Нуониэль. Часть первая - Алексей Николаевич Мутовкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Главарь заулыбался. Он пересел поближе к Закичу.
– Давно оттуда? – уже совсем добрым голосом спросил главарь.
– Да года полтора будет.
Главарь уставился в костёр и о чём-то задумался. Улыбка не сходила с его лица. Ломпатри, с длинным прутиком в руках, сидел напротив и сушил над пламенем промокшие сухари. На Закича он и глаза не поднял.
– Слушай, хожалый, – заговорил главарь. – А ты Игната знаешь?
Закич сделал вид, что вспоминает, а потом покачал головой. Игната он не знал. Вообще в Анароне, столице Атарии он был всего несколько дней. Закупал там лекарственные зелья и прочие припасы для своих собственных нужд. Всё, что мог, он из себя выжал. Дальше лгать убедительно он уж не знал как.
– Акош я, – сказал вдруг главарь. – Сам анаронский. Родился там. Лет десять уже не бывал. Может, ещё случится.
Стоявшие рядом разбойники поняли, что Акош доверяет этому Закичу. Подозрение сменилось безразличием, и любители вольной жизни разбрелись по своим делам.
– А что там вообще в большом мире делается? – с детской наивностью спросил верзила Акош.
Закич пожал плечами:
– Шаткий мир в нашем Троецарствии продержался ещё год. Всё же Сарвария и Местифалия не готовы сызнова торговать с нами. Слишком мы беспокойные. Наши короли изо всех сил стараются обуздать враждующих вассалов, совершающих набеги друг на друга по любому поводу, а Жрецы снова переписывают историю, строят эшафоты для вольнодумцев и сказочных существ. Я так скажу: простому человеку жизни нет!
– Ничего не меняется, – задумчиво сказал главарь шайки, и вперил задумчивый взгляд в языки огня.
– Закич, – буркнул вдруг Ломпатри, глядя на подгорающий сухарик, – осмотри раненого.
Закич и Акош уставились на Ломпатри. Тот сидел молча. Акош вопросительно глянул на своего собеседника.
– И где же раненый, – спросил Закич.
Ломпатри встал и подошёл к палатке. Закич направился за ним. Рыцарь откинул стенку и пропустил конюха вперёд.
– Ночи ждут, – прошептал Ломпатри, входя за ним. – Коль тебя раскроют, будут сразу брать.
Стенка палатки вновь приподнялась. Обернувшись, коневод и рыцарь увидели на фоне оранжевого пламени костра силуэт Акоша.
– Темно здесь, – громко произнёс Закич. – Пойдём на свет.
– Воська! – окликнул слугу рыцарь. Воська протиснулся в палатку и стал поднимать нуониэля. Ломпатри успел что-то шепнуть слуге, когда тот вёл нуониэля к выходу. Слуга еле-заметно кивнул.
В костёр добавили дров. Разбойники столпились вокруг: всем хотелось посмотреть на сказочное существо. Ломпатри снова занялся сухарями. Закич стал разбинтовывать шею нуониэля. Сам объект внимания разбойников был сегодня живее всех живых. Сидел он прямо, дышал ровно. Всё его внимание приковал костёр и пламя, пляшущее на сырых ветках, только что брошенных в огонь. Воська, пыхтя и ругаясь, притащил к костру сундук, стоявший на телеге. Открыв его, он стал копошиться в вещах, посматривая то на Закича, то снова на Ломпатри.
– Инструмент есть? – спросил у Воськи Закич. Слуга стал судорожно перебирать хлам в сундуке. Через некоторое время он извлёк оттуда кожаный свёрток и протянул Закичу. Тот развернул его и стал разглядывать медицинские инструменты.
– Неплохой у вас наборчик, – сказал Закич, – разглядывая свои же тоненькие ножички, пилочки и иголочки.
– А твой наборчик где? – спросил вдруг Акош, поднимаясь на ноги. – Ты ведь лекарь.
– Откуда у меня такие? – засмеялся Закич. – Я ведь бедный.
– Да у него и походной сумки нет, – сказал один жирный разбойник.
– А может, вы заодно? – спросил верзила, что наткнулся на лошадь Закича, когда тот прятался.
– Стойте! – закричал вдруг один коротышка. – Этот парень – рыцарь. Рыцарям нельзя врать! Пусть он скажет.
– Эй ты! – обратился к Ломпатри Акош. – Это ведь твой лекарь, так?
Ломпатри выдержал паузу. Один пузатый разбойник уже вытащил из ножен ржавый меч. Рыцарь понюхал почти превратившийся в уголёк сухарь, потом снова поднёс его к пламени и сказал:
– Не перед тобой, холоп, мне – рыцарю отчитываться.
Акош смолчал. Все замерли. Неожиданно главарь бандитов ударил ногою по костру, и в Ломпатри полетели горящие головешки. Кто-то закричал: «гады!» Зашипели обнажаемые клинки. Разбойники кинулись в атаку. Закич и нуониэль сидели ближе всех к разъярённым гостям, и на них пришёлся первый удар. Воська, по приказу рыцаря, притащил с сундуком и оружие. Теперь он кинул лежавшему на земле Ломпатри рыцарский меч. Благородный рыцарь схватил оружие, встал и побежал с поля боя куда-то во тьму. Воська испугался, но, придерживаясь плана, кинул копьё отскочившему от костра Закичу. Нуониэль припал к земле. Он с опаской глядел из стороны в сторону не зная, что же ему теперь делать. Бинты, которые Закич так и не успел размотать до конца, грязными тряпкам свисали с шеи сказочного существа.
– Эй! – крикнул ему Воська, и тут же бросил нуониэлю меч, завёрнутый в грязные тряпки.
Неожиданно сказочное существо ловко схватило меч, скинуло с клинка тряпьё и в тот же миг оказалось на ногах. Тонкое, изогнутое стальное лезвие блеснуло между нуониэлем и бандитами, которые так и замерли перед внезапно появившимся перед ними воином. Ещё несколько раз нуониэль крутанул меч в своей руке, да так быстро, что за его движениями было не уследить. Затем он отвёл меч назад, а свободную руку выставил перед собою, будто бы страж, запрещающий идти дальше. Разбойники, с кинжалами, ножами, топориками и мечами наголо, резко остановились, налетая друг на друга, как если бы перед ними вдруг возникла невидимая стена. А может, они просто не решались нападать на того, кто столь искусно владеет мечом?
– Вспомнил! – со страхом в голосе, прошептал Воська, прячась за сундуком.
Однако дальше нуониэль ничего не делал. Он будто бы на секунду исчез из этого мира, а потом вернулся обратно и уже не понимал, что здесь происходит. Сказочное существо опустило руки, посмотрело на свой меч, будто бы в первый раз видит его. Разбойники, не мешкая, воспользовались ситуацией и повалили нуониэля на землю.
Закич тем временем стоял у палатки. Здесь его прижали двое. Противники не отличались расторопностью, поэтому Закич всё ещё был жив. В странствиях Закичу случалось с оружием в руках защищать свою жизнь, но он не слыл хорошим солдатом. Он крепко держал оружие в руках и был далеко не трус. По крайней мере, так говорил Ломпатри, всякий раз как они выбирались из очередной передряги. Сам Закич смотрел на любое сражение как на границу жизни и смерти. Он очень крепко держал копьё, потому что много раз видел как
