журнал фантастики «Космопорт» 2015 № 1(14) - журнал «Космопорт»

— Садись, Семёнов, в ногах правды нет, — услышала я собственный голос, а пальцы изящным движением выудили из внутреннего кармана пиджака пачку «Воуга». — Зажигалки не найдётся?

Семёнов смотрел так, словно увидел чёрта. Мне это не понравилось:

— Так и будем молчать?

Шеф не подавал признаков разумной жизни — только дышал громко в оба сопла. Не зная, чем себя занять, я немного покачала ногой. Потом это надоело, и я зевнула:

— Скучно у тебя. Лучше бы кроссворды разгадывал.

Тут Семёнов произнёс-таки первую фразу:

— Савская, — сказал он. — Ты что, с ума сошла?

— Тебе это точно не грозит, — на всякий случай нахамила я.

— Ты хоть отдаёшь себе отчёт, что я могу с тобой сделать?

Я задумалась:

— Вероятно, тройное «ВЫ»? ВЫговор, ВЫгнать, ВЫ… Ах, пардон, этого ты не потянешь.

Пользуясь тем, что Семёнов снова замер с отвисшей челюстью, я выпорхнула из кресла к настенному календарю. Сам собой в руке возник тюбик рыжей помады. Щедро накатала ею поверх июля: «УВОЛЬНЯЮСЬ. САВСКАЯ».

— Что-нибудь ещё?

Поскольку ответа не последовало, послала начальству воздушное «адью» и вылетела за дверь.

— Ну что, — кисло спросила Ритуся, всё ещё мучая зеркало. Теперь она растягивала рот в лягушачьей гримасе, чтобы блеск ровнее укладывался на губы. — В «клочки и тряпочки»?

— Пусть поцелует меня в задницу, — радостно сообщила я. — Я уволилась.

— Да ну? — Ритка отложила пудреницу и впервые за весь день внимательно на меня посмотрела. — Ты какая-то мятая, — неуверенно сказала она. — В костюме, что ли спала?

— А вот это не твоё дело, — огрызнулась я, сгребая в сумку содержимое стола.

— Мне-то что, — обиделась Ритуся, — хоть в шубе спи. Гарик звонил. Вы что, поссорились?

— И это не твоё собачье дело, — сказала я, мурлыча под нос что-то приятное.

— Полный привет, — вздохнула подруга, возвращаясь к зеркалу. — Допёк-таки Семёнов…

Я запустила в неё степлером и весело захлопнула за собой дверь.

— Ты была прекрасна! Я рад, что в тебе не ошибся!

Эти слова были для меня наградой. Я ждала их. Он их произнёс, значит всё в порядке, я всё сделала правильно.

— Посмотри, ты только посмотри на себя!..

Мы шли по улице навстречу людскому потоку. Прохожим приходилось сворачивать, чтобы уступить нам дорогу. Некоторые комментировали свои эмоции идиоматическими выражениями, но мы не обращали внимания ни на кого: просто шли своим путём — так, как нам хотелось.

— Посмотри на себя! — повторял Он. — Ты стала совсем другой!

Я остановилась перед витриной и попыталась оценить своё отражение. Действительно, совсем другой человек: никогда прежде у меня не было такой изящной фигуры, уверенного лица и просветлённого взгляда. Какой-то парень, пробегая мимо, одобрительно присвистнул.

Я почувствовала, что меня тянут за рукав — прочь отсюда.

— Ты прав, это надо отметить! — хохотнула я, следуя внезапному порыву.

Мы спустились в погребок пропустить глоточек-другой. В прохладном полумраке залечивали утреннее похмелье преимущественно мужчины, но нам было наплевать — мы пристроились за дальним столиком и заказали коньячку.

Я мирно осушала третий бокал, когда подкатился какой-то верзила. Не то чтобы он был особенно неприятен, просто нам было не до него. Начал он с банального:

— Девушка, а вам не грустно одной?

Я захихикала: откуда этому зануде знать, что я не одна? Однако, Костюм, похоже, расстроился. «Немедленно прогони его!» — ревниво шепнул Он. Но мне захотелось пошалить: я игриво сощурилась и промурлыкала:

— Составите мне компанию?

Парень расплылся в первобытной ухмылке:

— Ну, если ты не против…

— Не против! — успела улыбнуться я в ответ, прежде чем моя рука поднялась и выплеснула остатки коньяка в эту довольную физиономию. Потом резво вскочила и, перевернув столик, бросилась прочь из забегаловки…

Вопль «ЧОКНУТАЯ ДУРА!!!», сотрясший стены покинутого заведения, способствовал тому, что остановилась я только у самого дома.

Сердце колотилось где-то в горле, ноги уже не держали, и я просто упала на скамейку.

Стало холодно: Костюм больше не желал меня согревать. К тому же ужасно кололся воротник — в том месте, где блуза не прикрывала шею. Меня передёрнуло.

— Чего ты хочешь? — устало спросила я.

Он помолчал, прежде чем ответить. Потеплело.

— Там столько мужчин… — наконец сказал Он. — Повсюду много мужчин. Слишком много. Они все тебя недостойны. Они смотрят на тебя и пачкают своими взглядами. Так неправильно. Ты должна оставаться чистой.

— Чего же ты хочешь? — повторила я.

Мы посовещались и пришли к одному решению.

— Сколько у тебя денег? — поинтересовался Он.

Я прикинула: не так, чтобы много. Однако, если запастись сухарями и картошкой…

Костюм этого не одобрил.

— Нет, — сказал он. — Мы должны жить красиво. ТЫ должна жить красиво.

Полдня я провела, закупая вина, шоколад и дорогие консервы. А потом мы пришли домой и заперлись на все замки. Ключи я выбросила в окно.

— Что теперь?

Я почувствовала, как мягко Он обнимает мои плечи. По телу пробежала тёплая волна. Наконец-то мы были вдвоём!

— У тебя есть любимая музыка?

— Я поставлю «Пинк Флойд», хорошо?

— Хорошо, я люблю ретро…

Ну, кто ещё понимал меня так!

Зазвучала музыка — мягкая, как облака, и мы медленно начали погружаться в неё, когда бензопилой нашу нирвану прорезал телефонный звонок.

Это было очень некстати. Очень-очень.

— Ты знаешь, что надо делать? — строго спросил Костюм.

Я секунду подумала.

— Да, знаю.

Я заглянула на антресоли, где хранились инструменты, и вытянула большой молоток.

Подошла с ним к телефону.

Как ни обидно, но именно в эту минуту звонки прекратились. Я растерянно стояла перед заглохшим аппаратом, не зная, что предпринять. И тут он вновь разразился отчаянным залпом ненавистных трелей!

Взвизгнув от восторга, я врезала молотком прямо в центр диска — в яблочко! Брызнули незначительные осколки, но телефон не умолк, а продолжал надрываться. Я громила аппарат ещё минуты три, пока он окончательно не захлебнулся.

Расправившись с крупным врагом, заодно спустила в унитаз и мобилу, потом вернулась в комнату, тщательно зашторила окно.

Он слегка пожал мне руку возле запястья:

— Молодчина! Давай потанцуем, сделай погромче музыку!

О, Господи! Что это был за танец! Никогда прежде у меня не было такого партнёра! Он водил изумительно, отвечая движением на каждое моё дыханье. Это была «Обратная сторона Луны» Флойдов, и впервые в жизни я чувствовала себя счастливой. Мы кружились в танце, плотно приникая друг к другу, ощущая один другого, как свою половину, и не было в мире пары, более единой, чем мы.

Мимо проплывали предметы: иногда это были картинки. Картинки время от времени менялись, и трудно было угадать, во что превратится при следующем повороте, например, «Девочка с персиками»… Иногда рядом возникало окно с каким-нибудь временем года, а порой просто что-то из мебели, шпионящей за нами. Мы не обращали на всё это внимания. Танец назывался «Дыши со мной», и занимало нас лишь одно: как можно точнее исполнять все его па…

Гармония длилась две недели. Потом нас грубо прервали.

Сперва я приняла этот звонок за телефонный и очень удивилась: я точно помнила, что аппарата не существует. Потом стало ясно, что звонят всё-таки в дверь — причём, звонят давно и даже дёргают ручку. Слышались какие-то голоса. Я раздражённо скрипнула зубами, но открывать не пошла. Вместо этого прихлебнула из горлышка ещё «Арарата»…

И в эту минуту дверь открылась.

Ну, конечно же, какая я дура: Гарик — у него своя связка ключей!

Только его сейчас недоставало.

Я сплюнула с досады и потопала в коридор. На пороге стоял любимый, из-за плеча тревожно выглядывала Ритуся. Задний план заполняла безразмерным торсом вездесущая Наталья Семёновна с первого этажа.

— Привет, подруга! — хрипло сказала я. — Что нового в мире?

Отчего-то Наталью Семёновну сдуло ветром, с трусливым стуком позахлопывались приоткрытые двери соседей.

— Лариска! — Гарик переступил порог и сейчас щурился в полумраке, силясь меня разглядеть. — Лариса?!

Похоже, что-то во мне ему не приглянулось. Любимый схватил меня за плечи, а Ритка неожиданно по-бабьи заголосила:

— А божечки, Лариска, да на кого ж ты похожа! Ты что, совсем одичала?

Мне стало смешно, и я расхохоталась. Это вывело Гарика из себя. Он грубо меня встряхнул, но я не могла остановиться, а всё смеялась и смеялась. Тогда он принялся хлестать меня по лицу. Пощёчины сыпалась одна за одной, это было ужасно глупо: ну разве можно что-нибудь изменить таким образом? Я сказала об этом, но Гарик, похоже, меня не слышал.

— Сейчас же пойди умойся, — приказал он. — И немедленно сними с себя эту дрянь!