Подземная непогода - Георгий Гуревич

14

- Нельзя отбрасывать всю прежнюю науку, - твердил Грибов. - Извержения Горелой сопки проходят всегда одинаково. Вулкан - это машина. Машина не может действовать каждый раз по-новому...

И вечером, как обычно, Виктор отвечал Грибову в своем дневнике: "

Да, вулкан - машина, но машина, которая работает без наблюдения человека. Никто не чистит, не смазывает, не регулирует ее. Вулкан действует нерасчетливо, он сам себе засоряет выход. Все ужасы извержений происходят из-за неисправности клапана. На вулканах Гавайских островов лава не застывает, там извержения сводятся к колебаниям уровня лавы в кратере. Изредка она переливается через край, но это всегда видно заранее. Наш вулкан не такой аккуратный, это неряха, который валит мусор на крыльцо, а потом не знает, как выйти из дому. Если это машина, то, во всяком случае, неисправная. Это паровой котел с засоренными трубами. Если не откроется клапан, котел лопнет. Конечно, хотелось бы угадать, в каком месте он лопнет. А впрочем, по прошлым извержениям известно, что наш котел лопается сбоку. Возможно, лава уже пробивает себе дорогу, просачивается между пластами. И если проследить возникающие ответвления, можно узнать, где прорвется новый кратер".

В ближайшие дни Виктор попробовал найти эти ответвления, наудачу направляя лучи под центральную камеру. Но, напрасно потеряв три рабочих дня, он решил продолжать методическое обследование вулкана. Между тем подошло двадцатое декабря. Прошло двадцать первое и двадцать второе. Все сотрудники станции - и те, что верили Виктору, и те, что не верили, - с волнением следили за Горелой сопкой. Всю ночь на крылечке скрипел снег. Кто-нибудь из зимовщиков, накинув шубу, старался разглядеть на звездном небе очертания горы.

Двадцать четвертого Тася после завтрака загородила дверь столом и категорически заявила, что сегодня полет отменяется. Извержения ждали весь день, и ночью почти никто не спал. То же было и в следующие дни. Но белоснежный конус вулкана все так же безмятежно курился, как будто знать ничего не хотел о предстоящем извержении. Числа тридцатого за обедом, взглянув на сконфуженно молчащего Виктора, Грибов торжественно сказал:

- Итак, занесем в журнал, что вулкан подвел Виктора. Светопреставление переносится на будущий год.

- Но позвольте... ведь я называл примерные числа, - слабо защищался Виктор.

- Я тоже могу назвать примерные числа, - иронизировал Грибов. - В среднем извержение Горелой сопки бывает один раз в семь лет. Первого января наступает седьмой год. В течение года начнется извержение. В крайнем случае через год или через два.

Некий средневековый звездочет предсказал год своей смерти и, видя, что намеченный срок проходит, уморил себя голодом. Виктор чувствовал себя в положении этого звездочета. Каждые полчаса он дышал на стекла, надеясь увидеть начало извержения. Горелая сопка не хотела сжалиться над ним.

Подошел канун Нового года, и зимовщики на время забыли о вулкане. Катерина Васильевна забросила пробирки, засучив рукава, хлопотала у плиты. Станция наполнилась запахом жареного сала и горячего теста. Летчик, как всегда сосредоточенный, вскрывал консервные банки. Спицын извлек откуда-то заветную бутылку шампанского и теперь набивал снегом свободную кастрюлю. Виктору поручили не самое ответственное дело - расставлять рюмки.

- Сегодня мы выпьем за то, чтобы в наступающем году Горелая сопка лучше слушалась Виктора, - сказал Грибов.

И как раз в эту минуту рюмки, стоявшие на столе, согласно звякнули, как будто чокнулись. Медленно раскрылись дверцы буфета, словно кто-то вышел оттуда, качнулась висячая лампа, мелкой дрожью задрожали табуретки.

- Что это? - спросил Виктор, с недоумением глядя на раскрытый буфет.

Катерина Васильевна крикнула из кухни:

- Мужчины, кто там ходит, как слон? У нас пол трясется.

Несколько мгновений Грибов прислушивался к дробному стуку, затем решительно протянул руку Виктору:

- Это землетрясение! Значит, вулкан все-таки проснулся. Поздравляю вас.

Все кинулись на утоптанную площадку перед домом. Ночь была морозная, темная. В лесу взволнованно гудели лиственницы. Мрак окутывал горизонт и с запада подступал к вулкану вплотную, но на востоке розовело зарево, метались пляшущие огоньки, алой струйкой стекала лава, словно кровь из глубокой царапины. Над огоньками висел густой дым, как при лесном пожаре. Освещенные снизу ржаво-коричневые клубы поднимались километров на восемь в стратосферу и там растекались плоской тучей. Вспыхивали молнии, при их беглом свете массы клубящегося пепла казались еще мрачнее.

- Тася, бегите за журналом! Катерина Васильевна, приготовьтесь записывать наблюдения! - скомандовал Грибов.

Сам он прислонился к освещенному окну и карандашом стал набрасывать знакомые очертания вулкана. Все еще шумели лиственницы, потревоженные землетрясением, люди разговаривали взволнованным шепотом, и только движок, снабжавший станцию током, стучал отчетливо и равнодушно. Потом к этому стуку присоединилось тарахтение винта. Увлеченный рисованием, Грибов не обратил на него внимание. Однако винт ревел все громче...

- Подождите! - крикнул Грибов. - Куда? Кто разрешил?

Но было уже поздно. На фоне багрового зарева мелькнул черный силуэт, похожий на стрекозу. Геолог Шатров и летчик Ковалев мчались на вулкан.

15

Издалека это выглядело красиво, вблизи - страшновато. Клубящийся дым черным пологом закрывал все небо. Молнии разрезали его от края до края. Небесный гром сливался с надземным. Пляшущие огоньки оказались огненными фонтанами. Они вылетали из нового кратера на высоту тридцатиэтажного дома и рассыпались в небе искрами, словно гаснущие ракеты, а через несколько секунд сверху со свистом начинали падать раскаленные камни. Некоторые были еще совсем мягкими, - ударяясь о землю, они превращались в лепешки. На десятки километров в окрестности шел дождь из теплого пепла. За минуту на ладони набиралась целая горсть.

Новый кратер открылся на восточном склоне, а ветер дул от моря на запад и сыпал пепел на гору, поэтому никак нельзя было подойти к кратеру. Ковалев долго лавировал, стараясь спрятаться от пепла за массивом горы, но все-таки последние километры пришлось лететь в черном тумане.

За полгода летчик изучил каждую равнину на вулкане. Еще в пути он припомнил безопасную нишу на крутом склоне оврага, который Виктор назвал Солянкой, и сумел найти ее в полутьме. Пепел сюда не залетал, камни падали мимо. Обезопасив вертолет, Виктор и летчик выбрались из оврага и увидели невдалеке два кратера. Второй, нижний, прорвался, пока они были в пути. Из него беспрерывным потоком шла густая лава. Она переливалась через края кратера, как тесто из квашни, и медленно сползала по склону, освещая скалы зловещим красноватым светом. Поток лавы был похож на застывший металл и несколько ниже кратера действительно начинал застывать. На его поверхности возникала темно-вишневая корка, и только по трещинам еще пробегало мерцающее пламя. Верхний кратер действовал реже. Из него периодически вылетали грозные фонтаны раскаленных камней, а в промежутках - клубы пепла и пара. При этом гора гудела и дрожала, а изнутри слышались удары, словно кто-то могучим молотом бил по раскаленным камням.