Подмосковье». И вот, если также бы мыслили еще 100, хотя бы, миллионов американцев, которые бы побывали у нас, наверное, было бы для страны, для нашей безопасности очень хорошо. Поэтому я бы говорил, у меня книга посвящена этому, «Суверенитет духа», что самое главное богатство, это культура. И если мы духовно светим для других наций, если мы являемся ценностью для других наций, то это наша самая главная гарантия собственной безопасности, гораздо больше, чем любая атомная бомба. Вот у Ватикана нет атомной бомбы, а он сосредотачивает в себе огромное количество богатств. Защищает его всего лишь триста гвардейцев швейцарских. Почему бы его не захватить? Причем там не демократия, там правит всем Римский Папа, это абсолютная монархия, тоталитарная абсолютно. Почему бы не захватить Ватикан? Ну, вот Европа говорит, что Лукашенко, это последний диктатор Европы. А у Папы Римского гораздо больше власти, чем у батьки Лукашенко, там вообще никакой демократии нет. Давайте сейчас будем бороться за права простых ватиканцев. Тоталитарный режим давайте свергать в центре Европы находящийся. Тем более его можно пограбить. Но никто не тронет Ватикан, потому что это центр мировой религии, с которой, так или иначе, соотносит себя полмиллиарда человек. И если ты Ватикан тронешь, то эти полмиллиарда очень сильно обидятся. Точно также Мекку нельзя трогать. Точно также других нельзя трогать. Хотя вроде в Ватикане нет атомной бомбы. Так вот нужно стать вот таким вот Ватиканом, своего рода. Такой страной, которую никто не тронет, потому что дорожат ей. В Японии есть закон, что каждые десять или двадцать лет, по-моему, нужно сносить дома, чтобы обновлять. Вот ты построил дом, потом нужно будет через двадцать лет снести, чтобы новый строить, чтобы ветхого жилья не было, за исключением исторических памятников. Вот страна должна быть таким историческим памятником, чтобы его никто никогда не мог сносить, чтобы его любили. Я могу относиться очень плохо, например, к Англии, я знаю, что в течение всей истории они нам вредили, царей наших убивали, революции у нас устраивали. На руках у англичан море крови русских людей. У меня нет никаких иллюзий по отношению к ним. Но я могу приехать в Лондон, и я вижу этот прекрасный город, и это само по себе культурная ценность. И никогда, ни у меня, ни у какого-то другого человека не возникнет мысли нажать кнопку, чтобы Лондон стереть с лица Земли. Ну, просто потому, что это варварство будет. При всем притом, что они с нами такое делали. Вот нужно добиться такого же отношения к нам. Чтобы было невозможно нанести вред России, просто потому, что эти люди должны быть влюблены в Россию. А это культурполитика. Это как бы уже геополитика, давно вышедшая за собственную грань. То есть здесь уже не география, не природа определяет, а определяет культура. Мы должны свою культуру пропагандировать, навязывать всем. И тратить на образование и культуру не меньше, чем на оборону.

Информационные войны

Часть 1

Что такое информационная война?

Здравствуйте! Сегодня мы начинаем курс из шести лекций, касающихся информационных войн и способах борьбы в этих информационных войнах, как эти информационные осуществляются, кто их ведет, как можно в них противостоять информационному воздействию и как самим тоже вести это информационное воздействие.

Первая лекция из этого цикла дает представление о понятии «информационная война», значение информационных войн в истории.

Мы часто, в публицистике, или вообще, для себя, считаем, что информационные войны, это что-то совершенно непохожее на настоящую войну. Вот есть война, которая с танками, с пушками, с взрывами, с убитыми людьми, с ранеными и так далее. То есть что-то такое, к чему мы привыкли по фильмам, по каким-то хроникам. А информационная война это что-то идущее в газетах, где-то далеко, и вообще-то бескровно и не так страшно, как война настоящая. На самом деле, вот это представление о том, что информационная война является войной не настоящей, оно глубоко ошибочно. На самом деле всякая война сама по себе, по своей сущности и своим целям, является, прежде всего, информационной войной. То есть дело обстоит не так, что есть настоящие, горячие войны, и где-то в сторонке холодная война, в качестве какого-то довесочка, или сопровождения, чего-то вторичного такого. На самом деле сущность даже горячей войны, настоящей войны с убитыми и ранеными, сущность этой войны это информационная война. Что стоит за этим утверждением? Что воздействие, которое хочет оказать горячая война, настоящая война, на человека, на государство, на страну, это воздействие, прежде всего, на волю и на сознание стороны, с которой воюют.

Для чего вообще воевать? Для чего один царь, государь воюет с другим царем, или одно государство с другим государством? Просто так, людям делать нечего, они берут и уничтожают население друг друга? Конечно, нет. Война возникает там, где есть какая-то война амбиций. То есть, например, один говорит, что данная земля моя, а другой говорит, что она его. И возникает некий спор. Возникает несогласие по территориям, или по экономическим вопросам, или по политическим вопросам. Раньше могли воевать и из-за религиозных вопросов. Да и сейчас тоже. Даже из-за браков могли воевать, что кто-то там не на той женился. Любая причина может быть. Но смысл в том, что один говорит: «Нет, я сильней, я прав». А другой говорит: «Нет, я прав». Так вот, война это способ доказать другому лицу, или другому народу, или группе людей, элите какой-то, то, что они не правы, или что они слабее. Вот мы сильнее, мы свою точку зрения проведем. То есть война это способ воздействовать на сознание противника и на волю противника. Сознание и воля являются ключевыми вещами. А убийства мирных граждан, столкновение войск, эти битвы и так далее, это только средство воздействия на сознание и волю. Не более того. Это средство, а не цель. Потому что если бы какой-то человек, или какой-то правитель, армия какая-то имели бы способ воздействовать на волю и сознание противника каким-то иным способом, кроме как введения армии, введения войск, то они бы, наверное, другим способом это бы и делали. Если воля противника побеждена настолько, что он готов сдаться… Вот ты говоришь, что данная территория моя. И он говорит: «Все, я сдаюсь. Забирай». То какой смысл с ним вести какую-то дополнительную войну? Все, он уже готов. Если у нас есть такое средство, то не нужна никакая горячая война. Надо ли тратить свои силы? Нужно ли идти каким-то войскам погибать в борьбе за какие-то амбиции, за какие-то речи, если противник и так сдался?