Маленький человек - Пётр Пигаревский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Далее Коля таскал меня вместе с велосипедом по склонам горы и показывал многочисленные мрачные каменные дзоты, из которых финны стреляли в солдат Красной армии. У последнего дзота я встал на колени и взмолился:
— Коля, может, достаточно, я все увидел, все понял, может, вернемся?
— Нет, осталось еще три дзота, без них нельзя, иначе ты не поймешь всю структуру финской обороны и гений Маннергейма.
Как и когда мы перебежали шоссе и поехали в обратную сторону я, конечно, не помню. Но по мере того, как ноги все увереннее начали крутить педали, мною овладело радостное чувство и в мозгу возник образ маленького ресторанчика в Зеленогорске. Там уютно, тепло, там пиво и такие вкусные спагетти с ветчиной! Коля, как всегда, скрылся где-то впереди, а я неспешно крутил педали и мечтал.
Он возник внезапно — стоял рядом с велосипедом и ждал меня. «Как благородно, — подумал я, — или, может быть, у него что-то случилось с великом?» Выражение лица у Николая было непреклонным. Он показал на противоположную сторону дороги, за которой высилась гора.
— Нам туда.
— Зачем, Коля, мы уже все посмотрели.
— Значит, ты не понял главного: в краеведении не бывает мелочей. Самое интересное я всегда оставляю на конец.
— Ты хочешь сказать, что нам нужно будет подняться на эту гору?
— Обязательно.
Я снова готов был пасть на колени.
— Коля, давай в следующий раз, у меня нет сил, поедем, я знаю, тут недалеко есть чудесный ресторанчик, уже совсем скоро.
— Ты хочешь променять рассказ о героической поварихе Клаве на чревоугодничество? Не ожидал!
— Но, Коля…
Воспоминания, как мы взбирались на гору, стерлись из памяти. К счастью, все тяжелое быстро забывается. Почти час спустя мы оказались на вершине, но на ней ничего не было, кроме вязкого песка и нескольких сосенок.
— Коля, а зачем мы сюда пришли?
— Нам не сюда. Нам вот в ту сторону, еще километра два.
Я застонал.
Спустя еще час, обессиленный, я уперся бессмысленным взором в огромные гранитные камни, врытые в землю.
— Ты видишь этот дзот? Невдалеке будет еще один, и мы обязательно туда сходим тоже, — в голосе Николая не слышалось ни одышки, ни тени усталости. — Вот ради этого мы сюда и пришли.
— Коля, а мы за сегодняшний день уже много видели точно таких.
— Это особенные, — отрезал Николай.
После он поведал мне душераздирающую историю о том, какие страшные бои шли в этих местах и наши войска никак не могли подступиться к этим дзотам. И только повариха Клава, предварительно укокошив трех финских «кукушек», позволила Красной армии овладеть этими укреплениями.
— Теперь ты, понял зачем мы сюда шли?
Я стоял потрясенный, не в силах пошевелиться.
— Понял.
— Теперь можем спускаться. Эй, ты что делаешь?! Гора очень крутая, слезай с велосипеда!
Я не слушал его, только напоследок крикнул:
— Коля, а ты знаешь, что такое маунтинбайк? — и дико захохотал.
В больницу, в которой я пролежал почти месяц с переломами, один раз заглянул Коля.
Выступление
— А где билет? Деньги вы взяли, а билета не дали.
Сергей вздрогнул.
— Простите, да, да, сейчас. — Он покрутил катушку на жестяном стержне и неловко оторвал билет.
Трамвай повизгивал на поворотах, кондуктор Сергей поднял воротник старенького полушубка. В вагоне было холодно и сыро. Он пребывал в задумчивости и мало обращал внимания на входящих и выходящих людей. Сейчас он вообще находился очень далеко от неуютного вагона с заиндевелыми окнами.
Перед взором Сергея стоял большой актовый зал института, в котором проходили заседания Ученого Совета. Он постоянно вспоминал последнее заседание, которое перевернуло всю его жизнь. А жизнь эта хоть и не была богата на события, но текла в спокойном русле и нравилась Сергею своей устойчивостью. Все, наверно, так бы и продолжалось, если бы не его тайная мечта.
Сергей был уже немолод, но продолжал пребывать в институте, в котором проработал всю жизнь, простым научным сотрудником. В молодости, как и все, бредил научными открытиями, Нобелевскими премиями, но гениальные идеи так и не посетили его, и постепенно он смирился с жизнью рядового сотрудника — небогатой, зато покойной и неспешной.
Сергей не являлся членом Ученого совета, однако всегда посещал его заседания. В актовом зале ему нравилось все, но особенно кресла, обитые зеленым сукном, и трибуна с микрофоном. Сергей не имел права принимать участие в голосовании Совета, но выступать, как член коллектива института, в принципе, мог. В первую очередь слово, конечно, давали маститым членам, но где-нибудь в конце могли затесаться и другие.
И вот с давних пор в душе Сергея поселилась мечта: как-нибудь, когда-нибудь, по какому угодно поводу, но обязательно выступить в этом величественном помещении, среди таких уважаемых людей. Шло время, а повод так и не подворачивался. По науке ничего нового он сообщить не мог, а в хозяйственных вопросах и вовсе не разбирался. Всякий раз он как завороженный смотрел на микрофон, и воображение рисовало его, произносящего пламенную речь — умную и своевременную.
В тот недоброй памяти день Ученый совет был необычным, не рядовым. Актовый зал еще задолго до начала заседания оказался заполнен. В проходах между креслами толпились как маститые профессора, так и лаборанты и уборщицы. Пришли даже рабочие из мастерских. Тревожный гул наполнял пространство — казалось, что находишься в салоне набирающего высоту самолета.
Повод и впрямь был серьезный. Никто не знал точно, но ходили слухи, что может произойти отречение старого директора и назначение нового.
Сергей тоже начал волноваться. Искорки предвкушения чего-то необычного, тревожного, как маленькие молнии разбежались по всему телу и стали покалывать каждую клеточку сознания. Он вертел головой, прислушивался, но ничего не мог понять.
Заседание началось. На трибуну вышел директор. Вид у него был скверный. Он не был похож сам на себя. Всклокоченные волосы, обострившиеся морщины. Однако старому, опытному волку удалось взять себя в руки. Ровным голосом он рассказал о достижениях института, которые случились при его руководстве. О том, каких бы вершин достиг институт, если бы ему до конца удалось осуществить свои замыслы. Но… Но оказывается, сменилось в Москве руководство — правительство внезапно потребовало омоложения руководящего состава. Короче говоря, вот тебе, бабушка (вернее, дедушка), и Юрьев день.
Сергею очень понравился доклад директора. Он взволновал его до глубины души, впрочем, как и вся внезапность и значительность происходящего.
На
