Рокоссовский. Командующий Парадом Победы - Кирилл Константинов

Некоторое время все молчали. Каждый понимал, что в ситуации полной неизвестности брать на себя такую ответственность, принимая не только военное, но и политическое решение, – невероятно рискованно. Ведь если бы тревога оказалась ложной, командиру корпуса пришлось бы отвечать перед трибуналом. Рокоссовский, недавно вышедший из застенков НКВД, осознавал это. Но долг для него всегда был на первом месте. А своей боевой интуиции он привык доверять. После минутного раздумья комкор, несмотря на предостережения Каменева, вскрыл особый пакет и огласил его содержание:

«Немедленно привести корпус в боевую готовность и выступить в направлении Ровно – Луцк – Ковель».

Рокоссовский отдал приказ о подготовке корпуса к выдвижению. Командиры дивизий, входящих в состав 9-го МК, – В. М. Черняев (20-я танковая дивизия), Н. А. Новиков (35-я танковая дивизия) и Н. В. Калинин (131-я моторизованная дивизия) были срочно вызваны на командный пункт.

Трудность заключалась еще и в том, что 22 июня – в воскресенье рано утром – оказалось невозможно в кратчайший срок обеспечить войска всем необходимым: склады наркомата обороны с горючим и боеприпасами, располагающиеся неподалеку в Шепетовке, были закрыты. И здесь воля и решительность Константина Константиновича переломила ситуацию: в нарушение существующего порядка он приказал взламывать склады окружного резерва. Такие действия наталкивались на протесты интендантов, которые требовали соблюдения установленного порядка. Рокоссовский, целиком принявший ответственность на себя, выдавал им расписки о том, что гаражи хранилища вскрываются исключительно по его приказу. Сам комкор впоследствии признавался, что за всю жизнь не выдал столько расписок, сколько в тот день.

К 10 часам утра удалось ненадолго добиться связи с Луцком. Оттуда сообщили, что город уже несколько раз подвергался бомбардировке; положение дел на фронте в штабе армии не знали. В это же время стало известно, что немцы бомбили и Киев. После этого связь с командованием прервалась. Восстановить ее уже не удалось.

По ходу сборов в воздухе несколько раз появлялась вражеская авиация. Немецкие бомбардировщики, не встречаемые нашими истребителями, пролетали в глубь территории, сбрасывали бомбы, а позже спокойно возвращались обратно. Впоследствии выяснилось, что советские самолеты в приграничных районах не могли оказать гитлеровцам никакого сопротивления. Скученные за несколько недель до начала войны на нескольких аэродромах, они, предварительно зафиксированные с помощью аэрофотосъемки врага, были уничтожены первыми же ударами немецких бомбардировщиков. Причиной такой дислокации наших самолетов стала перестройка основных аэродромов, затеянная в массовом порядке. Преступным было то, что, пренебрегая отчаянными предупреждениями наших разведчиков о возможности начала войны, не было предпринято никаких мер по рассредоточению авиации даже в самые последние часы перед вторжением. И теперь сожженные остовы дымились рядом со взлетными полосами. Немцы же получили многократное превосходство в воздухе.

Четкость и точность действий командиров 9-го МК позволила в короткий срок обеспечить боеспособность подразделения. К 14 часам необходимые приготовления были завершены, и корпус выступил в направлении Новоград-Волынский, Ровно, Луцк. По шоссе, опережая основные силы, двигалась 131-я моторизованная дивизия, в центре – 35-я танковая дивизия, слева – 20-я танковая дивизия. Во всех этих соединениях катастрофически не хватало транспорта. Со значительной перегрузкой удалось разместить пехоту на танках и грузовиках. По дороге приходилось конфисковывать попадающиеся автомобили. К концу 22 июня 131-й удалось, преодолев порядка ста километров, достичь Ровно.

Пехота в двух других дивизиях корпуса была лишена и такой подвижности. Дивизии назывались танковыми, и по штату на них не полагалось ни лошадей, ни повозок. Поэтому двигались они медленнее – солдатам приходилось нести на себе пулеметы и минометы. В течение 22 июня они преодолели только 35 километров. Рокоссовский со штабом, оценив возможности перемещения 20-й и 35-й дивизий, определили особый порядок движения этих соединений. В первом эшелоне шли танки, часть артиллерии и пехота. «Этот эшелон двигался скачкообразно, от рубежа к рубежу, отрываясь от пехоты и поджидая ее. Основная масса войск и артиллерии следовала вторым эшелоном в обычном, предусмотренном для пехоты порядке»[4].

На следующий день оставшиеся войска также подтянулись к городу. Солдаты буквально валились с ног – сказывалась тяжесть многокилометрового перехода, совершенного за столь короткое время. А поскольку полностью разместить пехотинцев на автотранспорте было просто невозможно, это расстояние им пришлось проделать в пешем строю, да еще и в полном боевом снаряжении. В результате этого сконцентрировавшиеся в районе Ровно войска 9-го МК были чрезвычайно утомлены столь трудным переходом.

Предстояло выяснить обстановку в этом районе, прежде всего наладить связь со штабом армии, а также уточнить, кто соседи и как складываются дела у них. Вскоре выяснилось, что командарм-5 М. И. Потапов временно подчинил себе 131-ю дивизию и приказал ей занять оборону по восточному берегу реки Стырь в районе Луцка. Таким образом, Рокоссовский лишился одного из соединений своего мехкорпуса, на которое изначально рассчитывал.

Проанализировав информацию, полученную по линиям связи и от разведчиков, штаб 9-го МК пришел к выводу, что на многих направлениях немцам удалось глубоко вклиниться в нашу оборону и во многих местах прорвать ее. Устойчивой связи со штабом округа и с соседними соединениями по-прежнему не было.

Сказывались результаты деятельности немецких диверсионных групп, заброшенных на территорию СССР за несколько дней до войны (их задачей было уничтожение коммуникаций). Вместе с тем комкор не прекращал попыток наладить взаимодействие с находящимися поблизости соединениями с помощью «живой связи».

Все чаще Рокоссовский задумывался о том, почему нападение противника оказалось настолько неожиданным для управленческих структур армии. Во время таких размышлений он неоднократно сравнивал принципы подготовки войск, существовавшие перед Первой мировой войной и теперь. Константин Константинович раз за разом убеждался в том, что дореволюционный Генеральный штаб гораздо более ответственно и тщательно относился к планированию и подготовке боевых операций, чем нынешний. Тогдашние военачальники четко представляли себе реальные возможности армии по мобилизации личного состава, развертыванию войск и степени их укомплектованности. В соответствии с этими данными они формулировали цели и отдавали приказы. Нынешние же деятели своими судорожными директивами зачастую лишь вносили нервозность в систему управления войсками на местах.